Что такое мышление? Наброски - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Курпатов cтр.№ 10

В рамках этих «историй» (нарративов) разрозненные факты действительности (явленные нам случайно, по случаю и/или тенденциозно подобранные нашим мозгом) сводятся нами в единый, более-менее стройный рассказ – с завязкой, развитием и развязкой.

Когда история закольцовывается, она вполне может быть нами забыта или, по крайней мере, заархивирована, что снижает и само психическое напряжение, и затраты мозга на поддержание элементов этой истории в активном состоянии (в быстром доступе к рабочей памяти). В общем, механизм здесь вполне понятный и эволюционно оправданный.

Что же происходит с нами в процессе просмотра фильма или сериала? Нашему мозгу предлагается одновременно и что-то вроде набора «фактов действительности», и исчерпывающая инструкция того, как они должны быть собраны в историю. По существу, нам соответствующий нарратив в нашей же голове и складывают. То есть всё как в обычной жизни – есть факты, надо упаковать их в историю и заархивировать.

Однако в обычной жизни эти факты еще нужно как-то втиснуть, впихнуть в создаваемую нами историю (никто не подбирает нам их так, чтобы они складывались друг в друга подобно добротно сделанным матрёшкам). Для этого нам приходится с ними что-то делать, как-то их дополнительное продумывать – подпилить, переформатировать, сортировать, что-то выкидывать, а что-то, наоборот, добавлять.

В общем, это определенного рода работа – «объяснение», «анализ», «интерпретация», «переозначивание» и т. д.

В случае же фильма или сериала подобная работа за нас уже сделана сценаристом и режиссером. Нам остается только распознать эти элементы и связки (каскадные ага-эффекты), а затем насладиться явленным нарративом, который мы, скорее всего, тут же и забудем (надо только покинуть кинотеатр или выключить телевизор).

Иными словами, нам может казаться, что мы думаем, потребляя фильмы или сериалы, но на самом деле думаем не мы, а думают за нас: за нас собирают факты, за нас их докручивают и за нас же укладывают, причем идеальным образом, в фабулу соответствующего нарратива. Главное, чтобы у фильма не было «открытого конца» и сам по себе он не был слишком «сложен» – и в том, и в другом случае возникнут проблемы с завершением нарратива, а следовательно, и с его последующей архивацией.

Как бы там ни было, когда все движения интеллектуальных объектов совершают в моей голове, по существу, за меня, это хоть и приятное для нашего ленивого мозга развлечение, интеллектуальная игра, но точно не мышление как таковое. Хотя у меня будет полное ощущение, что весь фильм (или сериал) я о чем-то думал…

Все это, впрочем, не исключает возможности смотреть фильмы и сериалы не без участия мышления – так поступают, например, кинокритики и, конечно, специалисты индустрии, для которых разгадывание способов создания подобного интеллектуального фастфуда является неискоренимым профессиональным навыком.

52. Или, например, другие расхожие случаи интеллектуальной активности, которые мы ошибочно, как мне представляется, принимаем за мышление: феномены «прогнозирования», «требований» и «объяснений», которые я описываю в рамках системной поведенческой психотерапии ^[10].

Когда мы боимся или радуемся, наша психика реализует своего рода автоматизм «прогнозирования» – мы начинаем непроизвольно представлять себе свое будущее, связанное с этим страхом или этой радостью («прогнозирование»).

Когда мы раздражены или фрустрированы, наша психика переключается на автоматизм, формулирующий определенные «требования» (обращенные, как правило, к другим людям или окружающей нас действительности в целом).

Когда же мы совершили некое действие, а затем были поставлены в ситуацию необходимости почему-то его оправдать (или собираемся совершить некое действие, в оправданности которого не уверены), мы формируем в своем сознании соответствующие «объяснения».

Да, во всех этих случаях есть «тот, кто думает», но думает ли он в собственном смысле этого слова? Не скрывает ли он просто таким вот образом – с помощью автоматизмов «прогнозирования», «требований» и «объяснений» – некие «разрывы», возникшие в нем по внутренним и, по существу, не зависящим от него самого причинам?

То, что все эти «интеллектуальные реакции» (некая «внутренняя речь» по Л.С. Выготскому или буквально – «автоматические мысли» по А. Беку) являются, по существу, универсальными для всех нас автоматизмами, не позволяет признать их мышлением в собственном смысле этого слова.

В противном случае нам бы пришлось признать «мышлением» и работу мозга, которую он постоянно осуществляет, поддерживая равновесие нашего тела – тоже задача, тоже непростая и также обеспечивающая нам некоторую стабильность, пусть и несколько иного рода.

53. Вероятно, ровно то же самое мы должны сказать и обо всякой прочей апперцептивной активности нашего психического аппарата. Процессы апперцепции происходят вне моего сознательного контроля и, соответственно, думающего участия.

То, как я воспринимаю мир, является результатом работы моего психического аппарата, «запрограммированного» таким образом. Гены тому виной или какое-то научение – не имеет никакого принципиального значения: он запрограммирован так.

Я могу пытаться переучить свой психический аппарат – изменить какие-то нюансы своего восприятия и шаблоны реагирования, что очень непросто. И если я собираюсь делать это целенаправленно, осознанно, осуществляя, как я говорю в системной поведенческой психотерапии, «поведение в отношении поведения», мне действительно потребуется мышление, по крайней мере – какая-то специфическая озадаченность.

Впрочем, в подавляющем большинстве случаев, даже если такое переучивание и происходит, то без участия мышления, а просто под воздействием каких-то внешних факторов по условно-рефлекторным механизмам – посредством весьма нехитрого положительного и отрицательного подкрепления.

54. Апперцептивное поведение является, по существу, универсальным свойством нашего психического аппарата и может быть обнаружено на подавляющем большинстве уровней психической организации (исключая, быть может, лишь самую первичную афферентацию): ни один из раздражителей, из тех, что восприняты нами и превращены в интеллектуальный объект, не даны нам сами по себе и не являются фактическим слепком действительной реальности.

То есть во всяком интеллектуальном объекте всегда присутствует некая прибавочная «масса» – то, что мы производим с исходным раздражителем, отправляя его «внутрь» своего психического пространства (то, как мы его трансформируем, оцениваем, то, какое значение он приобретает для нас). Собственно, эта прибавка и делает его информацией, а не просто неким состоянием материального мира.