Тень берсерка - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Смирнов cтр.№ 39

Вместо того чтобы полететь на очередной призыв органов со скоростью торпеды, я не торопясь прикуриваю сигарету, окончательно почувствовав себя чуть ли не геем по вызову. Псы поганые, даю объединенную характеристику ментуре-прокуратуре, никак долечиться не дают. У меня одна забота — радоновая ванна, а лягаши срывают курс лечения. При такой постановке лечения оно вполне может привести пациента от начавшегося выздоровления до летального исхода.

Несмотря на срочный вызов, майора Саенко на месте не оказалось. Честный мент, не дождавшись меня, уперся в кабинет начальника. За подобное отношение к моему времени я чуть было не принял решение наказать его долларом по итогам расследования. Можно подумать, начальник платит больше, если Саенко предпочитает его общество моему. Вот отчего не без чувства злорадства я направился к советнику Маркушевскому.

В отличие от смежника, следователь торчал в кабинете, источая ауру самодовольства. Накопившаяся усталость позволила вежливо поздороваться и сделать мысленный комплимент в адрес советника. Причем довольно сильный. А как же иначе? Я бы нанес засушенному сперматозоиду страшное оскорбление, сравнив его с господином Маркушевским.

— Вы узнаете этого человека? — проскрипел следователь, показывая мне фотографию, исполненную на пленэре.

— А это человек? — спрашиваю с опасением в голосе.

— Что вы имеете в виду?

— На труп смахивает, — даю очередное чистосердечное признание.

Маркушевский пристально посмотрел на меня и подтвердил:

— Да, труп. Вы его узнаете?

Несмотря на то, что покойник прекрасно сохранился благодаря морозной погоде, я долго вглядывался в фотографию. Ничего не поделаешь, привычка, сложившаяся при оценке произведений искусства. В данном случае она играет на руку. .

— По-моему, как-то... Боюсь ошибиться, — наконец-то прихожу на помощь следствию таким неуверенным тоном, будто опасаюсь возможных последствий из-за навета.

Следователь одарил меня, с его точки зрения, проницательным взглядом и поощрил:

— Вы не спешите. Вспоминайте.

Спешить нельзя. Вдруг скажу о нем что-то нехорошее, а покойничек оживет и потянет меня в суд, станет качать бабки за нанесение морального ущерба. Я ведь, в конце концов, попал в самую настоящую сказку, смешавшуюся с реальностью. Разве на моей памяти трупы не оживали? Еще как. Сам видел могилу Бурлакова, а через два года гулял у него на именинках... Все, пришло время вспомнить.

— Мне кажется, я как-то получал у него ключ от номера, — доношу более уверенным тоном. — Да, этот труп работал в отеле.

Маркушевский потер свои мослы друг о дружку с таким довольным видом, словно благодаря моему показанию уже списал в висяки очередное преступление.

— Ну и что он за человек? — на лице ходячего скелета проявилось выражение полнейшего безразличия.

— Покойный, — подтверждаю выводы прокуратуры, но эту засушку не так-то легко довести до стадии легкого возбуждения.

— Вы с ним встречались?

— Если это он. В смысле работник «Метелицы». Однажды, когда брал у него ключ от номера.

— И о чем вы говорили?

— Ни о чем. Он дал ключ. Я взял. И все.

— Даже не здоровались?

— Не помню.

Самый достойный ответ в моем положении. Я ведь не имею права врать из-за возможности получить срок. Вообще-то по итогам моей трудовой деятельности при большом желании меня можно привлекать почти по всем статьям Уголовного кодекса. Однако впервые в жизни сталкиваюсь с возможностью сесть за заведомо ложные показания. Вот и приходится говорить чистую правду. «Не помню» — и все тут. В конце концов, склероз является общенациональной неподсудной болезнью. Кто им здесь не страдает? В том числе — гарант конституции. Стал президентом — и тут же забыл о своих обещаниях. Так то президент. Что говорить о подчиненных, берущих с него пример, или простых людях вроде меня?

— Хорошо, — согласился с Бог весть каким по счету провалом памяти в своей практике Маркушевский и жестом поражающего исключительно комплекцией индийского факира выхватил из папки на столе очередную фотографию.

— А этих людей знаете?

Лихо работают. Наверняка труп администратора был обнаружен вчера, а сегодня с утра пораньше у Маркушевского уже есть фотографии оперативной съемки места преступления. Не удивлюсь, если он располагает и результатами вскрытия.

Вместо того чтобы, в свою очередь, задать следователю невинный вопрос: «Вы не в курсе, какого дьявола Рябову понадобилось устраивать свежемороженые находки?», пристально вглядываюсь в черно-белое изображение и бормочу спасительную фразу:

— Не помню...

— Так не помните или не знаете? — с подковыркой проскрипел Маркушевский.

— Не знаю, — решительно преступаю статью Уголовного кодекса, отодвигая фотографию.

Кое-кого действительно не знаю. В конце концов, разве могу помнить всю команду Челнока? Да и пара человек на фото — явно местные, иначе просто быть не может. Кто как не местные стали для приезжих охотников своеобразными егерями, именно они совершенно случайно наткнулись на сокровище среди леса. И погнали выполнять свой гражданский долг, даже не требуя положенных по закону двадцати пяти процентов от найденного клада.

— Удивительно, — пробормотал следователь, — тут есть и ваши земляки. Живете в одном городе.

— Ну и что? — мне окончательно стало ясно, какую роль в этом деле играет Маркушевский. — Южноморск — не Косятин. Это здесь друг друга все знают, на то и деревня. А у нас населения — больше миллиона. Там соседи по площадке годами живут бок о бок и то друг друга не знают...

— Ладно, — согласился с таким здравым рассуждением Маркушевский и прищурил глаз до такой степени, что мне стало страшно: вдруг он выскочит из окружности костей прямо на пол? Больше вроде бы Маркушевскому стращать меня нечем. Я даже не опасаюсь, что меня снова окунут в камеру в качестве подозреваемого уже в двойном убийстве. В этом случае за мной бы приехали. Значит, администратор был убит позже, чем Будяк. Когда именно, не знаю, но об одном догадываюсь: во время убийства у меня имелось твердое алиби, иначе Маркушевский строил бы допрос совершенно по-другому.

В отличие от господина Маркушевского, майор Саенко провел допрос более эффективно. Он в меру отпущенных природой способностей изготовил кофе на крохотной электроплитке в углу кабинета, активно угощал меня «Мальборо» и попутно рассказывал о недавней находке в лесу.

Лицензионные сигареты походили на настоящий «Мальборо», как господин Маркушевский на окорок. Тем не менее во время допроса я травился этой гадостью, попивая жиденький кофеек, лишь бы не обидеть честного мента. Больше того, мне удалось ответить абсолютно на все вопросы следствия, почти не задумываясь.

Пока я наслаждался временным отдыхом после бессонной ночи, майор Саенко допрашивал меня с особым усердием. В свою очередь, я старался как можно реже перебивать его монолог чистосердечными признаниями, состоящими из слова «да». Все происходило как в старом анекдоте, когда на экзамен заявился абитуриент, поступающий в институт за бабки. Экзаменатор задает вопрос: «Это правда, что Великая Отечественная война началась в сорок первом году?» Кандидат в студенты отвечает «да» и получает заслуженную пятерку. В конце концов, я тоже сижу в кабинете майора не бесплатно. А он до того по-новаторски ведет допрос, дальше, как говорится, некуда.