Тайны "Императрицы Марии" - читать онлайн книгу. Автор: Влад Виленов cтр.№ 43

Вы говорите, что старались не думать обо мне все это время, но я думаю о Вас по-прежнему, где бы и с кем я ни была. Впрочем, я мало кого вижу, т. к. избегаю бывать где бы то ни было, чтобы не слышать всевозможных нелепых слухов и сплетен, которыми город кишит. Но совершенно уйти от них трудно, т. к. у моей тети все-таки кое-кто бывает и всякий с азартом хочет рассказать свое, ну да Бог с ними. Вечером сижу дома, днем без конца хожу пешком, «куда глаза глядят» одна по дождю и морозу и думаю, думаю о Вас без конца. Вы говорите о своем личном горе от потери «Марии», я понимаю, что корабль можно любить, как человека, больше, может быть даже, что потерять его безмерно тяжело, и не буду говорить Вам никаких ненужных утешений по этому поводу. Но этот, пусть самый дорогой и любимый корабль у Вас не единственный и если Вы, утратив его, потеряли большую силу, то тем больше силы понадобится Вам лично, чтобы с меньшими средствами господствовать над морем. На вас надежда многих, Вы не забывайте этого, Александр Васильевич милый. Я знаю, что все это легко говорить и бесконечно трудно пересилить свое горе и бодро смотреть вперед, но Вы это можете, Александр Васильевич, я верю в это или совсем не знаю Вас, Вы пишете, что Вам хотелось когда-нибудь увидеть меня на палубе «Марии», сколько раз я сама думала об этом, но если этому не суждено было быть, то я все-таки надеюсь встретиться с Вами когда-нибудь. Для встречи у нас остался еще весь Божий мир, и где бы это ни было, я увижу Вас с такой же глубокой радостью, как и всегда. И мне хочется думать, что эти ужасные дни пройдут, пройдет первая острая боль утраты, и я снова увижу Вас таким, каким знаю и привыкла представлять себе. Ведь это будет так, Александр Васильевич, милый?..

Где-то Вы сейчас, что делаете, что думаете, Александр Васильевич? Я бы хотела думать, что хоть немного отлегло у Вас от сердца. Уже очень поздно, четвертый час, и пора спать давно. До свидания пока, Александр Васильевич, друг мой, да хранит Вас Господь, да пошлет Вам утешение и мир душевный; я же могу только молиться за Вас — и молюсь. Анна Тимирева».

Читая письма Тимиревой, становится совершенно ясно, что после гибели «Императрицы Марии» Колчак пребывал в шоковом состоянии и вел себя, прямо скажем, далеко не мужественно. Он вовсю плачется женщине, и та, как может, его успокаивает, призывает быть мужественным и стойким! Нечего сказать, хорош боевой адмирал, который плачется в письмах, как заурядная курсистка. Похоже, что у Колчака на самом деле было «совершенно неприличное состояние нервов», как писал один из его сослуживцев по Балтике. Как не вспомнить здесь и употребление им кокаина в бытность Верховным правителем!

Но дело даже не в этом. Ясно одно, после гибели «Марии» Колчак не на шутку боялся снятия с должности и краха своей карьеры. Но ничего подобного не произошло, хотя, по логике вещей, после столь трагических и кровавых событий менять командующего флотом надо было в первую очередь. «Императрица Мария» — прямая вина Колчака, и слишком накладно для государства оплачивать становление каждого адмирала такой большой ценой! Но ни в высших эшелонах государственной власти, ни в Севастополе никто наказан не был.

Потеря самого мощного на тот момент корабля Черноморского флота была, по существу, «списана» на «форс-мажорные» обстоятельства. Разумеется, напряженные боевые действия, которые вел в то время Черноморский флот, и стоявшая перед ним грандиозная задача овладения Босфором, не позволяли огульно тасовать руководство флотом в столь ответственный момент. Однако и запредельная снисходительность, с которой император отнесся к ответственным лицам за произошедшую трагедию, достойна удивления.

Помимо всего прочего, возможно, что во всепрощенческом отношении Николая II к трагедии «Императрицы Марии» могла крыться и личная причина. Хорошо известно, что, давая наименование первому черноморскому дредноуту, Николай имел в виду не только одноименный флагман адмирала Нахимова в Синопском сражении, но и свою мать, императрицу Марию Федоровну. А потому и отношение к кораблю у императора было особое, личное.

Небезынтересно познакомиться с перепиской должностных лиц с Колчаком относительно гибели «Императрицы Марии». Право, оно того стоит! Еще раз вспомним послание императора Телеграмма Николая II Колчаку от 7 октября 1916 г. 11 часов 30 минут: «Скорблю о тяжелой потере, но твердо уверен, что Вы и доблестный Черноморский флот мужественно перенесете это испытание. Николай».

Утешительная телеграмма А. В. Колчаку от командующего Балтийским флотом вице-адмирала Непенина от 7 октября 1916 г. 21 час «Ничего, дружище, все образуется. Непенин».

Утешительное письмо архиепископа Дмитрия АЗ. Колчаку от 7 октября 1916 г; «Ваше превосходительство, милостивый государь, Александр Васильевич. Сегодня, по попущению Божьему и, несомненно, по грехам всех нас — сынов России, создалась общая отечественная скорбь, которая прежде всего и более всех поразила Ваше благородное сердце. Вместе с Вами безмерно скорбим и мы, наш дорогой отважный вождь, и, братски обнимая Вас, вслед за святым Христовым Апостолом громко говорим Вам* «Мужайтесь, и да крепится сердце Ваше* Идет великая война, потери неизбежны, погибли и наше любимое военное судно, наша гордость, наша похвала- Но милостив Господь, не до конца Он будет гневаться на нас, Он же найдет и укажет пути, коими покроется и облегчится наша общая русская скорбь. В беде познаются люди. Вы наш муже-сгвенный вождь, Вас полюбила вся Россия; Отечество стало верить в Ваши силы, в Ваше знание и возлагает на Вас все свои надежды на Черное море. Проявите же и ныне присущие Вам славное мужество и непоколебимую тверд ость. Посмотрите на совершившееся прямо как на гнев Божий, поражающий не Вас одного, всех нас — Его Творца и Промыслителя русских чад, и, оградив себя крестным знамением, скажите: «Бог дал, Бог и взял, да будет благословенно Имя Его во веки».

Вы всем нам обязаны перед Господом показать в эти страшные времена пример мужества, бодрости, терпения и светлой надежды на наше будущее. Помните, вождей избирает помазанник Божий по особому внушению Божественного духа. Вожди нужны для Отечества, и они должны хранить свое сердце, свою жизнь для благоденствия народа. Храните же себя, наш любимый вождь, и да пошлет свыше Отец наш небесный каплю благодатной росы Своей для попаления возгоревшегося в неповинном сердце Вашем жестокого огня печали

Пишу Вам из Херсонского монастыря; думал посетить Вас сегодня, но совершившееся изменило решение. Выраженное в письме вполне разделяет и Преосвященный Сильвестр и закрепляет своей подписью Не печальтесь же, наш родной вождь. Господа ради, не забывайте, что весь народ Вас любит и верит в Вас, Вы принадлежите не себе, а всему русскому народу, посему Вы обязаны хранить свою жизнь, свое здоровье. Все это говорим мы Вам как епископы Божьей Церкви, выразители совести Богом и царем вверенной нашему духовному руководительству части русского народа. Дмитрий, Архиепископ Таврический и Симферопольский Сильвестр, Епископ Севастопольский».

Из письма А. В. Колчака И. К. Григоровичу. Не ранее 7 октября 1916 года; «Ваше высокопревосходительство, глубокоуважаемый Иван Константинович. Позвольте принести Вам мою глубокую благодарность за внимание и нравственную помощь, которую Вы оказали мне в письме Вашем от 17-го сего октября. Мое личное горе по поводу лучшего корабля Черноморского флота так велико, что временами я сомневался в возможности с ним справиться. Я всегда думал о возможности потери корабля в военное время в море и готов к этому, но обстановка гибели корабля на рейде и в такой окончательной форме действительно ужасна. Самое тяжелое, что теперь осталось, и, вероятно, надолго, если не навсегда, — это то, что действительных причин гибели корабля никто не знает и все сводится к одним предположениям Самое лучшее было бы, если оказалось возможным установить злой умысел — по крайней мере было бы ясно, что следует предвидеть, но этой уверенности нет, и никаких указаний на это не существует. Ваше пожелание относительно личного состава «Императрицы Марии» будет выполнено, но я позволю высказать свое мнение, что суд желателен был бы теперь же, впоследствии он потеряет значительную долю своего воспитательного значения.»