Что такое мышление? Наброски - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Курпатов cтр.№ 20

121. Каким же образом в моем пространстве мышления накапливается (формируется) «масса» тех или иных интеллектуальных объектов?

Если бы речь шла о психическом пространстве, а не о мышлении, порождаемом в нас культурно-исторически, то, вероятно, мы могли бы прибегнуть к объяснению в рамках бихевиорального подхода – мол, всё зависит от частоты предъявляемого стимула и силы его подкрепления.

Однако речь идет об интеллектуальных объектах, существование которых не связано напрямую с материальной действительностью, так что оказаться в пространстве мышления они могут только через определённое взаимодействие с другими людьми – носителями этого культурно-исторического содержания.

Поскольку же сами наши сознания (индивидуальные культурно-исторические миры) не коммуницируют, это, судя по всему, возможно лишь в ситуации актуальной и фактической конфронтации с другими людьми.

122. Как часто взрослым нужно было предъявлять мне утверждение «Земля круглая» и как сильно нужно было его подкреплять, чтобы я согласился с тем, что «Земля круглая»? Думаю, что с того момента, как я стал понимать, что такое «Земля» и что такое «круглость», это вообще не было для меня проблемой.

Однако то, что на вопрос: «Андрюша, а что ты знаешь про Землю?», я в своем детстве отвечал: «Она круглая!», вовсе не означает, что я понимал действительный смысл произносимых мною слов. Точнее говоря, я, надо полагать, вполне понимал, что такое «Земля», что такое «круглое», и даже что «Земля круглая». Но из этого ровным счетом ничего не следовало, и дело вовсе не в игре слов, о которой я уже упоминал.

Да, сейчас нам может казаться, что всестороннее понимание мироздания было у нас чуть ли не с самого рождения. И конечно, нам кажется, что и тогда – в своем детстве – мы понимали круглость Земли ровно так же, как мы понимаем ее теперь. Но все это, очевидно, является заурядной аберрацией нашей памяти.

123. Вы узнаете эти картинки?

Если мы всё так хорошо поняли с первого раза о «круглости Земли», то почему на освоение этого материала затрачивается такая уйма учебных часов в средней школе? Только вдумайтесь, сколько времени и сил потребовалось нашим учителям по физике и географии, чтобы вся эта «теория» о круглости Земли влезла нам в голову?

Нам может казаться всё что угодно, включая и то, что узнавание соответствующих слов обеспечивает нам мгновенное понимание сути вещей. Но это не так. И у Галилея, надо полагать, не было бы проблем, если бы понимание достигалось таким способом, да и знания о круглости земли Аристотеля не сгинули бы на тысячи лет, если бы произнесение фразы «Земля круглая» имело магическое свойство сразу становится понятным.

124. Впрочем, «круглость Земли» – это только пример. А ведь было еще и долгое вникание в то, что такое, например, «буква», что такое «число» или музыкальная «нота», а также «сложение», «умножение», «корень», «вектор», «бесконечность», «дробь», «парабола», понятия «глагола», «спряжений», «химической связи» и «периодического закона», феномены «иностранного языка», «всемирного тяготения» и «теории эволюции»…

Быть понятыми просто так, за здорово живешь, у всех этих вещей не было ни малейшего шанса. И правда состоит в том, что решался этот вопрос вовсе не за учебной партой как таковой. Это понимание достигалось исключительно за счет совершенно другой системы координат – вовсе не эпистемологической, а социальной.

125. Только массированное, направленное, даже агрессивное воздействие на нас «пропаганды» образования и связанного с ней психологического давления со стороны взрослых и привело нас в конечном итоге к соответствующему пониманию указанных понятий и многих других вещей.

Сам факт образования совершенно неслучайно обставляется самым невероятным образом – от бесконечных расспросов: «Ты уже пошел в школу?», «А ты хочешь пойти в школу?» до «Учиться, учиться и учиться! В. И. Ленин» на большом красном плакате и «Первоклассник, первоклассник, у тебя сегодня праздник…» из каждого репродуктора.

Необходимо было давление авторитета, нужен был страх получить двойку, чувство стыда, когда ты не понимал того, в чём другие дети вроде как уже разобрались… В общем, если бы не весь этот огромный массив социального давления – тех «других», что производили его, разве бы мы дошли до понимания круглости Земли? Зачем бы это вообще было нам нужно?!

Вероятно, и собаку можно научить играть на пианино, но как заставить ее понять, что значит этот забавный фокус для сидящей в зале публики? Сама-то собака исполняет его исключительно механически, не умея даже понять, что это музыка (они и вправду этого не могут), и причем исключительно за кусочек сладкой подкормки, обещанной дрессировщиком.

126. Конечно, каждый ребенок обладает своим порогом социального давления, необходимого ему для перевода подобных культурно-исторически прививаемых понятий в его собственное пространство мышления.

Мне, например, до восьми лет было непонятно, зачем обучаться чтению, хотя давление на меня оказывалось немилосердное. А то, что алгебраические формулы, которые я заучиваю, имеют самое непосредственное отношение к математическим упражнениям, которые дают нам во время контрольных работ, я и вовсе понял должным образом лишь в девятом классе. И не просто так – от того, понимаю я это или нет – стала зависеть возможность оказаться дома после шестидневки в казарме Нахимовского училища.

До этого момента мне вся эта математика казалась в высшей степени странным и бессмысленным делом – какие-то «а плюс b в квадрате»… Но в увольнение хотелось очень, а потому понять все-таки пришлось, через силу. И как только я это понял – понял, как «это работает», – стать по математике одним из лучших в классе не составило никакого труда.

А вот с химией я, например, так и не разобрался – всё время, судя по всему, удавалось как-то водить преподавателей за нос. Но вот тройка по этому предмету (и то полученная лишь после пересдачи из-за обнаруженной у меня шпаргалки) буквально на первой же сессии в ВМедА заставила меня вздрогнуть. Так что остальные дисциплины я изучал уже с куда большим ощущением необходимости действительно понимать то, что мне преподают. И в последующем экзаменаторы, открывая мою зачетку, всегда с некоторым недоумением взирали на результаты той первой, почти провальной сессии.

127. Впрочем, до «массы» мы пока так и не добрались. Ведь одно дело просто понять нечто, повинуясь социальному давлению, вытолкнуть, так сказать, интеллектуальный объект в тензорное поле пространства своего мышления, и совсем другое – почувствовать «массу» того или иного интеллектуального объекта, влияющую на все, что ты думаешь и понимаешь об этом мире.