– Я получил это несколько дней назад, из Аргентины. Боюсь, вы должны прочесть это, синьорина.
Юная Невеста посмотрела на конверт так, как смотрят после рвоты на блюдо спаржи.
– Вы предпочитаете, чтобы я кратко изложил суть? – спросил Отец.
– Сказать по правде, я бы предпочла, чтобы вы положили его обратно в портфель.
– Это невозможно, – возразил Отец. – Вернее, бесполезно, – уточнил.
– Тогда я бы предпочла краткое изложение.
– Ладно.
Поезд грохотал.
– До меня дошли новости относительно вашего семейства, – начал Отец. – Не слишком-то хорошие, – уточнил.
Потом, видя, что Юная Невеста никак не реагирует, решил приступить прямо к сути дела.
– Видите ли, боюсь, я должен сообщить вам, что на следующий день после того, как вы отбыли из Аргентины, вашего отца нашли в канаве: он захлебнулся в двух вершках жидкой грязи.
На лице Юной Невесты не дрогнул ни один мускул. Отец продолжал:
– Он возвращался вечером неизвестно откуда, возможно, был пьян, или, хотелось бы думать, лошадь внезапно понесла и сбросила его. Скорее всего, несчастный случай, слепой удар судьбы.
– То не канава, – проговорила Юная Невеста. – То река, жалкая речушка, протекающая в тех местах.
Отец предвидел совсем другую реакцию и к ней подготовился. Он выронил письмо, пришлось наклониться, чтобы его поднять.
– Никакого удара судьбы, – продолжала Юная Невеста. – Он обещал это сделать, и сделал. Напился как свинья, а потом прыгнул с берега.
Голос был очень жестким, спокойным. Но Отец заметил слезы у нее на глазах.
– Вам известно что-то еще? – спросила Юная Невеста.
– Он оставил странное завещание, написанное в самый день смерти, – осторожно приступил Отец.
Поезд грохотал.
– Он оставил половину своего состояния жене, а вторую половину – детям, – сказал Отец.
– Всем детям?
– В этом-то и дело, если угодно.
– Угодно.
– Должен сообщить вам, синьорина, что вы не упомянуты.
– Ценю вашу тактичность, но предпочла бы обойтись без эвфемизмов: я знаю, чего могу ожидать.
– Скажем, вы упомянуты, но в контексте… несколько суровом, как бы я это определил.
– Суровом.
– Там есть только одна фраза, посвященная вам.
– И что говорит эта фраза?
– По-видимому, ваш отец желал, чтобы вы были прокляты на весь остаток ваших дней. Я цитирую по памяти и приношу глубокие извинения.
Слезы струились по ее щекам, но она сидела очень прямо и не сводила глаз с Отца.
– Что-нибудь еще? – спросила она.
– Это все, – заключил Отец.
– Откуда вы знаете такие вещи?
– Меня информируют, всякий, кто занимается коммерцией, старается получать информацию.
– Вы ведете дела с Аргентиной?
– Случается.
Юная Невеста не пыталась скрыть своих слез, даже не вытирала их. Но в голосе ее не было ни тени жалобы или удивления.
– Ничего, если мы немного помолчим? – спросила она.
– Ну еще бы, я вас прекрасно понимаю.
За окнами мелькали поля, всегда одинаковые; Юная Невеста погрузилась в свинцовое молчание, а Отец, вперив взгляд в пустоту, предался размышлениям. Мимо проносились полустанки, чьи названия расплывались; нивы, тучнеющие на жаре; хутора, лишенные поэзии; немые колокольни, крыши, овины, велосипеды; неясно видимые человеческие существа; извивы дорог, ряды посадок и один раз – цирк. Только на подъезде к городу Юная Невеста вынула платок, вытерла слезы и подняла глаза на Отца.
– Я – девушка без семьи и без гроша, – заключила она.
– Да, – согласился Отец.
– Сын знает об этом?
– Мне не показалось, будто есть настоятельная необходимость сообщать ему.
– Но он узнает.
– Это неизбежно, – солгал Отец, зная, что дела обстоят несколько сложнее.
– Куда вы меня везете?
– Что?
– Вы меня увозите прочь?
Отец заговорил твердо, он хотел, чтобы Юная Невеста поняла, насколько он владеет ситуацией.
– Вовсе нет, вы пока остаетесь в Семействе, синьорина, тут даже не о чем говорить. Я попросту желал побыть с вами наедине, чтобы сообщить новости, касающиеся вас. Я вовсе не увожу вас прочь.
– Тогда куда вы меня везете?
– В город, синьорина; вы должны всего лишь сопровождать меня.
– Я бы хотела вернуться домой. Можно?
– Разумеется. Но могу я вас попросить не делать этого?
– Почему?
Отец заговорил тоном, к которому прибегал редко и которым никогда не заговаривал с Юной Невестой. Тон был почти доверительный.
– Видите ли, мне было неприятно заниматься вещами, которые касаются только вас, и меня не порадовал тот факт, что я раньше вас узнал новости, к которым имею лишь косвенное отношение. У меня возникло досадное ощущение, будто я у вас что-то украл.
Он сделал короткую паузу.
– И я подумал, что испытаю облегчение от мысли, что и вас можно ввести в курс обстоятельств, которые вам неизвестны, но которые оказали, и до сих пор оказывают, огромное влияние на жизнь Семейства, в особенности на мою.
Юная Невеста взглянула на него с изумлением, на какое и намека не было, когда она услышала о своем отце.
– Вы хотите открыть мне какую-то тайну? – спросила она.
– Нет, я не в силах сделать это. И потом, я стараюсь избегать ситуаций, в эмоциональном плане слишком ко многому обязывающих, по причине предосторожностей медицинского характера, как вы, должно быть, понимаете.
Юная Невеста слегка кивнула в знак согласия.
Отец продолжал:
– Думаю, самый лучший план – пойти со мной туда, куда я вас приведу, в том месте любой сумеет рассказать вам то, что вы должны знать; для меня это очень важно.
Он уставился на свои запонки, подыскивая точные слова.
– Предупреждаю, что в первый момент это место вам покажется малопристойным, особенно после известий, которые вы только что получили, но по зрелом размышлении я взял на себя смелость предположить, что вы – девушка, не слишком связанная условностями, и убежден, что вы не смутитесь и в конце концов поймете, что другого способа нет.
В какой-то миг показалось, будто Юная Невеста хочет что-то сказать, но она всего лишь отвернулась к окошку. И увидела, как огромный вокзал раскрывает свою пасть из железа и стекла и заглатывает их.