Мы будем на этой войне. Не родная кровь - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Лобанов cтр.№ 66

Андрей Николаевич, как мог, успокаивал мать, сожалел, что никаких сведений у него нет, и обещал, что приедет скоро, понимая – нет, не получится приехать в ближайшее время. Да и в отдалённое тоже не получится.

В начале июня Савельев наметил поездку в прифронтовой госпиталь. Туда поступило большое количество раненых, в том числе и детей, пострадавших от недавнего применения фосфорных бомб.

Это убойный компромат, сразу понял Андрей Николаевич. Применять такое оружие в отношении мирного населения запрещено Женевской конвенцией. Надо ехать. Взять с собой толковых журналистов из тех, что и прежде не подводили. Всё зафиксировать официально. Конечно, оппозиционеры будут открещиваться, но сюжеты с обожженными детьми на центральных телеканалах – бомба, посильнее фосфорной. Пусть во многие регионы сейчас сигнал не доходит по ряду причин, но всё равно это станет мощным ударом по оппозиции.

Добирались с колонной из БТРов, танков, реактивных установок, автомобилей с солдатами в кузовах, прочей военной техникой.

Журналистов, среди которых были и хорошенькие женщины, поместили кого на броне, кого в кузовах, чему солдаты и офицеры очень обрадовались, предвкушая пусть короткий, пусть даже не флирт, а так – пустопорожний трёп.

Савельев, пользуясь положением, удобно устроился пассажиром в кабине автомобиля «Урал».

Добрались без происшествий.

Колонна пошла дальше, а Андрей Николаевич и журналисты под чутким присмотром вышедших навстречу военных направились в госпиталь.

Прежде Савельев не был здесь ни разу. Его потрясла почти осязаемая атмосфера боли и отчаяния, сотканная из личных трагедий каждого изувеченного человека.

Пока журналисты занимались своей работой, Андрей Николаевич разговаривал с начальником госпиталя в его кабинете в бывшей конторе при свинокомплексе. Небольшое здание отремонтировали приличными отделочными материалами и завезли неплохую мебель, создав вполне приемлемые условия для работы руководства учреждения.

Полковник медицинской службы был мужчиной годами чуть за сорок, ровесник Савельева, но выглядел куда как непрезентабельнее собеседника: значительно ниже ростом, щупловатый и лысоватый, чисто выбритый, с внимательным карим взглядом из-под кустистых чёрных бровей. Его густой сочный голос никак не вязался с невзрачной внешностью и неэмоциональной натурой законченного флегматика. Военная форма, видневшаяся из-под белого халата, придавала владельцу официальность и ещё большую строгость.

В самом начале беседы полковник предложил «подлечиться» медицинским спиртом. Причём предложил без всяких там подмигиваний, улыбочек и ужимок: неспособна оказалась его флегматичная душа даже на такую вовсе небогатую гамму эмоций.

Савельев не хотел пить, тем более спирт, но отказываться не стал, чтобы получить хоть какое-то расположение от сурового хозяина кабинета. Поэтому с удачно сыгранной беспечностью махнул рукой, – а давайте!

Полковник извлёк из холодильника, запитанного, как и всё в госпитале от одного из дизельных генераторов, пузатенькую колбу из прозрачного стекла с высоким горлышком и остроконечной крышечкой сверху. Колбу наполовину заполняла бесцветная жидкость.

Андрей Николаевич про себя отметил, что ожидал чего-то подобного в виде медицинской колбы. А чего ещё ждать от неулыбчивого человека с застывшей на лице маской равнодушия ко всему на свете? Такой станет хранить медицинский спирт только в колбе. Никак иначе.

«Микстура», разлитая по маленьким стопочкам – хорошо, хоть не по мензуркам! – пошла замечательно. Через минуту в глазах у Савельева поплыло.

Чтобы сосредоточиться, он спросил:

– Товарищ полковник, много у вас пострадавших от фосфорных бомб?

– Из живых сорок два. Утром было сорок шесть. К вечеру останется, я думаю, тридцать пять, – ровно ответил военврач, будто речь шла не о людях, а об абстрактных цифрах.

Андрей Николаевич подумал, что, наверное, служба в условиях постоянной атмосферы чужой боли и страданий сделала полковника таким. А может и нет. Но как-то не вспоминались весёлые доктора. Впрочем, их не так уж и много было за всю жизнь, – тьфу-тьфу-тьфу, чтоб не сглазить! – так что особо вспоминать не из кого.

– А как остальные? Выживут?

– Пожалуй, – кивнул полковник. – Но мучиться будут всю оставшуюся жизнь.

В закрытую дверь негромко постучали.

– Разрешаю! – сочным басом отозвался военврач.

В кабинет вошла молодая привлекательная стройная женщина в белых туфлях на высоком каблуке, в коротком белом медицинском халате. Её ровно расчёсанные осветлённые волосы тяжёлой волной стлались по гибкой спине до поясницы.

«Ах, проказник! – подумал Савельев, стараясь оставаться невозмутимым. – Ну, да у всех есть свои маленькие слабости. Ему здесь невесело приходится. Хотя, кому сейчас весело?»

– Вячеслав Игоревич, из отделений передали, – женщина положила на стол лист бумаги с отпечатанным на компьютере мелким шрифтом списком фамилий.

– Хорошо, Жанна. Подпишу позже, – сказал полковник, мельком глянув на лист. – Составь нам компанию. Андрей Николаевич, вы не возражаете?

– Я только «за», – ответил Савельев, ещё раз убеждаясь, что его предположения об отношениях полковника и женщины оказались верны.

Женщина аккуратно присела на стул, держа спину ровно, и вдруг сказала:

– Поскольку пить я всё равно не буду, давайте, сделаю вам чай?

– Хорошая мысль, Жанна, – отозвался военврач тоном, равно подходящим и для того, чтобы сказать, что заварка чая – несусветная глупость.

Но, похоже, женщина давно привыкла к такой манере разговора с начальником.

Она вышла.

Полковник повёл головой в сторону листа бумаги:

– Умершие только сегодня утром. Вечером будут ещё. Я так часто подписываю такие бумаги, что у меня паста заканчивается, не успеваю стержни менять.

– Много тяжёлых? – спросил Савельев хмуро.

– Много, Андрей Николаевич. Но главная причина – запущенные раны. При других обстоятельствах людей можно вылечить, однако в наших условиях это весьма проблематично. Я не знаю, станете ли вы докладывать об этом в штаб, но с моей стороны рапорты идут регулярно, да только я не вижу, чтобы хоть что-то делалось для исправления ситуации.

– Я обязательно поговорю с командармом, – твёрдо заверил Савельев. – Уверен, что он в курсе проблемы, но сами понимаете, война, неразбериха, нехватка медикаментов и всего остального. На местах зачастую многое исполняется абы как – беда с кадрами. Эта ещё довоенная общероссийская болезнь особенно обострилась сейчас, в чрезвычайных условиях… – Андрей Николаевич помолчал. – А где вы хороните умерших?

– Сразу за госпиталем. Там места много.

Последние слова показались Савельеву зловещими.

Но сам военврач, судя по всему, никакого потайного смысла в них не вкладывал.