Бумажный занавес, стеклянная корона - читать онлайн книгу. Автор: Елена Михалкова cтр.№ 25

«Кодекс чести? – насмешливо переспросил Джоник. – Слышь, перец! Ты мне своими кодексами в рожу не тыкай. Я не из твоей петушиной обоймы».

Зал ахнул и оторопело замолчал.

– Тут я его тарелкой и огрел, – со скромным достоинством признался Богдан.

– Какой тарелкой? – изумился Сергей. Он успел забыть о вручении приза, и воображение подсунуло ему Грегоровича, разносящего между столиков закуски и шампанское.

– Которую мне на «Муз-Премии» вручили. Увесистая такая!

Джоник отскочил, и удар пришелся не по голове, а в плечо. Разозлившийся Грегорович удовлетвориться полумерами никак не мог и принялся гоняться по сцене за рэпером, забыв о достоинстве, камерах, зрителях и всем остальном. Джоник прыгал как блоха, уворачивался и этим только раззадоривал поп-кумира.

– Минут пять вы, Богдан Атанасович, веселили публику, – одобрительно припомнил Кеша.

– Так и не догнали? – с сожалением спросил Сергей.

– Догнал, – понурился певец.

Кадры, на которых гигант Грегорович пинает съежившегося Джоника, обошли все газеты. Выглядело это как избиение младенца.

– Я ему всего один раз туфлей под зад засадил, – с досадой сказал Богдан. – А выглядело так, будто библейский Самсон разрывает пасть писающему мальчику. Джоник жертва, я злобный ублюдок и агрессор. Ух, как публика ополчилась!

– А уж как госпожа Беладонна рассердилась! – припомнил Кеша.

Богдан неожиданно покраснел до ушей.

– Песочила вас на все лады, – мечтательно протянул Кутиков. – Что говорила-то, я уж позабыл? Исполинской дурой назвала, что ли.

– Иннокентий!

– Или кретином-переростком? – Кеша нахмурился. – Вот не помню. Эх, память, память…

– Я тебе премию выдам, – пообещал по-прежнему багровый Грегорович, – чтобы она к тебе не возвращалась.

Кутиков ухмыльнулся уголком рта.

– Значит, Джоник вас спровоцировал, а затем пожинал лавры, – подытожил Макар. – Склоки, пресса, обсуждение в соцсетях и прочие круги по воде… Такая стратегия в самом деле работает на популярность?

– На популярность работает все! Думаешь, откуда берутся разнообразные поющие сиротки из детдома, мальчики с плавниками и прочая дешевка? Заставь о себе говорить! Будь на слуху! Джоник пользовался этим в тысячу раз более умело, чем любой из нас.

Илюшин кивнул Сергею – мол, нам пора – и поднялся. Сергей сделал несколько шагов, пряча блокнот в карман, наступил на шелковую полу халата, распростершегося по паркету точно королевская мантия, поскользнулся и едва не грохнулся на Грегоровича.

Подхватил его не Богдан и даже не Илюшин, а Иннокентий Кутиков. Словно фея, вспыхнул рядом, подхватил под плечо, и Сергей ощутил железную хватку.

– Осторожнее, пожалуйста.

А миг спустя уже снова стоит за спиной босса со своим дурацким бокалом из-под колы в руке. Вот неуловимый черт!

Сергей даже не знал, что его сильнее выводит из себя: отчаянное противодействие всех вещей в этом доме или помощь насмешливого камердинера, всегда приходящая вовремя. Он все сильнее ощущал себя чурбаном. Обычно подобное чувство посещало его в гостях у приятельниц жены, где велись светские разговоры о нашумевшей выставке постмодернистов или спектакле известного режиссера с альтернативным прочтением классики.

Илюшин уже стоял в дверях.

– Да, кстати, – сказал он, словно только что вспомнив. – У вас есть предположения, кто убил Джоника?

Сергею показалось, что вопрос адресован камердинеру. Но ответил, разумеется, Богдан.

– Андрюша.

– Есть основания?

Богдан почесал бородку.

– Что-то у них не ладилось последнее время. А Джоник – он ведь въедливый, как пиявка. Просто так человека не отпустит, пока всю кровь из него не высосет.

4

– Что думаешь по поводу всего этого? – спросил Сергей, когда они с Илюшиным остались одни.

Макар по давней привычке уселся на подоконник. Из двора одна за другой выезжали машины: Грегорович сдержал обещание и спровадил всех официальных лиц, едва они закончили предварительную работу.

Бабкин подошел и тоже стал смотреть.

– Ты слышал, кому он звонил? – хмуро спросил он.

– А тебя это задевает? Нарушает твою веру в справедливое мировое устройство?

Бабкин хмыкнул.

– Не то чтобы я жил в мире розовых пони… Но да, хотелось бы, чтобы чиновник такого ранга не шел на поводу у человека, поющего всякую фигню.

– Неплохо поющего, между прочим, – заметил Макар, щурясь на почти севшее солнце. – Голос-то у него приличный.

– Да я не про голос, – отмахнулся Сергей. – Все ты понимаешь.

Илюшин в задумчивости покачал ногой. Солнце было как золотая спина рыбы, выпрыгнувшей из небесной синевы.

– Я понимаю, что другой человек на месте Богдана и с его возможностями сделал бы все, чтобы замять дело. Обрати внимание: замять. А не нанимать частных сыщиков, надеясь на их умение держать язык за зубами.

– Что, кстати, опрометчиво с его стороны. Он о нас ничего не знает.

– Уверен?

Бабкин озадаченно уставился на ухмыляющегося Макара.

– Ты пересекался с ним прежде?

– Не-а.

– Переходил дорогу его знакомым?

– Не исключено, но вряд ли.

– Тогда сдаюсь. Выкладывай.

– Да что тут выкладывать. У него Иннокентий Кутиков трудится. Если бы я раньше об этом знал, предупредил бы тебя, что перед ним притворяться бесполезно.

Сергей поморщился. Камердинер и ему самому не давал покоя.

– Кто он такой и откуда нас знает?

– Кто он такой, понятия не имею. – Поймав недоверчивый взгляд друга, Илюшин покачал головой: – Честное слово, Серега. И, подозреваю, мало кто имеет. А знает он нас, потому что у него работа такая: про всех все знать. Кутиков – уникальный человек. И крайне занятный.

– Что занятный, это я и сам понял. А подробнее можешь?

Илюшин мог.

Кеша Кутиков самозародился у госпожи Беладонны. Возник из ниоткуда, так что впору было предполагать волшебство и вмешательство темных сил, тем более, что про певицу ходили и такие слухи. Впрочем, каких только слухов о ней не ходило.

Как бы там ни было, появление Кутикова в жизни великой певицы было овеяно мраком. Сама она в свое время излагала журналистам по меньшей мере восемь версий их встречи. Согласно одной из них, Беладонна подобрала зимой возле подъезда пьянчужку, из жалости привела к себе, а после и пригрела. Из отъевшегося и отоспавшегося алкаша вылупился вполне порядочный человек и стал служить ей верой и правдой.