Охота на мамонта - читать онлайн книгу. Автор: Олег Ёлшин cтр.№ 63

Снова знакомая дверь, снова люди-нелюди. Все они сидели, занимая места за столом, и смотрели на Фимку. Тот усадил Лею на свободный стул, выставил на стол бутылки.

– Чего сидим? Кого ждем? Наливайте! Смелее! Филлипок, банкуй!

Филлипок начал открывать бутылки и разливать коньяк в заранее приготовленные фужеры. Остальные чинно сидели и молча смотрели на именинника. А тот прошел в дальний угол комнаты, взял со стула пиджак, подаренный Леей, надел его, невозмутимо стащил ботинок – подарок Геры, отшвырнув его в сторону, натянул вместо него лайковый, полюбовался собой, оставшись очень довольным. Теперь он был при параде и вернулся к столу. Люди, сидящие здесь, приосанились, подтянулись. Они с каким-то уважением, внимательно смотрели на Фимку и их настроение передалось Лее. Видимо, так и отмечали дни рождения в этом странном месте люди, давно окончившие свой жизненный путь.

– Готово! – воскликнул Филлипок и замолчал. Молчали Казанова и Королева, молчал Ильюшенька. Он задумчиво смотрел на Фимку, о чем-то сосредоточенно думая. Притихла Оксана, которая сидела рядом с Леей. Наступила торжественная минута. На столе не было еды или закусок, не было праздничного торта. Только бокалы, в том месте, где еще недавно разворачивались карточные бои.

Нет! Еще была свеча и маленький кусочек хлеба! – заметила Лея. Кусочек ржаного хлеба, который лежал рядом с именинником. Фимка достал спички и зажег свечу.

– Поскольку сегодня день моего рождения, мой праздник, говорить буду я! – начал он свою речь.

– Сегодня я поздравляю себя с этим знаковым событием. В такие минуты принято подводить черту. Что же! Я готов!.. Было все! И работа и семья! Были стихи и премьеры! Была короткая жизнь… Бессмысленные годы. Но все это в далеком прошлом, а то что можно забрать с собой, останется здесь навсегда, – и он приложил руку к сердцу. Лее стало не по себе. Жизнерадостный веселый Фимка теперь был серьезен, как никогда. Он не предавался меланхолии, но каждое слово вынимал из-за пазухи, трезво обдумывая, не сотрясал воздух шутками и прочей ерундой и говорил праздничную речь.

– Как мы живем?! Рождаемся и словно попадаем на стадион с длинными беговыми дорожками. А вдалеке на финише виднеется огромный праздничный торт с кремовыми розочками, с шоколадом, фруктами, мармеладом и всякой всячиной. И вот начинается бег. Все толкаются локтями, ставят подножки, норовят толкнуть в спину, наступить, затоптать. И еще замечаешь, что эти люди на беговых дорожках находятся на разных расстояниях от своей сладкой цели. Кто-то на полпути, кто-то в шаге от нее, а некоторые избранные уже забрались и сидят верхом, пожирая его. Они перепачканы кремом, корчат невероятные рожицы, со смехом и презрением глядя на остальных. А некоторые находятся на таком расстоянии, что жизни не хватит добежать. Таких большинство! Но все равно несутся сломя головы, не думая ни о чем. И глядя на этих… спортсменов – любителей сладкого, невольно рождается мысль – а стоит ли туда бежать. А может, нужно остановиться, оглянуться, посмотреть по сторонам и мчаться совсем в другую сторону или просто пойти размеренно, осмысленно, не толкаясь и не наступая, и ты увидишь, как прекрасен этот мир. И тогда, может быть, поднимешься над этим стадионом и поймешь, что жизнь – не беговая дорожка, а нечто другое, и полетишь, и сделаешь это быстрее других. Что-нибудь после себя оставишь. Хотя бы сделаешь попытку…

Почему-то стало грустно. Лея посмотрела на остальных. Те тоже были серьезны и внимательно его слушали.

– Хватит пустых слов! Не оглядываясь больше назад, хочу пожелать себе достойно прожить отведенный мне срок – годы или столетия, снова и снова возвращаясь сюда, пока эта земля принимает меня и носит! Что еще добавить?… Простите, если что-то было не так, – и он тряхнул головой. – Все!.. Давайте! – громко воскликнул он, и все встали. Почему-то не чокаясь, выпили. Лея тоже пригубила волшебный напиток. Ей стало жутко. В эту минуту она не понимала, что происходит! Широко открытыми глазами смотрела на остальных. Все выпили и поставили фужеры на стол, сев на свои места, и только Фимка продолжал стоять, держа в руках коньяк. Он внимательно рассматривал прозрачный, хрустальный фужер, о чем-то думая.

– Пей! – воскликнул Филлипок, – сегодня можно! Сегодня твой день!

Фимка поднес фужер к лицу, посмотрел на коньяк сквозь прозрачный хрусталь, погрел в ладонях, понюхал. Лея впервые видела, как Фимка получает от этого удовольствие. Он с восхищением трезво смотрел на божественный напиток, готовясь выпить.

– Фимка! Давай! – воскликнул Казанова.

– Давай, старый трезвенник! – поддержал его Филлипок.

– Ну что же вы, Ефим Григорьевич? – отозвалась Королева, – смелее!

Фимка в последний раз взглянул на фужер, поднес его к губам, неожиданно поставил на стол, улыбнулся и воскликнул:

– Не в этой жизни! – и положил на него кусочек ржаного хлеба. Лея в ужасе вздрогнула. Она смотрела на горящую свечу, на фужер с коньяком, прикрытый корочкой хлеба. Стало жутко. И тут она поняла все.

– Не вздумай реветь! – засмеялся Фимка, глядя на нее, – Не реветь я сказал! В мой праздник! Налейте ей еще! Давайте, друзья, пейте… Помните, как там у Пушкина? – уже почти кричал он.

Играйте, пойте, о друзья!

Утратьте вечер скоротечный;

И вашей радости беспечной

Сквозь слезы улыбнуся я.

Прощайте! – и он выскочил из комнаты. Оттуда послышался возглас привратника:

– Вы готовы?

– Да! Готов! А ты не видишь? Еще как готов… Стой! Еще одну секундочку.

Дверь открылась, и Фимка вновь появился на пороге. Он подскочил на месте, и ногами быстро засучил по паркету, а лайковые ботиночки начали отбивать барабанную дробь. Фимка напоследок танцевал! Потом замер, оглядел всех, махнул рукой:

– Все! Теперь все!

Больше его не видели. Дверь громко захлопнулась, и в комнате воцарилась тишина. Лея едва сдерживала себя, остальные молча сидели, задумчиво глядя на свои фужеры. Вдруг из-за двери послышалось:

– Ну что, родимые. Заждались? Всем пррривет! А ты откуда здесь? Ну, здравствуй, дорогой! Какие люди!!! Посмотри, какая красотка! Ну ты прелесть, просто блеск! Пойдем, пройдемся напоследок! И у тебя сегодня праздник? У всех праздник, господа!.. Гуляем! День рожденья…

Его голос таял в нарастающем шуме. И вот уже сильный ветер зашуршал за дверью, снося и низвергая все на своем пути. И снова тишина… Кромешная тишина…

– Прощальная гастроль! – послышался голос Филлипка. Лея больше ничего не слышала, она сорвалась с места и выскочила из комнаты. Быстро сбежала по ступенькам. Зачем-то обернулась, но не увидела никого. За ней никто не шел. Впрочем, это ее не удивило. В той комнате она больше не нужна была никому.

Неслась по городу, никого не замечая. Она должна была успеть. Солнце уже начинало садиться, и скоро наступят сумерки. Она должна попасть туда именно сегодня! У ворот кладбища остановилась и достала деньги. На всю оставшуюся сумму купила охапку тюльпанов и прошла внутрь. До закрытия оставалось полчаса. Сначала не могла разыскать Фимкину могилу. Тогда была ночь, а теперь в ярком свете солнечных лучей все выглядело совсем по-другому. Снова и снова кружила между могилами, пока не набрела на знакомое место. Здесь Фимка танцевал чечетку, здесь были похоронены его друзья, а вот и его могила. Последнее пристанище. Вдруг заметила, что у его скромной плиты находятся два человека – пожилая женщина и молодой человек лет тридцати. Они стояли и молча смотрели на его фотографию. Лея замерла. Кто мог прийти к нему сюда? – недоумевала она. Потом в голове промелькнуло – его бывшая жена и сын. Сначала не поняла, потому что представляла их совсем другими. В рассказах Фимки они оставались молодыми, а его сын был совсем еще ребенком. Но это было так давно. Лея стояла, нервно сжимая цветы, и терпеливо ждала. Женщина наклонилась, поправила маленькой лопаткой только что посаженную рассаду и встала, на прощанье оглядев могилу. Молодой человек, что-то вынув из сумки, подержал в руках, словно прощаясь, потом взглянул на фотографию отца и положил эту вещь на плиту. Они еще немного молча постояли, потом женщина взяла сына под руку, и эти двое направились к выходу.