Слон императора - читать онлайн книгу. Автор: Тим Северин cтр.№ 24

– Она вроде дозорного?

Охотник кивнул:

– Эта птица очень осторожна, не то что глупый голубь. Мы называем ее крикуном. При виде сокола в небе она начинает пищать, трепыхаться, вспархивать и пытается удрать с открытого места. Ну а я, увидев это, узнаю, что надо быть настороже.

– А не может сокол ударить этого маленького крикуна, как ты его назвал?

Птицелов посмотрел на меня с сожалением, как на недоумка:

– Ты сам кого выбрал бы, если б перед тобой были эта пигалица и рядом с нею вкусный жирный голубь?

Взяв горсть зерна, он насыпал его на землю перед птицами-приманками и, по-прежнему жестами, приказал мне спрятаться вместе с ним в ту же расщелину. Пятясь, он разматывал по земле два шнурка: один, потолще, был привязан к обручу и должен был захлопнуть ловушку, а второй – совсем тонкая бечевка – к свободной ноге голубя.

Ширина расщелины только-только позволяла нам устроиться в ней бок о бок. Мы были невидимы, откуда ни смотри, а сами наблюдали за привязанными птицами. Я сразу вспомнил Вульфарда и мое бдение в лесу, когда мы поджидали тура. Только сейчас я смотрел не на лесную поляну, окаймленную могучими дубами, а на плоскую пыльную площадку, посреди которой две птицы преспокойно подбирали зерна.

Ингвар не отрывал взгляда от живых приманок. Шнур от обода ловушки он в два оборота намотал на правую ладонь, а бечевку держал, не выпуская, в пальцах левой руки.

Сейчас этот человек походил на рыбака, готового в любое мгновение дернуть за лесу и вонзить крючок в челюсть щуки.

– Я уже два месяца смотрю за гнездом кречетов поблизости, – заговорил он вполголоса. – Птицы из года в год селятся в одном и том же гнезде. У этой пары часто бывают белые птенцы. Но в этом году птенцы вылупились позже обычного. Потому-то я и припозднился с появлением на каупангском торгу. Нужно было дождаться, пока птенцы подрастут и смогут кормиться сами.

– Значит, ты оставил родителей этих птенцов на будущее?

– Точно! Если бы я слишком рано поймал кого-нибудь из родителей, молодняк неминуемо погиб бы, а я остался бы без будущего заработка.

– А что, если на приманку кинется орел, а не кречет?

– Значит, духи против меня. За кречета, особенно белого, дают цену куда больше, чем за орла. Раза в три больше.

– Но почему же так много платят за кречета, если орел намного крупнее и на вид величавее?

– А ты когда-нибудь видел кречета на охоте?

Я покачал головой.

– Во всем мире ничего прекраснее не увидишь, – улыбнулся мой собеседник. – Он плывет невысоко над землей, пока не вспугнет добычу. А потом бросается вдогонку. Нет птицы быстрее кречета. Он может всячески поворачивать и переворачиваться, бить добычу хоть сверху, хоть снизу и сбрасывать ее с небес на землю. По сравнению с ним орел – все равно что деревенский увалень.

Сидеть нам пришлось на холодных острых камнях, и моя спина, и без того измученная за время поездки, вскоре разболелась. Я боялся, что ее вот-вот совсем прихватит, и больше всего мне хотелось встать и потянуться.

Внезапно серенькая пичужка перестала клевать и припала к земле, а потом замахала крылышками, панически зачирикала и попыталась взлететь. Голубь при этом продолжал спокойно подбирать зерна.

У меня перехватило дух от нетерпения. Сквозь возбужденное чириканье птички-крикуна до меня донесся другой птичий крик – резкое «крии-крии-крии», отчетливо разнесшееся в неподвижном горном воздухе.

Ингвар напрягся.

– Сокол кружит над головой. Не шевелись! – прошипел он.

Левой рукой охотник слегка поддернул тонкую бечевку.

Голубь негодующе забил крыльями и подлетел на несколько дюймов над землей. Птицелов выждал совсем немного – мое сердце успело стукнуть всего дважды – и дернул еще раз. Голубь снова вспорхнул, привлекая к себе внимание.

Последовала короткая пауза – я едва успел медленно и беззвучно вдохнуть, – и затем, обдав нас ощутимым порывом ветра, с неба быстро, как молния, сорвалась белая тень. В воздух взлетели голубиные перья. Явственно прозвучал чавкающий звук, с которым сокол ударил свою жертву и вонзил когти ей в спину. А потом хищник – это оказался белый кречет – уселся, сгорбившись, над добычей и с кровожадностью убийцы рванул загнутым клювом шею голубя, от чего голова приманки отлетела в сторону. Все это произошло поистине в мгновение ока, и тут Ингвар плавно и уверенно потянул за веревку, полукруглая ловчая сеть упала, и кречет оказался в ловушке.

Птицелов удовлетворенно перевел дух и вскочил.

– Нужно забрать сокола, пока он не поранился, – сказал он. Пленник отчаянно бился под сетью, тщетно пытаясь вырваться на свободу.

Я тоже попытался встать, но ноги меня не слушались. Взмахнув рукой, чтобы помочь себе, я, в неуклюжести своей, ухватил Ингвара за край дублета и дернул так, что он, уже выскакивая из укрытия, потерял равновесие, повалился на меня и от души обругал, опасаясь лишиться своей добычи. И как раз в эти мгновения воздух снова зашумел и сорвавшийся невесть откуда еще один хищник с силой ударил в провисшую сеть. Это был еще один кречет – белый, как и первый.

Безудержная атака второй птицы оказалась пагубной для нее. Она сквозь сеть вонзила когти в трупик голубя, и они тут же запутались в мелких ячейках. Второй сокол тоже превратился в воплощение ярости и отчаянно забился, пытаясь освободиться.

Ингвар мгновенно восстановил равновесие. Сдирая на ходу дублет, он выскочил из укрытия, подбежал ко второй птице и накрыл ее с головой своей одеждой.

– Быстрее! – крикнул он. – В пещере лежит вторая сеть!

Я метнулся назад, отыскал сетку, подал ее охотнику, и мы вдвоем бережно запеленали разъяренного кречета.

Птицелов действовал со спокойной уверенностью опытного человека, не теряя ни мгновения. Он ловко выпутал когти второго сокола из сети и подал мне завернутую птицу, яростно глядевшую на меня темно-коричневыми глазами, обведенными ободками желтой кожи. Я прижал все еще сопротивлявшуюся птицу к груди, твердо решив не позволить ей ускользнуть. Ингвар тем временем извлек из кармана длинный кусок ткани и осторожно приподнял край ловушки. Просунув под сеть руку, он с привычной ловкостью набросил тряпку на первую птицу, накрыв сначала машущие крылья, а потом и голову. Сразу после этого сокол начал успокаиваться.

Спеленав сокола, Ингвар выпрямился и повернулся ко мне:

– Давай сюда твою птицу – нужно поскорее их запечатать.

Мы поспешили обратно в пещеру, где охотник сразу же извлек откуда-то тонкую иглу с нитью и с превеликой осторожностью – хотя у меня все равно внутри все сжалось – прошил нитками одно за другим веки кречетов, а потом связал стежки между собой.

– Вреда им от этого не будет, – сказал он, заметив мой испуг. – С запечатанными глазами они не навредят себе.

Это была чистая правда. Как только охотник зашил соколам веки, обе птицы перестали биться и, когда мы опустили их на пол, замерли в неподвижности.