– Я в двенадцатый, к Степану Прохоровичу!
Дежурный сразу поскучнел, отступил в сторону.
Инга покачнулась.
На улице ей было плохо, но теперь в помещении стало в тысячу раз хуже. Потолок давил на нее, как будто Инга снова оказалась в том подвале, стены надвигались, пытаясь раздавить ее, как жалкое насекомое. Невидимая рука сжимала горло, дышать становилось все труднее.
Инга сжала зубы, проковыляла по коридору, толкнула знакомую дверь. Дзюба сидел за столом, на краешке примостилась молоденькая медсестра, качала ногой в открытой туфельке.
Дзюба что-то вполголоса говорил сестричке, улыбаясь своей скользкой улыбкой. Увидев Ингу, помрачнел, что-то шепнул девушке, и ту словно ветром сдуло.
Инга плюхнулась на стул по другую сторону стола. С трудом справившись с голосом, проговорила:
– Дай таблеток…
– До чего ты себя довела, – начал Дзюба своим лживым фарисейским голосом. – Смотреть же страшно!
– Не смотри, – огрызнулась Инга, – я к тебе не в гляделки играть пришла. Дай таблеток.
– Ты же только две недели назад ко мне приходила! Неужели закончились?
– Значит, закончились. Говорят тебе: дай таблеток. Не видишь, я загибаюсь?
– Ты же хорошо знаешь, как мне трудно их доставать, – ныл Дзюба, а в глазах уже крутились колесики – он прикидывал, как бы на ней нажиться.
– Дай таблеток! – выкрикнула Инга, перегнувшись через стол и схватив его за воротник халата. – Хоть одну!
– Сядь! – прикрикнул на нее Дзюба. – Будут тебе таблетки, только возьми себя в руки.
Инга шумно вздохнула, села, не сводя взгляда с толстых волосатых пальцев Дзюбы. Он достал из кармана ключ, открыл и выдвинул ящик стола, вынул оттуда флакон, вытряхнул одну таблетку, протянул ей, плеснул в стакан воды.
Инга проглотила таблетку, запила, стуча зубами о край стакана, умоляюще взглянула на Дзюбу:
– Дай еще одну!
– Нет, – отрезал он, пытаясь поймать ее взгляд. – Сколько ты сегодня уже приняла?
– Две, – пробормотала Инга. – Три…
– Все, больше сегодня нельзя, иначе загнешься. А мне неприятности ни к чему. Это же надо – три таблетки! Запросто могла кони двинуть! У тебя что, совсем крыша съехала?
– Но ты же дашь мне еще один флакон?
– Дам, когда ты придешь в себя и поймешь, что я тебе говорю. Когда станешь похожа на человека.
Инга вцепилась в край стола, ломая ногти.
Но волшебная таблетка начала действовать, черный ужас понемногу схлынул, железная рука, сжимавшая горло, постепенно разжалась, стало легче дышать.
– Вижу, что тебе полегчало, – удовлетворенно проговорил Дзюба.
Он надел ей на руку манжет тонометра, измерил давление.
– Ничего, жить будешь. Скажи, а что это тебя сегодня так припекло? Ты на себя была не похожа.
– Не знаю. – Инга опустила глаза в стол.
Она вовсе не собиралась рассказывать Дзюбе о сегодняшнем кошмарном пробуждении. Это такая гнида – ему только дай повод, будет потом ее шантажировать. Инга знает, что он ничем не брезгует. Надо же, мразь мразью, а вот не обойтись ей без него. И она перевела разговор на другое.
– Я совсем не помню вчерашнего вечера. Может, я что-то выпила, и после этого случился провал в памяти. Просто черная дыра.
– Говорил тебе, чтобы ты не пила крепких напитков!
– Да я и не пила. Вроде бы.
– Вообще какая-то странная реакция, – задумался Дзюба. – Знаешь, зайди после меня в лабораторию, пусть тебе сделают анализ на токсикологию. – Он написал направление, передал его Инге.
– И что, это все?
– А чего тебе еще?
– Не валяй дурака! Давай новый флакон! – потребовала Инга.
– Черт бы тебя побрал, – затянул Дзюба свою обычную песню. – Я тебе говорил – не больше одной таблетки в день? Значит, тебе флакона должно было хватить на полтора месяца, а ты за две недели все сожрала. Ты же загнешься!
– Дзюба, кончай свою проповедь, – оборвала его Инга. – Тоже мне добрый дядюшка нашелся. Тебе на меня наплевать, ты на мне просто деньги зарабатываешь, и неплохие. Я же тебе за эти таблетки вдесятеро переплачиваю!
– Одно другому не мешает, – огрызнулся Дзюба. – Деньги деньгами, а неприятности мне не нужны. Но я думаю, мы с тобой договоримся. Даже уверен…
Он положил свою волосатую лапу на ее руку, заглянул в глаза проникновенным собачьим взором.
– Отвянь! – вскрикнула Инга, выдернув руку. – Я тебе еще когда сказала, чтобы ты ко мне не лез. У меня на тебя аллергия! У меня от одного твоего вида сыпь на коже!
– Да ты что подума-ала? – протянул Дзюба. – Размечта-алась! Нужна ты мне! Одни кости! Курица ощипанная! Тобой подавиться можно! Да мне только пальцем шевельнуть, такие девки набегут…
– Тогда зачем ты меня за руки хватаешь?
– Для создания доверительной атмосферы. Хочу сделать тебе выгодное предложение.
– Считай, что ты ее уже создал. Доверительную атмосферу. Говори, чего тебе от меня нужно.
– Понимаешь, девочка, – затянул Дзюба, просительно заглядывая ей в глаза.
Инга насторожилась. Когда Дзюба называл ее девочкой, это значило, что он задумал какую-то особенную гадость. Ее даже замутило от этих мыслей.
– Понимаешь, девочка, – повторил он. – У меня есть один знакомый, очень большой человек…
– Баскетболист, что ли? Или тяжелоатлет?
– Не смешно, – огрызнулся Дзюба. – Это действительно очень влиятельный человек. И у него особенные вкусы. Как раз ему нравятся такие, как ты, кожа да кости. Опять же ты, я знаю, натуральная блондинка, такой арийский тип…
– Что-о?
– Ты дослушай, дослушай! Если бы ты навестила этого человека сегодня вечером… И еще нарядилась в эсэсовский мундир и сапоги, знаешь, во все черное…
– Ты что, Дзюба, совсем свихнулся?
– Да почему я свихнулся? Во-первых, это не у меня, а у него такие оригинальные вкусы. Во-вторых, о вкусах вообще не спорят, кому-то нравятся медсестры, кому-то деловые женщины, кому-то даже налоговые инспекторы. А я бы дал тебе флакон таблеток совершенно бесплатно! Как тебе такое предложение?
– Значит, хочешь меня подложить под этого большого человека? – тихим звенящим голосом проговорила Инга. – Хочешь стать моим сутенером?
– Зачем же так грубо. – Дзюба поморщился. – Это будет просто обмен услугами. Бартер, как раньше говорили.
– Я тебя послушала, – Инга внезапно успокоилась, – теперь ты послушай меня. И слушай очень внимательно.
Она внезапно поднялась, перегнулась через стол, схватила Дзюбу за лацканы халата и ударила его лицом об стол. Он странно вскрикнул, поднял голову. Лицо было в крови.