Кинжал без плаща - читать онлайн книгу. Автор: Эдуард Байков, Александр Леонидов cтр.№ 9

Сергей на похоронах брата был в зюзю пьяный и сопливый. Его уже пару лет до этого подбирали почти безжизненного с газонов, с лавок в парке культуры и отдыха, с магазинных ступеней. Если верно, что Бог карает через детей — что ж, велики были грехи Мезенцова-старшего, если отнято у него дорогое и оставлено позорящее…

Сейчас Сергей Леонардович — наследник довольно крупного состояния. Единственный. Леонард Николаевич и думать не хотел, как мот и тунеядец, алкаш и придурковатый «свой парень» в любой компании, распорядится — в буквальном смысле кровью! — заработанными деньгами.

Зачем жить? Разве для того, чтобы прослушать песню «Ностальжи» в чужом и холодном городе, далеко от дома (весьма теперь условного понятия) ожидая постаревшего и такого же потерянного в пустынях Вселенной друга? Стоит ли жить только ради этого?

* * *

А тогда… Боже, было ли это в прошлом? Никакие бездны времени не могут связать это мостом между собой — нет, Кувшинка была где-то в параллельных мирах, где-то в области альтернативной реальности, в петлевом сегменте времени…

Три пьяных дурака стали гомонить, не слушая друг друга. Алан кричал, что сом обязательно купится, как фраер, на тухлого поросенка. Лека зачем-то вворачивал, что «Черненко — это сила! Черненко — это новая эпоха!» — бормотал, как заклинание, видимо, и сам-то не особенно веря в свои мантры.

На жаре с пары бутылок совсем развезло. Мезенцов пробил ножом банку сгущенки и припал к отверстию, высасывая сладкую белую патоку. Капли щедро падали вокруг, ложились на траву, где их растаскивали по крупицам веселые трудяги-муравьи.

— А он, пожалуй, может и нас самих… того… глок — и все дела! — предположил Лордик заплетающимся языком.

— Силурус-то?! — обрадовался Алан — Да за нефига делать! Такому что лодку перевернуть, что человека сожрать — матерая тварь, прямо любуюсь!

— Я, наверное, есть его не буду! — почесал лоб Лека, безуспешно пытаясь сфокусировать блуждающий взгляд. — Он такой… ик… противный! Как глиста какая-то…

Прибежал Мирончик — обнял отца и получил в награду недопитую банку сгущенки.

— Пап, там тебя мама ищет! Ты на обед пойдешь? А то столовую закроют…

— Садись, сынка! Побудь в мужской компании!

— «Жигулевского» будешь? — поинтересовался у мальчугана Лека, шаря пиво в рюкзаке.

— Еще чего! — возмутился Лордик — Ты свои солдафонские штучки, Лека, отставь! Мирончику пить вообще нельзя, он у меня не звезды на погон будет зарабатывать… Он у меня будет доктор экономических наук… во как! А чего?! Поднимем, поможем! Я по партийной линии, Алан по писательской, ты вон четвертый отдел на себя возьмешь в его Университете… потом… курировать…

— Это напрасно, Лордик! — опрокинулся навзничь Лека. Бутылка «Жигулевского» торчала из его рта, как воткнутый кол. Выглохтав половину, Лека отвел руку, и посмотрел чуть более осмысленно: — Мужчина — неважно, кто он по профессии! — должен быть солдатом и немного даже солдафоном! Короче говоря — бойцом, а не курицей! Это всегда и везде пригодится!

— И что ты в силу сего бесспорного утверждения предлагаешь? — пытливо поднял бровь Алан. — Споить ребенка пивом?

— Взять его сегодня охотиться на сома! — важно выдал Лека, раскинув руки по сочной и горячей от солнца траве. — Пусть привыкает! Жизнь, Мирон, это, в сущности, и есть смерть! Там, где нет смерти, нет, в сущности, и никакой жизни… Мы, мальчик, идем сегодня ночью на смертный бой с огромным сомом Силурусом, духом и фетишем здешнего водоема… Тут, брат, или мы его, или он нас — третьего не дано!

— Давай, болтай! — рассердился Алан. — Мужик, а плетешь языком, как баба! Да Силурусу такого как ты жирного борова проглотить — пасть треснет!

— А может, он и правда дух? — ерничал Лека. — Применит магические способности, а?

Так и порешили. К дикой ярости Светки Лордик забрал «в безумный поход» еще и сына. Он чувствовал неподдельную и огромную отцовскую гордость, когда они шли с баграми и поросятами на Силуруса, и он обнимал сына за плечи, ощущая великое единство и гармонию поколений…

* * *

Он давно вбил в привычку: принимать решение в срок, пока курится сигарета любимого «Салема». Жизнь не терпит задержки — план должен быть утвержден или отвергнут в этот сжатый и дымный срок. Вонючая «пахитоска» решала иногда судьбу миллионных вложений.

Теперь так же обыденно плыли к стеклу, ударялись о него и искажались сизые призрачные колечки, растворяемая в нирване ресторана душа погибшего табака, и он морщил лоб, пытаясь вспомнить: какое же решение нужно принять в срок, пока не упадет в пепельницу эфемерный столбик пепла?

Но он больше не имел проблем и не нуждался в решениях. А приход Леки Горелова никак не связан с дымом умирающего в пальцах «Салема». Однажды вот так же умирал на его плече одноклассник Саша Ситников, взятый по старой памяти в дело и предавший. Саша воровал, мечтая открыть собственное предприятие. Дело было не в деньгах — играючи на противоречиях Ситников вошел в контакт с врагами Мезенцова и сливал туда зловонную информацию.

Наверное, иначе было нельзя. Даже и сейчас — вернись все назад — Мезенцов не смог бы поступить иначе. Хотя ему было и жаль памяти детства, общего прошлого — но не он предал первым. Речь, в конце концов, шла о судьбах десятков и сотен вовлеченных в предприятие людей, и Мезенцов не мог простить Сашу даже по-христиански — личный враг и враг твоего общества, твоего братства — разные люди. Судьбу личного врага ты можешь решать лично, судьбу врага друзей — только сообразно справедливости.

Когда Мезенцов пришел убивать Ситникова, тот, уже знающий о своей участи, сидел у колыбели своего ребенка. Встал, серый и прямой, улыбнулся сизыми дрожащими губами:

— Что ж, Лордик, у каждого свое несчастье! У тебя убили сына, а я работаю по найму…

Даже в последний миг, в детской комнате, покидая мир, Саша был предан своей навязчивой идее — свободе в собственном деле, независимости. Он считал, что работающий по найму недостоин называться мужчиной. Ради свободы он перешел грань между жизнью на коленях и смертью стоя.

— Ты кшатрий, Саша, — тихо сказал Мезенцов. — И ты умрешь, как кшатрий.

Он приказал Валере Шарову и его бригаде удалиться за дверь, и они остались с Ситниковым вдвоем. Валера, кровавый пес, протестовал, но Мезенцову хватило одного взгляда, чтобы осечь холуя. Сегодня было мясо не по его клыкам…

— А помнишь… — из правого глаза Саши выбежала прозрачная слезинка. — В восьмом классе… Нас послали покупать таблицы Брадиса, а мы упороли в парк и купили на все деньги билеты на катамаран…

— Помню, Саш, как не помнить…

Это тоже было в другой жизни. Солнце преломлялось в линзе зеленой воды, плескавшей так близко и так радостно. Подводные травы качались в такт течениям родников, и мелкая рыбешка брызгала из-под носа катамарана во все стороны. Вода плескала на бетонную оправу озера и быстро испарялась, берега курили влажной дымкой. Два школьника хохотали в пене брызг…