Вилы - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Иванов cтр.№ 70

Для Салавата и Юлая начались месяцы непрерывных допросов и переездов. Качались на трактах арестантские сани, кандалы примерзали к рукам и ногам. Из Уфы пленников переправили в Казань, потом в Москву, потом в Оренбург. Но Салават и Юлай держались стойко, соратников не выдавали, рассказывали только то, что властям и так было известно. В тюрьме на клочках бумаги Салават писал стихи: «Я стрелять хотел, да мало стрел. Я скакать хотел, да топь вокруг. Оглянусь по сторонам и вижу: строй друзей так сильно поредел…»

Специальные комиссии объездили те места, где воевали отец и сын, собрали показания, привезли свидетелей. Суд состоялся в Оренбурге только в июле 1775 года и был честным: Салават и Юлай ведь и вправду сражались жестоко – незачем фальсифицировать факты. Главным обвинением Юлаю была резня на заводе Сим, а Салавату – расправа с тремя братьями Оптраковыми в деревне Текеево.

Губернатор Рейнсдорп огласил приговор: обоим бунтовщикам дать по 175 ударов кнутом, клеймить и сослать на вечную каторгу. Детей и жён Салавата отдали в крепостную дворню российским офицерам. Сына Салавата взял генерал Фердинанд Фрейман.

Маяк в Рогервике, который строил Салават

Храбрый генерал Фрейман в 1771 году подавил в Москве чумной бунт и как специалист по борьбе с бунтами в 1772 году был послан на Яик усмирять казаков, что восстали против «регулярства». Фрейман увяз на Урале надолго. Осенью 1773 года он принял войска от разбитого генерала Кара и охранял Бугульму. В марте 1774 года под началом князя Голицына Фрейман сражался у Татищевой крепости и в Сакмарском городке. Потом в Табынске он перекрыл Агидель и тем самым направил Пугачёва к Троицку. Летом 1774 года он сменил Голицына в Уфе и зачищал от бунтовщиков Башкирию.

Фрейман прошёл сквозь весь мятеж. В 1790 году государыня попросит старого генерала, в то время – рижского наместника, написать о том бунте мемуары. Объёмистые воспоминания Фреймана, изложенные по-немецки, станут первой русской публикацией о пугачёвщине.

А Салавата и Юлая перед каторгой повезли по селениям, где они сражались: Кунгур, Елдяк, Сим, Оса, Красноуфимск… В каждом селении пленным бунтовщикам отвешивали по 25 ударов кнута. Это было жестокое наказание: на десятом ударе у человека ломались рёбра, 60 ударов могли убить. Но над потрясённой землёй прозвенел последний непокорный баит Салавата: «Я не умер, башкиры!».

В конце 1775 года Салавата и Юлая доставили в балтийский порт Рогервик. Шестьдесят лет назад Пётр I заложил здесь на скалистом холме крепость для охраны будущей гавани – Ревельского дублёра. Чтобы построить гавань, требовалось насыпать каменный мол от берега до острова Малый Рооге. Сооружением мола многие десятилетия занимались каторжники, но гавань так и не будет доделана.

Вместе с Салаватом и Юлаем в Рогервике оказались Канзафар Усаев, поэт Ванюшка Почиталин, сибирский мятежник Семён Новгородов. Пальба балтийского прибоя стала для них вечным эхом пугачёвских степных канонад. Закованные в цепи узники таскали камни от каменоломни до моря. Камни складывались в мол, годы складывались в десятилетия. Менялись императоры – не менялась Балтика. Над ней плыли полные воды облака. Жизнь проходила.

Памятник Салавату в городе Палдиски в Эстонии

Через 25 лет в Рогервике оставались только два пугачёвца: Салават и его верный друг Канзафар. 26 сентября 1800 года писарь вычеркнул из списка узников имя Салавата. Что случилось с Салаватом – неизвестно. Легенда гласит, что Салават в цепях прыгнул в море. Может быть, штормовая волна сама смыла его со скалы. А Канзафар умер в 1804 году.

Копия эстонского памятника в селе Малояз в Башкирии

Башкиры не забыли Салавата. В преданиях народа Салават навеки укрылся под хребтом Таганай. Он стал титаном, и чем дальше был по времени, тем больше по масштабу. За бунт башкиры заплатили Екатерине четырьмя тысячами лошадей, и через поколение эта плата оказалась ничтожной в сравнении с потерей героя.

В Башкирии – культ Салавата. В этом культе до сих пор кроется то, что Башкирия не может сказать России – СССР или РФ. За что сражался Салават? За свободу? Нет: башкиры и так были свободны. За бедных? Нет: Юлай был богат. Против царя? Нет: мятежники стояли за самозванца. Салават бился за главные ценности любой национальной идентичности – за веру и традицию. Эти ценности актуальны и сейчас, поэтому и сейчас летит над Агиделью чугунная камча Салавата на памятнике в Уфе. Этот монумент – самая большая конная статуя России.

А Зулейха, возлюбленная Салавата, наверное, вышла замуж и родила детей. Только ни один ребёнок в Башкирии не был назван Салаватом. Россия запретила башкирам произносить это имя. И первым его произнёс Пушкин.

В России личный враг страшнее политического. Пугачёв был личным врагом Екатерины, ведь он претендовал на трон, а Салават был врагом политическим, ведь он хотел вернуть башкирам их права. Поэтому Пугачёва казнили, а Салавата – нет. Пугачёв обещал башкирам восстановить старинные вольности, и башкиры его поддержали. В союзе с пугачёвцами они были опаснее для российской власти, а в случае поражения на Емельяна можно было свалить всю вину.

Мятеж в Башкирии был неизбежен и без Пугачёва: пугачёвщина просто совпала с ударом исторического ритма. У поколения Батырши Галиева подросли сыновья, и они рвались в бой. Точно так же к концу XVIII века подросли сыновья поколения Салавата, и они тоже подняли бы своё восстание. Но Россия его предвосхитила.

В 1798 году император Павел I сделал для Башкирии то, что Пугачёв хотел сделать для России: одним указом Павел превратил башкир в казаков. Из народа было создано Башкиро-мещерякское иррегулярное казачье войско с управлением по кантонам. Мудрость этого решения достойна Соломона. В формате казачества башкиры получили всё, за что боролись два столетия: общинное землевладение, местное самоуправление, личную свободу и неприкосновенность веры.

Проблему ислама решила ещё сама Екатерина. Место для ислама нашёл Иван Неплюев, который основал торговую слободу Каргалу. Для российской державы ислам в первую очередь стал носителем арабского языка, открывающего путь к торговле с Востоком. Православные миссии в Башкирии и Казахстане в 1764 году были запрещены, а в 1773 году государыня издала указ «О терпимости всех вероисповеданий». Однако указ опоздал: сыр-бор пугачёвщины уже разгорелся.

Но Екатерина сумела использовать бунт в своих целях. Муллы, которые поддержали Пугачёва, были сосланы в казахские Жузы, и такое духовенство волей-неволей привязывало казахов к мечетям и ярмаркам России, а не Персии. В 1782 году русская власть учредила в Уфе муфтият. Первым муфтием стал офицер Мухаметжан Гусейнов, который в пугачёвщину сражался против бунтовщиков.