Богатырь - читать онлайн книгу. Автор: Александр Мазин cтр.№ 40

– Я его напутствия не слыхал, – буркнул Сергей Иванович. – А Илье он так сказал… – Духарев запнулся, вспоминая, потом произнес четко: – «Место мое твой отец знает. Попроси – покажет. Скажешь, что я велел. Сила твоя – земля есть. Слава твоя – огонь вещный». Что дальше? – И вдруг понял. Вернее, вспомнил.

По его лицу и Медогар догадался: есть!

– Ну?

– Знаю я это место, волох. Но найду ли – не уверен. Мы туда болотами шли. Долго.

– Найдешь! – заверил Медогар. – А нет, так Явнею спроси. Она хоть и послабже, чем Рёрех был, да и баба, однако тоже ведунья. Должна знать. А не знает, так пусть посмотрит. Или у Госпожи своей спросит. Не выйдет у нее, так я тебе зелье сварю, от которого прошлое как настоящее видится, сколько б лет с тех пор ни прошло. Но лучше, чтоб Явнея. Зелье это злое, а ты старый. Можешь там, за Кромкой, и остаться, а тогда уж точно гридь твоя капище по щепкам разберет.

Рисковать жизнью Духареву не пришлось.

– Знаю я это место, – сразу объявила Явнея. – И через болото к нему идти не обязательно, можно и речкой. Только… – Ведунья замялась.

– Говори! – потребовал Духарев.

– Я приведу, – пообещала Явнея. – Но только тебя. И Илью. Гридь твоя с нами не пойдет. Нельзя.

– Нельзя так нельзя, – согласился Духарев… И поймал удивленный взгляд Медогара, направленный на Явнею. – Хочешь что-то сказать, волох?

Старик покачал головой. Настаивать Духарев не стал, хотя и уловил какой-то… подтекст. Решил: хрен с ними, с этими жрецами-ведунами-колдунами. Главное, чтоб Илюха на ноги встал.

В кои веки Сергей Иванович усомнился в собственной интуиции. И зря.

Близ волохова капища. Два дня назад

– Не шуми.

Мозолистая ладонь легла Явнее на лицо так, что, даже попытайся она закричать, не получилось бы.

Она и не пыталась. Сразу почуяла: этот зарежет, как гусыню. А может, и похуже чего.

Нурман.

– Твои друзья-варяги, куда они пойдут?

– Они мне не друзья… Ой! – пискнула от боли.

– Я спросил, – совсем тихо проговорил нурман.

И Явнея поняла: если выйдет так, что она не нужна, нурман ее убьет…

– …И что делать теперь, не знаю, – печально проговорила Явнея. – Либо эти убьют, либо те. Что делать, Медогар? Ты мудр. Подскажи.

– А что тут поделаешь, – вздохнул волох. – Воевода киевский мне по душе. И сын его тоже. Предупредить его, а что дальше? Они уйдут в целости, а мы с тобой здесь останемся. А нурманы, они мстительные…

– Дедушка! – Явнея встрепенулась. – Они что же, и к тебе приходили?

– Приходили.

– А ты?..

– А я – что? Нам здесь жить, Явнея. – И добавил с ожесточением: – Не наши они более. Пусть их теперь ромейский бог хранит, раз от родных оступились.

Земли полоцкого княжества. Предательство

– Бери парня и неси наверх, – скомандовала Явнея. – Сдюжишь или помочь?

– Да уж как-нибудь, – пробормотал Духарев. Ухватился за веревку, вытащил лодку на песок. Илья протянул руки…

Нести его оказалось легче, чем ожидал Сергей Иванович. Илья обнял отца за плечи, и рукам полегчало вдвое.

– Оружие забери, – велел Духарев ведунье и взошел на берег.

Место он признал сразу. Увидел и узнал. И дуб памятный. И небольшой холмик с воткнутым в верхушку черным обломанным столбом, спрятавшийся под резной дубовой листвой.

– Сюда его клади, – распорядилась Явнея, и Духарев уложил сына на устилавший поляну клеверный ковер.

Илья тут же привстал, огляделся. Чем-то ему особое место показалось знакомым… Но вспомнить никак не получалось…

Из лодки Явнея забрала только лук и тул. Щит и увязка с броней остались внизу. Сходить, что ли, за ними?

Когда Явнея объявила, что на остров они отправятся втроем, Развай долго не соглашался оставить князя без защиты. Духареву пришлось рявкнуть: мол, всё хорошо будет. И только тогда Развай уступил.

Но всё же настоял, чтоб Сергей Иванович взял бронь и лук. От случайных лихих людей и от зверя лесного князь-воевода, вооруженный, уж как-нибудь оборонится.

Духарев взял. Но облачаться в бронь, понятное дело, не стал. И без того спина ноет. А вот лук – это необременительно.

Забрав лук и тул со стрелами, Духарев подошел к дубу, осторожно опустился на траву, прислонился спиной к бугристой коре.

Да, место, безусловно, правильное. Явнея ничего не напутала. Вопрос: зачем Рёрех несколько дней таскал его по болотам, когда можно было запросто приплыть сюда на лодке?

Ответ: значит, надо было. Рёрех ничего не делал зря.

Духареву вспомнилось, как он, молодой, скакал здесь пардусом, а сила так и бурлила внутри. Сейчас ничего особого не ощущалось. Ну да ладно. Не за тем сюда пришли. Поглядим, что с Ильей станет.

– Закрой глаза и открой себя! – Явнея накрыла ладонями лицо Ильи. – Когда сила земли войдет в тебя, ты услышишь ее. Жди!

Некоторое время ничего не происходило, потом Илья вдруг подал голос.

– Меч дай. В руку вложи, в правую, – произнес он повелительно.

Меч Ильи лежал рядом с Духаревым. Рядом с его собственным оружием. Взяли его скорее по привычке, чем для дела. Сражаться мечом безногому – никак. Вот лук со стрелами – да. С ними Илья и лежа мог управляться.

Духарев поднялся, вынул клинок из ножен, сам вложил рукоять в ладонь сына, затем вернулся обратно.

Ничего не произошло. Солнце двигалось по небу, тени двигались по земле…

– Пришел, значит?

Илья вздрогнул. Он спит, что ли? Точно спит. Потому что стоит на ногах и глядит вниз, сквозь землю… А в земле, на глубине саженей трех – гроб белый, светлый, будто изо льда. А в гробу – великан давешний. Бронный, оружный, недвижимый. Тихо лежит. Глаза закрыты, рот – тоже. А голос его прямо в голову Ильи приходит.

– Не пришел, – отвечает Илья. – Принесли меня.

Он знает, что над гробом с мертвым великаном – толстый слой земли. Немалый курган над ним когда-то насыпали. Но земля Илье сейчас – не помеха. И крышка гробовая – тоже.

– Принесли? Как так? Ты ж живой, не наш.

– Ноги не держат.

– Ага… Меня земля не вынесла. А тебя, значит, ноги… Ага. Не первый ты, кто мою силу не поднял. Слаб ты оказался. Не сдюжил. Скоро умрешь. Сегодня.

– Почему – сегодня? – заинтересовался Илья. – Я калечный, но не старый. Ты ошибся, мертвый воин.

– Мертвые в смерти не ошибаются. Сегодня тебя убьют, калечный. Скоро уже. Полюбился ты жене моей. Хочет тебя… А меня – не хочет. – Илью окатило чужим страданием. – Был бы ты силен, не поддался б. А ты слаб…