Хроники ведьм. Наследство колдуньи - читать онлайн книгу. Автор: Мирей Кальмель cтр.№ 25

«Если я не могу вмешиваться в ход событий, то лучше и вовсе ничего не знать!» — лгала себе Альгонда.

Как только по дорогам снова стало можно ездить, то бишь через неделю после начала оттепели, Эймар де Гроле, барон деВрессье, приехал навестить своего старинного друга Жака. Сочувствие, а также искренняя привязанность к Жаку и Сидонии заставили его задержаться в Бати, чтобы хоть немного отвлечь их от горя. Он стал частым гостем и в гостиной Филиппины. Сеньор де Мелль, который не считал барона серьезным соперником, отнесся к нему с должным уважением. У него был свой тайный расчет: общаясь с бароном, Филиппина станет уделять меньше времени остальным претендентам на свою руку, которые могли бы затмить его. Филиппина всегда была рада встрече с Эймаром де Гроле, которого знала и очень любила с детства. Альгонда со своей стороны полагала, что его присутствие поумерит пыл того, кого она продолжала называть не иначе как «петушок с заднего двора». Она одна знала правду. Филиппина не желала влюбляться ни в кого, потому что хотела только ее, Альгонду. И если бы не постоянные придирки Луи, считавшего, что сестра засиделась в девицах, Филиппина давно бы перестала делать вид, что выбирает себе супруга.

В Сардинии Ангерран, воодушевленный признаниями супруги, решил, что они отправятся в Египет, как только пройдет пора знаменитых средиземноморских штормов. Муния много рассказывала ему о своем отце. Азиза, христианина, в свое время купили на рынке рабов мамелюки. Отцу пришлось принять мусульманство по принуждению, а отнюдь не по собственной воле, и потому он толерантно относился к иноверцам.

Муния была уверена, что отец примет их с распростертыми объятиями. Ни одна из жен не дала ему сына, а потому Азиз всю любовь, которая предназначалась первенцу, обратил на единственную дочь. Когда она была еще девочкой, он показал ей карту и объяснил ее назначение.

Ради тайны отца Муния чуть было не пожертвовала жизнью. Она не уставала благодарить небеса за счастливый случай, который свел ее с единственным достойным человеком, который, как она надеялась, наверняка сможет помочь ей раскрыть тайну карты. Оба с авантюрной жилкой, соединенные силой взаимной любви, Ангерран и Муния проживали свои дни в полнейшем счастье, часто обращая взор к горизонту, который становился все более ясным.

В Сассенаже для Матье тоже настали радостные дни. И постоянное присутствие рядом Фанетты весьма этому способствовало. Сдержанная и в то же время жизнерадостная, она заново научила его смеяться. Отныне он все свободное время проводил с ней, к огромной радости мэтра Жанно и собственного отца. Огорчала эта новая привязанность только Жерсанду и мэтра Жанисса. О браке с дочерью кузнеца пока никто не заговаривал. Но Матье не врал — он всерьез думал об этом. Не сказать, чтобы он окончательно решил остаться в замке и не уходить к разбойникам, принявшим его в свои ряды несколько месяцев назад. Просто эта предполагаемая свадьба обещала ему две выгоды: он получит меч, о котором столько времени мечтал, и накажет Альгонду за то, что столько лет она над ним насмешничала.

Что до принца Джема, то, стоило растаять снегу, он стал посвящать много времени конным прогулкам по самым извилистым тропинкам, приглашая с собой то одного, то другого компаньона. Кто и зачем похитил флакон, до сих пор оставалось загадкой, и он уже устал подозревать своих друзей. Не желая умирать от яда, он старался предоставить им более благородный способ умертвить себя. Но ничего не изменилось. Как и остальные, Хушанг вел себя как обычно. Они вспоминали бесконечные совместные путешествия по Анатолии, кровавые закаты, которыми вместе любовались, стоя на вершине горы, свои беседы в походном лагере у костра, под звездным небом… Как и принц, все его спутники тосковали по Турции и пытались убедить его бежать, отыскать герцога Савойского, от которого они давно не получали известий. Джем отказывался, пребывая в уверенности, что его ждет только другая темница под другим небом, быть может, еще более мрачная. Боевые товарищи принца приходили в ярость от мысли, что он смирился с положением пленника, проникся симпатией к Ги де Бланшфору и надеется на помощь короля Франции, который, к сожалению, еще слишком юн. Однако, несмотря ни на что, никто из них не желал его покидать.

Возможно ли, что безрадостность положения и отсутствие перспектив превратило кого-то из его товарищей во врага?

Этот вопрос все время крутился у Джема в голове. Он ворочался в постели и никак не мог уснуть, не говоря уже о том, чтобы удовлетворить плотские желания Альмейды. На рассвете, грустный и подозрительный, он начинал придираться к окружающим из-за любой мелочи, а потом вскакивал в седло и уносился прочь. В эти часы уединения, исхудавший и мрачный, он часто обращал взор к владениям сеньора де Сассенажа, который не торопился нанести ему визит.

* * *

Вскоре после полудня двенадцатого мая 1484 года солнце залило ярким светом долину реки Изер, расположенную ниже Рошешинара. День выдался очень теплым. Сидя на толстом ковре, которым укрыли плиточный поляна открытой террасе замка, Джем допивал свой чай. Барашим

Альмань и Ги де Бланшфор только что попрощались и покинули его — пришла пора полуденной мессы. Джем остался со своими компаньонами. Слуга склонился над ним, чтобы наполнить опустевшую чашку. Он поднес ее к губам и сделал глоток. Напиток показался ему чуть более горьким, чем раньше. Он посмотрел на Хушанга и пришел к выводу, что выглядит он более мрачным, чем обычно. Джем поставил чашку на ковер между колен — слишком быстро, чтобы этот жест не привлек ничьего внимания. Он ожидал ощутить первые признаки отравления. Однако ничего не произошло. Только сердце, взбудораженное подозрением, чаще билось в груди. Ошибся ли он? Некоторые яды начинают проявлять себя только через много часов после попадания в кровь…

— Тебе нехорошо? — спросил Хушанг, от которого не укрылся маневр с чашкой.

У Джема сдали нервы. Он не доставит своему убийце удовольствия наблюдать свою агонию! Если смерть не желает забрать его, пораженного ударом вражеской сабли, он сумеет ее заставить.

Джем вскочил на ноги, в спешке опрокинув свой чай.

На террасе моментально установилась тишина. Все смотрели на него. Но принц продолжал неотрывно смотреть на Хушанга, который казался поразительно спокойным.

— Идем со мной, — приказал ему Джем.

Привыкшие к тому, что их повелитель и друг улаживает все спорные моменты, не посвящая в них лишние уши, его сотрапезники продолжили беседу. Хушанг же последовал за ним. Они достаточно хорошо знали друг друга, чтобы он понял — случилось что-то значимое. До самой конюшни они не обмолвились и словом. Одновременно вскочив на коней, они, подгоняя их ударами пяток, на турецкий манер, помчались по единственной усеянной камнями тропинке, спускавшейся в долину. Прогулка продолжалась добрый час. Джем саля выбирал дорогу, стараясь в последний раз как можно полнее насладиться сильным и пьянящим удовольствием от скачки, злотому направлял лошадь на ранее не исследованные тропинки.

Наконец они выехали на полянку красиво освещенную проникающими сквозь молодую листву буков лучами солнца. Джем решил, что это — идеальное место, чтобы умереть. Он спрыгнул с лошади и ударил ее по крупу, отгоняя в сторону. Хушанг последовал его примеру. Усталые лошади подошли к журчащему меж камней роднику. Мужчины замерли друг напротив друга. Их разделяло всего несколько шагов. Джем вынул из-за полотняного пояса саблю.