Тень берсерка - читать онлайн книгу. Автор: Валерий Смирнов cтр.№ 35

— Назад доставить? — с надеждой спросил он.

— Да я, может, пешочком пройдусь... — говорю неуверенным тоном, и на его интеллектуальное чело набежала толпа морщин.

Представляю себе эту картину. Иду по Косятину, а следом движется хвост на «Москвиче». Картинка, достойная передачи «Розыгрыш», жаль только к съемочной площадке мне соваться не след.

— Да нет, как же так? Садитесь, — пришел сам себе на помощь топтун. — Я вас назад доставлю.

Конечно, можно было бы отказаться, ждать, пока топтун рухнет на колени и взмолится, чтобы я оказал ему такую честь. Прав Рябов, характер у меня ангельский. Придется соглашаться. Нечего на служивом злость срывать из-за подонка Решетняка. Если бы не он, я бы погоревал с Аленушкой у постели дедушки, а затем отвез бы ее в отель, утешил от всей души. Я ведь никогда не оставлял людей в беде, всегда старался им помочь, а тут паскуда-директор взял и сорвал очередную благотворительную акцию.

— Мир не без добрых людей, — вместо исключительно голословной благодарности наконец-то отвечаю топтуну и открываю дверь машины. В самом деле, не могу же я позволить майору Саенко считать топтуна еще дурнее, чем он есть на самом деле.

Следователь прокуратуры Маркушевский, советник этой трахающей саму себя юстиции, напоминал грозным видом забракованную воблу в экспортном исполнении. Трухлявый мужичонка в предчувствии неминуемой пенсии вцепился в меня с яростью издыхающего от бескормицы терьера. Глядя на него, мне больше хотелось, вместо чистосердечных показаний, дать советнику хороший шмат сала на буханке черного хлеба. Или добрый шелобан, чтобы Маркушевский наконец попал туда, где можно найти ответы на все вопросы бренного бытия.

Вместо этого приходилось терпеливо отвечать на подковыристые вопросы труженика прокуратуры. Откровенно говоря, примочки, которыми он пользовался, могли бы подействовать на выпускника церковноприходской школы. Однако Маркушевский наверняка считал себя тонким психологом, и на глазах допрашиваемого выстроил мрачную картину повального бандитизма в Косятине, возникшую самым естественным образом после моего появления в городке.

Но вот что интересно: несмотря на хитроумные петли, рассчитанные на обкурившегося планом шизофреника, следователя больше интересовал инцидент в «Эльдорадо», чем скоропостижная смерть Будяка. Правда, засушенный конспиратор заставлял меня рисовать какие-то схемы места кровавого преступления, монотонно вставляя ржавым голосом пять копеек в творческий процесс.

Я понимал: эти чертежи сейчас столь остро необходимы следствию, как противогаз уже зарытому Будяку, но тем не менее старался, как в телепередаче «От всего сердца», хотя «Розыгрыш» мне нравится гораздо больше. Чуть ли не высунув язык от усердия, я корябал план своего номера левой рукой с таким напряженным видом, какой вряд ли напускал на себя Микеланджело во время росписи капеллы. Маркушевский нахваливал мои графические упражнения, попутно, как бы невзначай, выясняя: как меня, тихого мирного человека, потянуло сотворить в «Эльдорадо» до тех пор непривычную для Косятина дегустацию бутылкой по голове?

Несмотря на комплименты следователя, я прекрасно осознавал: из меня такой же художник, как из президента — гарант Конституции, и бормотал объяснения, сделавшие бы честь дефективному на вступительных экзаменах в Академию наук. В конце концов, напрасно, что ли, в свое время я активно занимался спортом, пусть уважаемый Дмитрий Леонидович проверит. Вот основная причина моего возмущения в баре из-за грязных оскорблений двух, по всему видать, донельзя организованных криминалов. Получил бы такое воспитание, как масса других людей, может быть, сидел и не рыпался. Пусть эти амбалы издеваются, в душу плюют, лишь бы морду не набили. Атак — образование не позволило, все-таки почти пятнадцать лет кряду минимум по четыре тренировки в неделю.

Хотел того Маркушевский или нет, но косвенно подтвердил мою догадку о сладкой парочке, протершей задницами пол «Эльдорадо». Если не набивать себе цену, о том, кто они на самом деле, мог бы догадаться интеллектуал с тремя параллельными извилинами. Многие менты после службы отправляются на дополнительные заработки. Без погон и оружия. Сколько их при таком-то бережном отношении Министерства внутренних дел к своим кадрам полегло в последнее время? Гораздо больше, чем на службе, где зарплату выплачивают со столь завидной периодичностью, будто менты научились жрать раз в квартал.

Словом, пусть господин Маркушевский радуется, если при сложившейся практике рядовые менты просто несут охрану заведений, а не интересов хозяев. Правильно, разве ментовское руководство допустит подчиненных к охране этих самых интересов? Ему самому очень даже нравится их соблюдать. Кстати, господин следователь, отчего вы проявляете такое небывалое служебное рвение?

Вслух этот вопрос, конечно же, задан не был. Спрашивать — привилегия следствия, а моя — отвечать настолько чистосердечно, насколько оно заслуживает.

Пришлось даже продемонстрировать необычайное воодушевление, стоило этому ходячему скелету, опять-таки как бы между прочим, поинтересоваться: нет ли у меня претензий к коллеге из органов и вообще, как со мной обходился майор Саенко?

Изобразив радостное возбуждение и засверкав глазами, я понес откровенные признания с такой скоростью, словно надежно заразился словесным поносом от страдающего сердцем Чекушина. Маркушевский гремел костями, едва успевая записывать показания, как гнусный мент Саенко окунул меня в камеру с отпетыми уголовниками, пугал, слава Богу, замороженной высшей мерой, всячески склоняя дать ложные признательные показания, и намекал, что при небольшом желании следствия мне придется долго завидовать венцу карьеры генерала Карбышева. Исключительно неопровержимые факты моей невиновности наверняка спасли безвинно подозреваемого от пика расследования майора Саенко с его пудовыми кулаками и коваными сапогами минимум сорок четвертого размера.

После того как Маркушевский наконец-то удовлетворил свое стремление найти неведомую мне истину, он честно предупредил гнойным голосом: возможно, я ему еще понадоблюсь. Самым естественным образом пришлось чуть ли не клятвенно заверить советника:

для меня нет ничего слаще, чем помогать прокуратуре в сражении с преступностью. Больше того: допрашиваемый чуть ли не порывался дать, кроме очередной подписки о невыезде, подписку о сотрудничестве. У доходяги-советника ушло немало сил, пока он наконец-то сумел выставить меня из кабинета, почему-то оккупированного представителем смежников в райотделе милиции. Свой монолог о том, как блистательно трудится прокуратура, а ментам уже не доверяют маленькие дети, пришлось завершить за захлопывающейся дверью, к вящей радости присутствовавших в коридоре.

Вместо того чтобы устремиться в радоновую ванну или, к счастью всего райотдела, прогуляться по улице в обнимку с топором, я направился обедать в «Эльдорадо».

Завидев гостя, изобретатель коктейля «Огненный» чуть было не залег за стойкой, однако вместо бутылки лучшего коньяка на сей раз поступил заказ на пиво, бутерброды и кофе.