Хроники ведьм. Наследство колдуньи - читать онлайн книгу. Автор: Мирей Кальмель cтр.№ 42

Лгать? Изворачиваться? Нет!

— Чтобы убить барона, — со вздохом признался Матье.

— Из-за Альгонды?

Он не ответил.

— Я — девственница, Матье. Прошу тебя, верь мне.

— Я тебе верю.

Он сказал это искренне. Девушка улыбнулась, хотя он и не мог видеть ее лица. Несмотря на то, что только что между ними произошло, а может и из-за этого, она получила от него нечто особенное, очень ценное, — доверие.

— Ты до сих пор ее любишь? — спросила Фанетта.

— Я ее всегда любил.

— И готов ради нее умереть от руки палача?

Матье невесело усмехнулся. Не это ли сказала ему сама Альгонда в тот день, когда расстроилась их свадьба?

— И я не смогу помочь тебе ее разлюбить, ведь так?

Он сжал ее пальцы — сильно, до боли, а потом помотал головой, не найдя в себе мужества произнести это вслух.

— Мне нужно время, чтобы смириться с этим. Дай мне немного времени, хорошо? А потом ты на мне женишься. Однажды утром я проснусь и пойму, что ты ушел и забрал с собой свой меч. Может, ты дашь мне сына и мы вместе с ним будем тебя оплакивать, а может и нет. Это неважно. Мне просто нужно свыкнуться с мыслью, что ты не будешь со мной. Мне уже сейчас надо к этому привыкать. Ты понимаешь?

— Зачем тебе это? Почему ты решила меня простить?

Фанетта встала. Было очевидно, что взволнована она не меньше, чем сам Матье. Дрожащими руками она разгладила и надела чепец, заправила под него свои растрепанные волосы и сказала прежде, чем раствориться в ночной темноте:

— Не обманывай себя, Матье. Я не простила тебя. Наоборот. Я хочу дать тебе шанс отомстить, хотя тебя за это и повесят. Что бы там ни говорили, женщины не слишком отличаются от мужчин. Вот и я лучше стану жить воспоминаниями о тебе, чем отдам тебя ей живым и невредимым. Потому что я люблю тебя. И никогда не полюблю другого.

Услышав этот приговор, Матье закрыл глаза. Когда он открыл их, Фанетты рядом уже не оказалось.

* * *

И все-таки он приехал! Джем в роскошном парадном одеянии, извлеченном по такому случаю из сундука, приосанившись, внимал любезным речам Жака де Сассенажа, который наконец-то прибыл в Рошешинар.

Разумеется, они уже виделись. Не прошло и пары дней после приезда принца в замок, как сосед приехал, чтобы засвидетельствовать ему свое почтение, но после короткой беседы удалился, сопровождаемый Ги де Бланшфором. Подобное поведение свидетельствовало больше о любопытстве, нежели об уважении. Подумать только! Мусульманин на французской земле! Человек, чей отец доставил христианскому миру столько неприятностей! Джем прекрасно понял подоплеку происходящего. Он хорошо знал людей. С проявлениями любопытства он сталкивался на любом празднике, куда его приглашали, и успел к этому привыкнуть. Однако сегодня он превзошел сам себя. Не в силах позабыть образ прекрасной незнакомки, он решил использовать все свое обаяние и понравиться барону и добиться таким образом, чтобы распахнулись двери, ранее для него закрытые.

Гостя принц поджидал, сидя, вопреки своему обыкновению, в невысоком кресле. При виде барона он встал. «Буду вести себя с ним как с равным, — решил он. — Пусть он знает, что я умею приспосабливаться к чужим нравам и обычаям!»

— Я глубоко тронут вашим вниманием, барон! Я наслышан о красоте ваших земель и о вашем великодушии и щедрости. Мсье де Бланшфор рассказал мне о вас столько хорошего, что это не вам пристало склоняться передо мной, а мне перед вами!

Жак де Сассенаж не верил своим ушам. Произношение у принца было прекрасным, говорил он с легкостью человека, прекрасно владеющего чужим языком. Во время первой встречи принц не вызвал у него особого интереса. Он тогда все еще пребывал во власти гнева: подумать только, изгнанный султан все-таки поселился у него под самым носом, хотя в свое время он отверг просьбу Ги де Бланшфора предоставить в его распоряжение замок Сассенаж. К последнему он и приехал, чтобы выразить свое неудовольствие, и уехал успокоенный, но судьба турка-изгнанника была ему все так же безразлична. Он едва запомнил лицо мужчины, сидящего на ковре в окружении слишком оголенных женщин. В тот день принц показался ему чуть ли не самим сатаной во плоти. Сегодня же ему против воли пришлось признаться самому себе, что обаяния этому турку было не занимать.

— Мне говорили, что искусством стихосложения вы владеете столь же умело, как и оружием! — с улыбкой сказал он. — Это правда?

Джем провел по своей заостренной бородке рукой, на которой сияло множество перстней. В ясных ярко-голубых глазах его сверкнуло лукавство:

— Право же, когда тебе делают такой комплимент, было бы глупо разубеждать собеседника! Вы не против выйти на террасу? Оттуда открывается прекрасный вид на ваши владения, и я не устаю им любоваться!

Принц элегантным жестом пригласил Жака де Сассенажа выйти из комнаты, и тот не замедлил пройти через сводчатый дверной проем, оказавшись на террасе. Они вместе приблизились к каменной балюстраде и оперлись о перила. Вид на окрестности был действительно прекрасным, и Жак с удовольствием обвел хозяйским взглядом огромные леса и долины рек, простиравшиеся до замка Бати в Руайане.

— Каждый день я созерцаю ваши владения, сосед, и, признаюсь, испытываю горячее желание в них поохотиться. Быть может, мне удастся загнать какого-нибудь дикого зверя. Такого же дикого, каким, наперекор моей воле, являюсь я, живущий здесь, словно в клетке!

Жак вздрогнул. В этих словах принца не улавливалось ни грусти, ни горечи. Просто признание очевидности, неоспоримой и безжалостной. Он обернулся и посмотрел на гордый и красивый профиль этого человека. Джем же, не моргая, хотя дневной свет был очень ярок, смотрел вдаль.

— Что сказал бы поэт, подобный вам, при виде такой красоты? — спросил барон.

— Он бы сравнил лазурь неба с драгоценным камнем, в котором соединились воедино золото и голубизна, воспел прозрачное сияние рек и родников и таинственную тишь лесистых склонов и закончил бы свое произведение надеждой, что весна в этот край еще вернется.

— А вы сами что бы сказали, принц?

Джем улыбнулся собеседнику.

— Мое сердце ждет весны. Я во всем вижу знак, что она не за горами…

Жак де Сассенаж, сам того не желая, подпал под очарование заморского гостя-пленника.

— Не хотите ли завтра составить мне компанию? Мой ловчий прислал сказать, что обнаружил оленя, чьи рога станут исключительным трофеем. Я с удовольствием послушаю, как вы расскажете об этой охоте дамам и кавалерам из моей свиты.

Глаза Джема заблестели. Он наклонил голову и прижал руку к сердцу в знак признательности, а потом снова повернулся и стал смотреть на далекие леса, наслаждаясь первым дуновением ветра победы и взаимопонимания.

На следующее утро он проснулся с ощущением силы и бодрости во всем теле, чего с ним давно не случалось. В сновидениях он видел Хушанга. Доказательств своей правоты он получить не мог, и все же внутренний голос подсказывал ему, что его верный товарищ и брат успешно преодолевает все препятствия, встающие у него на пути. Он посетил мессу, организованную Ги де Бланшфором в память о Хушанге. Все госпитальеры почтили часовню своим присутствием, и Джем с удивлением внимал речам Филибера де Монтуазона, которому вздумалось выразить восхищение храбростью и военной доблестью «погибшего». Окруженный рыцарями-монахами в плащах с вышитыми на них белыми крестами, принц стоял в душном от благовоний помещении с приличествующим обстоятельствам выражением грусти на лице, хотя в душе радовался, что так ловко обвел врагов вокруг пальца. Несколько минут он даже молился Богу христиан, Богу своей матери. Он просил, чтобы Он ниспослал мир и покой в ее сердце, уберег ее от Баязида и помог Хушангу достичь желаемого.