История гражданского общества России от Рюрика до наших дней - читать онлайн книгу. Автор: Михаил Кривоносов, Вячеслав Манягин cтр.№ 30

На соборе отсутствовал один из главных церковных иерархов того времени и герой Смуты – будущий патриарх Гермоген, противник Годунова и сторонник избрания на царство Рюриковича В. И. Шуйского. Это отсутствие было настолько вопиющим, что сторонники Бориса, составители «пояснительной записки» к Соборному Уложению об избрании Годунова на царство, сочли нужным пояснить, что Гермоген «был в то время в своей митрополии во граде в Казани для великих церковных потреб и земских дел». ^[114]

Надо отметить, что и через 9 лет, встретившись на другом соборе в Москве два патриарха, Иов и Гермоген, по-прежнему останутся верны, первый – Годуновым, второй – Шуйским.

В Москве началась «избирательная кампания», грозившая перейти в открытую схватку претендентов. «С января 1598 года в Литву стали поступать сведения о том, что в Москве определились четыре самых вероятных претендента на трон. Первые места среди них отводились Федору и Александру Никитичам Романовым. Их шансы казались исключительно большими. В феврале за рубежом разнеслась весть, что бояре избрали старшего Романова, а Годунова убили. Литовская секретная служба вскоре же убедилась в неосновательности этих слухов, но литовские «шпиги» продолжали твердить, что бояре и воеводы согласны выбрать Романова за родство с прежним царем.

Последние места среди претендентов достались Мстиславскому и Борису Годунову. В жилах Мстиславского текла королевская кровь, он был праправнуком Ивана III и занимал пост главы Боярской думы. Но среди коренной русской знати литовские выходцы Мстиславские не пользовались авторитетом.

Литовцы совсем не высоко оценивали шансы Бориса. Он не имел никаких формальных прав на трон, так как не состоял в кровном родстве с царской фамилией. Передавали, что Федор перед смертью выразил отрицательное отношение к кандидатуре Бориса из-за его незнатного происхождения. На стороне Бориса, по сведениям лазутчиков, выступали меньшие бояре, стрельцы и почти вся «чернь». Но ни стрельцы, ни народ, по феодальным меркам, не могли иметь решающего голоса в таком деле, как избрание царя». ^[115]

Ситуация настолько обострилось, что правитель государства не смог посещать заседания Боярской Думы и, бросив городское подворье, укрылся в загородном Новодевичьем монастыре, где уже жила его сестра Ирина. В Кремле он оставил доверенным лицом патриарха Иова.

17 февраля закончился траур по Федору и началось «избирательное действо». Патриарх Иов (обязанный Борису Годунову своим чином ^[116]) собрал в своих палатах совещание, на которое никто из противников Годунова не попал. Из 474 участников этого «собора» 99 были священнослужители, еще 119 делегатов – мелкими помещиками, всем обязанными Годунову. Именно от духовенства и была предложена кандидатура Бориса «в цари».

Однако без утверждения Боярской Думой (которая была важной составной частью Земского собора) решение патриаршего «собрания» было нелегитимно. А Дума и не собиралась отдавать Борису власть. Пока на патриаршем подворье выбирали царя, бояре, собрав альтернативное вече, предложили москвичам учредить республику на новгородский лад. Но эта идея не пришлась народу по вкусу. Более того, народ все больше склонялся на сторону Годунова. Выборы зашли в тупик.

В том, что народное мнение, еще совсем недавно перемывавшее косточки правителю и обвинявшее его во всевозможных смертных грехах, стало меняться, опять же не в последнюю очередь, заслуга патриарха Иова. Это он занимался созданием «полевой сети агитаторов» за пределами Москвы – слал монахов из монастырей в города для прогодуновской пропаганды. Он же организовал «предвыборную демонстрацию» – крестный ход в Новодевичий монастырь, обратившийся к Борису с призывом занять престол. Как пишет в своей статье Валерий Курносов, «Борис столкнулся с проблемой: как фактическому правителю страны легитимизировать свое управление? Ничего не оставалось, кроме как проводить официальную избирательную кампанию, многие приемы которой позднее стали хрестоматийными. Годунов решил сделать ставку на формирование нужного общественного мнения. Принципиальнейшие вопросы жизни российского государства решались «волей всей земли»: на Земских соборах представителей разных сословий. Боярин решил противопоставить решению олигархов голосование других сословий». ^[117]

Однако первая прогодуновская манифестация москвичей оказалась столь малочисленной, что Борису пришлось отклонить «всенародную» просьбу взойти на престол. В течение следующих суток сторонники правителя развили невероятную активность. В ход были пущены обещания, деньги, угрозы. Вдовствующая царица энергично проводила «политические консультации» с командирами столичного гарнизона – сотниками и пятидесятниками, деньгами и обещанием будущих льгот вербуя их в «избирательный штаб Годунова». ^[118] Ирина добивалась, чтобы верные ей офицеры вели пропаганду в гарнизоне и среди москвичей: всем выступать за шурина покойного царя.

Наконец, 27 февраля открылся Земский собор. «Преданный патриарх Иов уверенно стал дирижировать собранием 422 представителей. Спросив, кто должен быть царем, Иов не стал дожидаться ответа, а тут же подсказал вариант «правильного голосования» – москвичам «молить Бориса Федоровича, чтобы он был на царстве, и не хотеть иного государя». Клакеры из «партии Бориса» тут же поддержали авторитетное мнение. А затем ободренный Иов заявил более смело: «Кто захочет искать иного государя, кроме Бориса Федоровича, того предадут проклятию и отдадут на кару градскому суду». ^[119]

Чтобы преодолеть сопротивление Думы, решили провести еще один крестный ход. Ночью во многих храмах провели богослужение, привлекшее своей необычностью множество людей. А утром, прямо из церквей, в Новодевичий монастырь двинулся внушительный крестный ход, увлекший большое число московских жителей. К тем же, кто идти не хотел, подходили сторонники Годунова и угрожали штрафом в два рубля ^[120] – бешеные деньги по тем временам.

Патриарх заявил, что, «если Борис Федорович не согласится, то мы со всем Освященным собором отлучим его от церкви Божьей, от причастия Св. Тайн, сами снимем с себя святительские саны и за ослушание Бориса Федоровича не будет в церквах литургии, и учинится святыня в попрании, христианство в разорении, и воздвигнется междоусобная брань, и все это взыщет Бог на Борисе Федоровиче».