Первые леди Рима - читать онлайн книгу. Автор: Аннелиз Фрейзенбрук cтр.№ 46

Страница

Внезапная популярность образа Агриппины, скорбящей в Брундизии, — образа, ранее не встречавшегося в истории искусства, частично объясняется пропагандистской войной, вспыхнувшей в британской политике вокруг чрезмерного влияния придворного фаворита графа Бьюта на Августу, вдовствующую принцессу Уэльскую. Пытаясь ограничить вред для ее репутации и стараясь улучшить общественный образ принцессы, внимание художников привлекли к сцене в Брундизии, чтобы вызвать у публики аналогию между матерью короля Георга III и этой знаменитой римской матроной и скорбящей вдовой. ^[372]

Тридцать два года спустя, в 1800 году, Уэст был одним из гостей на рождественской вечеринке, данной его богатым коллегой и любителем истории Уильямом Бекфордом в своем уилтширском поместье Фонтхилл-Эбби. Список гостей включал знаменитого британского адмирала Нельсона, его друга Уильяма Гамильтона и жену последнего, леди Эмму — в то время уже на последних месяцах беременности ребенком Нельсона. В дань уважения к живописи Запада хозяин мероприятия устроил особый перформанс: леди Эмма, бывшая когда-то моделью художника, выступила одетой так, чтобы воссоздать знаменитую высадку Агриппины с золотой урной. Это представление было встречено с восторгом, хорошо подкрепленным сладостями и пряными винами. Один из участников мероприятия в письме в редакцию популярного журнала «Джентльменс мэгэзин» в декабре 1800 года так описывал его: «Истинная энергия чувствовалась в каждом жесте, повороте тела и выражении лица, их можно было бы вполне отнести к настоящей Агриппине… в повороте головы, положении рук, держащих урну, в самой ее манере поведения чувствовался дух Рима, даже призыв к богам воплощал в себе классическую красоту». ^[373] По иронии судьбы модель, игравшая роль великой римской дамы, была супругой одного из зрителей и при этом беременна ребенком от другого.

Агриппина оказалась не последней жертвой смерти Ливии. Планцина ненадолго пережила свою подругу. Она умерла, как сообщают, в своей постели, но смерть Агриппины и ее покровительницы возродила старые обвинения. ^[374]

Было распространено мнение о положительном влиянии Ливии на сына; даже Тацит считал, что до смерти Ливии в Тиберии было и хорошее, и плохое. ^[375] Но следующие восемь лет правления Тиберия после смерти матери влияние Сеяна на императора продолжало расти, этот период характеризовался «охотой на ведьм» и серией казней влиятельных членов Сената. Падение самого Сеяна было столь же жестоким и произошло благодаря невероятной случайности. В 31 году Антонии шепнули, что Сеян является руководителем заговора против Тиберия, желая прервать наследование Юлиев-Клавдиев и захватить власть для себя. Вызвав своего секретаря, доверенную вольноотпущенную Цинис, она продиктовала письмо, предупреждающее кузена о заговоре, и доверила его другому своему слуге, Палласу, чтобы тот передал послание Тиберию на Капри под покровом темноты. Позже, в октябре этого года, Сеян был казнен, его тело брошено на растерзание обозленной толпе, и его дети тоже были приговорены к смерти. ^[376]

По трагической иронии, одной из жертв этого дела оказалась собственная дочь Антонии — Ливилла. Жена Сеяна Апиката перед самоубийством оставила записку, где обвиняла Ливиллу в том, что она не только участвовала в этом заговоре против императора, но и скрыла убийство собственного мужа, Друза, ее тайным любовником, мужем Апикаты, восьмью годами ранее. Наказанием Ливилле стала смерть: приговор, согласно одному рассказу, был приведен в исполнение ее собственной матерью. ^[377] Этот долг чести Антонии, побудивший ее уморить собственную дочь голодом, как было сообщено, для нас кажется чрезмерно жестоким — но это упрочило ее репутацию как преданного хранителя сурового морального закона, введенного ее дедом Августом, и обессмертило ее, как последнюю женщину, которая спасала Рим от врагов.

Впоследствии Ливилла стала первой женщиной в имперской истории, которая перенесла унижение, ставшее известным как damnation memoriae — распоряжение уничтожить все ее статуи и изображения в империи, чтобы вычеркнуть ее имя и лицо из памяти народа. ^[378] Она не стала последней. Ее судьба была зловещей прелюдией к следующей главе в истории женщин императорского дома.

В двух днях пути на юг от Рима, на достаточном расстоянии от все более угрюмой и напряженной атмосферы императорского двора в последние годы Тиберия, на берегу Неаполитанского залива лежит популярный морской курорт с минеральными водами — Байя (современный Баколи), место отдыха римской элиты, которая направлялась туда толпой, как только город начинал прогреваться в марте и апреле.

Неаполитанский залив был Хэмптоном древнего Средиземноморья, со своим целебным климатом, эпикурейским наслаждением дарами моря и космополитической клиентурой. Он предлагал лодочные прогулки на увеселительных суденышках, рассеявшихся по сверкающему заливу, береговые пикники, концерты и роскошные магазины, пока озабоченные здоровьем люди проходили здесь различные курсы лечения, включая сауну на открытом воздухе среди кружащих голову серных испарений, испускаемых вулканической почвой. ^[382]

Страница