Безгрешность - читать онлайн книгу. Автор: Джонатан Франзен cтр.№ 88

Ей вспомнился душевнобольной старина Дрейфус: с этими немцами что-то было не так. Она сказала:

– По-моему, вы никого не убивали на самом деле.

– Нет, Пип, я сделал это. Сделал.

– Не верю.

– Это не вопрос веры. Это факт.

– Гм. И вы говорите, Аннагрет вам помогла?

– Это было ужасно. Но – да. Помогла. Ее мать вышла замуж за очень скверного человека. Мне приходится жить с тем, что я сделал, и притом какая-то часть меня ни о чем не сожалеет.

– И если про это станет известно, тут и конец мистеру Чистеру.

– Конец Проекту, я бы сказал.

– А Проект – это вы. Ваш продукт – вы сами.

– Это ваше мнение.

У Пип резко стиснуло грудь, ее потянуло на рвоту. “Вы мне противны”, – слетело с языка. Вспышка застала ее врасплох. Она кое-как выбралась из отсека, на ходу потянулась обратно за рюкзачком, схватила его и выбежала на тротуар. Затошнило ее, что ли? Да. Она рухнула на колени под фонарем и выпустила изо рта темную струю.

Она все еще стояла на четвереньках, когда Андреас присел подле нее на корточки и положил ладони ей на плечи. Какое-то время ничего не говорил, только мягко поглаживал ее по плечам.

– Вам надо поесть, – сказал он наконец. – Думаю, это поможет.

Она кивнула. Она была в его власти – куда, спрашивается, она могла уйти? И плечи, надо признать, он ей гладил ласково. Никогда еще мужчина, годящийся ей в отцы, не трогал ее так. Она позволила отвести себя обратно в отсек, где он заказал ей омлет и картошку фри.

Съев часть омлета, она снова начала пить – пить усердно, большими глотками. В алкогольном тумане звучали слова, которые он произносил, много слов о его преступлении, об Аннагрет, о Восточной Германии, об интернете, о его матери и отце, о честности и нечестности, о разрыве с Тони Филд – и, помимо звучащих слов, был глубинный безмолвный язык намерения, язык, символом которого была деревянная ложка. Обработка, которой подвергался сейчас ее мозг, была куда более длительной и далеко идущей, чем первая. Толком следить за тем, что говорилось хоть на каком-нибудь из двух языков, было трудно, вербальный и невербальный потоки отвлекали ее друг от друга, и она к тому же все больше пьянела. Так или иначе, когда опустела вторая бутылка вина, когда Андреас расплатился с официантом и они вернулись в отель “Кортес”, где ждал Педро и ждал “ленд-крузер”, она обнаружила, что неважно, противен ей Андреас или нет.

– К полуночи вы будете дома, – говорил он между тем. – Можете сочинить любую историю. Сломанный зуб, внезапная стоматологическая проблема – что хотите. Коллин останется вашей подругой.

Педро открыл перед ней дверь машины.

– Погодите, – сказала Пип. – Можно я немного полежу у себя в номере? Час, не больше. Голова слегка кружится.

Андреас посмотрел на часы. Ясно было – он хочет, чтобы она поехала сразу; но не менее ясно было, что он теперь не может ей приказывать.

– Час, не больше, – повторила она. – Не хочется, чтобы меня затошнило в пути.

Он нехотя кивнул.

– Максимум час.

Когда она поднялась в номер, ее тут же затошнило и вырвало. Потом она выпила кока-колы из мини-бара и почувствовала себя намного лучше. Но вниз не пошла; села на кровать и принялась тянуть время. Заставлять Андреаса испытывать нетерпение выглядело единственной доступной формой сопротивления, единственным способом дать отпор ложке. Но действительно ли она хотела сопротивляться? Чем дольше ждала, тем более эротичным казалось это ожидание. Сам факт пребывания в номере отеля подразумевал секс – для чего же еще предназначены эти номера?

Когда зазвонил телефон, она не стала брать трубку. Он прозвонил пятнадцать раз и умолк. Минуту спустя раздался стук в дверь. Пип встала и открыла, боясь, что это Педро, но это был Андреас. Бледный, сжавший губы, разгневанный.

– Прошло полтора часа, – сказал он. – Вы не слышали, как я звонил?

– Зайдите на секунду.

Он бросил взгляд в обе стороны коридора и вошел.

– Мне надо иметь основания вам доверять, – сказал он, запирая дверь. – Не слишком хорошее начало.

– Может быть, у вас и не появится для этого оснований.

– Неприемлемый вариант.

– Я не умею себя контролировать. Это установленный факт. Вы знали, с кем имеете дело.

По-прежнему бледный, по-прежнему злой, он двинулся к ней, заставляя ее отступить в угол, за телевизор. Он схватил ее за руки. Ее кожа отреагировала чутко, но она не отваживалась шевельнуться.

– Что вы собираетесь сделать? – спросила она. – Задушить меня?

Он мог бы найти это смешным, но не нашел.

– Чего вы хотите? – спросил он.

– Чего хотят от вас все девушки?

Это, похоже, позабавило его. Он отпустил ее руки и печально улыбнулся.

– Они хотят делиться со мной своими секретами.

– Это не про меня: у меня их попросту нет.

– Вы открытая книга.

– Более или менее.

Он отошел к кровати и сел на нее.

– Честно говоря, – сказал он, – довольно трудно доверять человеку без секретов.

– А мне вообще трудно доверять людям.

– Педро знает, что я у вас, и меня это не радует. Но раз уж я у вас, мы не выйдем отсюда, пока я не буду знать, что могу вам доверять.

– Тогда нам, наверно, долго придется тут пробыть.

– Хотите послушать, какая у меня теория насчет секретов?

– Разве у меня есть выбор?

– Моя теория состоит в том, что личность формируется двумя противоречивыми побуждениями.

– Какими?

– Есть побуждение хранить секреты, и есть побуждение делиться ими. Как вы убеждаетесь, что вы личность, отдельная от других людей? Тем, что некоторые вещи от них утаиваете. Вы оберегаете их от посторонних, потому что в противном случае не будет разницы между внутренним и внешним. Иметь секреты – это способ знать, что у вас есть внутренний мир. Радикальный эксгибиционист – это человек, отказавшийся от своей личности. Но личность в вакууме тоже бессмысленна. Рано или поздно вашему внутреннему миру нужно, чтобы кто-то в него заглянул. Иначе вы просто корова, кошка, камень – всего лишь вещь в мире, предмет, запертый в своей предметности. Чтобы быть личностью, нужна вера в то, что существуют и другие личности. Нужна близость с другими людьми. А чем эта близость создается? Тем, что делятся секретами. Коллин знает, чтó вы втайне думаете об Уиллоу. Вы знаете, чтó Коллин втайне думает о Флор. Ваша личность существует на пересечении этих линий доверия. Вы видите какой-то смысл в том, что я говорю?

– Какой-то вижу, – сказала Пип. – Но довольно странно, что эту теорию проповедует человек, чья профессия – выставлять напоказ чужие секреты.