Страж нации. От расстрела парламента – до невооруженного восстания РГТЭУ - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Бабурин cтр.№ 62

На другой день мы разъехались по свободной территории. Я побывал и на линии фронта. К нашему прилету она проходила по реке Гумиста, отделяя занятый грузинской национальной гвардией Сухум от оставшейся не оккупированной территории. Фронт в Гагре, куда высаживался грузинский десант, уже перестал существовать, остатки грузинского десанта через российско-абхазскую границу в районе р. Псоу, побросав оружие и технику, бежали в Россию. Встречался, встречался и встречался с людьми.

Тогда же, каюсь, после одного из телеинтервью, которое давал в присутствии В.Г. Ардзинба, сказал грустную вещь. Владислав Григорьевич под впечатлением моего интервью горько спросил:

— Сергей Николаевич, ну что нам делать? Как нам быть, ведь мы хотим быть в России, мы хотим остаться с Россией!? Что нам еще сделать?

— Владислав Григорьевич… Боюсь, что путь в Россию для Абхазии может лежать только через независимость. Не мы сегодня в России правим бал.

Сегодня, когда благодаря жестокой глупости руководства Грузии 2008 года и избранию Сочи местом проведения Олимпийских игр Абхазия признана Россией, мы еще только в начале пути.

С осени 1993 года Республика Абхазия, как и надлежит суверенному государству, стала самостоятельно осуществлять внутреннюю и внешнюю политику, решать все вопросы организации жизни своих граждан.

В октябре — ноябре 1992 года я был вынужден терпеть охрану — две группы боевиков прибыли, по сообщению российского МБ в Москву из Грузии для моего физического устранения. Зная об обострившихся своих отношениях с Б.Н. Ельциным, я обратился через Т.М. Шамба к абхазам с просьбой проверить, существует ли угроза на деле. Хотелось знать — рядом со мной охрана или уже конвой. Они меня будут защищать, если понадобится, или сами каким-нибудь поздним вечером прихлопнут.

Через неделю Тарас Миронович подтвердил реальность опасности, но сообщил, что одну из групп нашли сотрудники российского Министерства безопасности, а вторую — абхазы. Когда грузинским визитерам из второй группы их абхазские коллеги по бизнесу объяснили, в какую политику те влипли, группа тут же покинула Москву.

Неискренность заявлений и обещаний Б. Ельцина вошла в историю. Если он что-либо опровергал, например, предстоящий рост курса доллара или резкое повышение цен, было понятно, что отрицаемое произойдет. Это стало народной приметой. Обещание Президента лечь на рельсы, если его гарантии не сработают, вызвало всеобщее требование, чтобы он за обман, вскрывшийся уже через два дня, на рельсы лег, и грустное сожаление, что из-за краха экономики поезда по многим путям перестали ходить.

Бесконечные демагогические заявления! Как только очередная глупость или провокация, прозвучавшая из уст лично Президента, вызывали широкое возмущение, тут же верный ему Р.И. Хасбулатов, а с весны 1993 года — один из сменявшихся пресс-секретарей объясняли депутатам и народу, что Президента «не так поняли».

В фарисействе и обмане свита опережала короля.

Когда во второй половине 90-х годов член Совета Федерации России Н. Кондратенко, критикуя деятельность российского правительства, обрушивался с трибуны на Правительство с криками «шахраи проклятые!», он использовал не только украинскую мову (на украинском языке «шахрай» — это мошенник, шарамыжник, есть даже статья в УК об уголовной ответственности за шахрайство), но и имел в виду конкретного российского политика.

Е.Т. Гайдар по своему характеру был человеком нерешительным и безвольным, когда он говорил неправду, то смущался, но многие другие члены команды Б. Ельцина отличались великолепными бойцовскими качествами. Особый карьерный успех имели те, кто профессионально наловчился делать абсолютно демагогические заявления с непроницаемым выражением лица. И лидером в этом направлении был даже не А.Б. Чубайс, а С.М. Шахрай.

Сергей Шахрай отличался великолепной работоспособностью и завораживающим обаянием. Негромкий обволакивающий сознание голос, знание правовых процедур и традиций, уверенность при анализе любого политического вопроса — именно этим он изначально подкупал, внушал доверие. Мы познакомились весной 1990 года, работая вместе по подготовке Первого съезда народных депутатов РСФСР, причем он вызвал мое искреннее расположение именно своим ровным характером и высокой работоспособностью.

Весной 1991 года мы с Сергеем Михайловичем писали проект законов о Президенте РСФСР и о его выборах. Дошли до статьи о возрасте президента. С. Шахрай, оторвавшись от компьютера, посмотрел на меня:

— Сергей, а сколько тебе лет?

— Тридцать три.

— А давай запишем, что президентом России может быть гражданин РСФСР не моложе 35 лет?

— Сергей, а тебе сколько лет?

— Тридцать пять.

Нужно то ли гордиться, то ли стыдиться, но я поступаю не как политик, а как юрист, думающий о надежности политической системы. Я говорю:

— Давай запишем!

Верхняя планка определялась проще — Б.Н. Ельцину только что, 1 февраля исполнилось 60 лет, потому при моей саркастической ухмылке С. Шахрай записал: «не старше 65 лет». В Конституции 1993 года (Ельцину в феврале 1996 должно было бы исполниться 65) верхний барьер «естественно» отпал.

Когда вскоре начались первые выборы российского Президента и в нескольких российских регионах совершенно не знакомые мне люди выдвинули мою кандидатуру, пришлось грустно развести руками:

— Еще не дорос.

Доверие народных депутатов к профессионализму С. Шахрая привело к тому, что при многочисленности и интеллектуальной неподъемности рассматриваемых законопроектов, его заключения стали приниматься на веру большинством депутатов. Кандидатуру Шахрая предложили в заместители Председателя Верховного Совета России, но при неоднократных попытках избрания она не получила большинства на Съезде.

В том числе потому, что все чаще депутаты стали убеждаться в том, что позиция Сергея Михайловича подвержена влиянию не закона, а политической или иной конъюнктуры. К концу 1992 года Шахрай из любимца парламента превратился в символ недобросовестности и обслуживания интересов либо Администрации Президента, либо своих личных. Упреждая депутатские выводы, он покинул пост Председателя Комитета по законодательству Парламента и официально стал советником Президента по правовым вопросам, а потом и вице-премьером правительства.

Сергей Михайлович был в те годы мастером юридической казуистики. Он мог обосновать все, что угодно. Обосновать внешне грамотно, спокойно и холодно. Наши дуэли с ним превращались в целые спектакли.

Недобросовестность моего тезки была феноменальна. Сегодня он мог аргументировать одно, через два дня, в той же парламентской аудитории — прямо противоположное. Вначале это коробило, потом стало именоваться шахрайским стилем.

Дополнительные полномочия Ельцину весной 1991 года, текст Беловежского сговора, двусторонние договоры между Российской Федерацией и ее субъектами — это его рук дело. Особые мои к нему пожизненные претензии — разрушение Советского Союза. Именно С.М. Шахрай прямо или косвенно стоял за многочисленными поправками в Конституцию РСФСР, принятыми в 1990–1992 годах, именно он оформил обвинения в адрес Съезда народных депутатов России, что тот своими поправками превратил Конституцию в скопище противоречий. Как-то мне пришлось публично назвать протаскивание С. Шахраем и Р. Хасбулатовым поправок в Конституцию «конституционным безумием», но со временем это безумие грамотно свалили на нас, его противников.