Всадник с улицы Сент-Урбан - читать онлайн книгу. Автор: Мордекай Рихлер cтр.№ 92

Сам к себе Джейк был достаточно терпим и понимал, что ничего бы это не значило, пусть бы разок он и сходил налево, но каждый раз как подворачивался случай, просто не мог: слишком любил Нэнси, чтобы унижать ее. Не мог даже представить себе, как ее на вечеринке знакомят с другой женщиной — той, с кем он как-то вечером дал себе волю, — и эта другая женщина внутренне вся трепещет от переполняющего ее тайного знания. Нет, ему явно не хватало бесшабашности Мэнни Гордона, например, который даже злорадствовал, наблюдая за тем, как жена и нынешняя любовница мило чирикают друг с дружкой за обеденным столом, а потом где-нибудь в уголке шептал Джейку:

— Нет, ну какая я сволочь, а? И, таки знаешь, живу и не жужжу! Вот этим-то и хорош психоанализ!

Не хватало ему и ловкости, не говоря уже о той мощной теоретической подготовке, что имелась у Mo Гановера.

Годы и годы назад, читая со своим зейдой Гемару [287] (при этом они вдвоем щелкали фисташки из стеклянной миски, а скорлупу складывали в блюдечко), Mo узнал, что если из окна третьего этажа ты высунешь меч, а пролетающий мимо человек наткнется на него и будет им пронзен, то ты будешь… Виновен в убийстве? Не все так просто, говорит раббан Гамлиэль. Разве не был пролетающий человек обречен на смерть и без того? Важно и то, прыгнул ли он, уточняет рабби Элеазар бен Азария, или его столкнули. И в родстве ли вы, или это летит совершенно от тебя отдельный, самостоятельный человек? — задается вопросом многомудрый Раши [288] .

Казалось бы, эти пустопорожние упражнения в ритуальном праве были никоим образом неприменимы к дальнейшей жизни, однако именно благодаря им Mo с ранних лет усвоил, что солнце истины сияет множеством лучей, так как истина объемна и многогранна. Поэтому, когда жена обвинила его в том, что люди видели, как он выходил из отеля «Парамаунт» в четыре пополудни под руку с явной шлюхой, он не преминул клятвенно заверить, возложив длань на голову сына, что своей Лилиан он не изменял никогда, а людям может показаться что угодно.

Ибо — (причем это он уже не с ней, а с самим собой спорил), — ибо изменить значит совершить прелюбодеяние, то есть познать другую женщину плотски, а когда ты лежишь в номере отеля «Парамаунт» в предвечерний час и она тебе по одному посасывает пальцы ног, это же совсем другое дело, даже если ты действительно стонал от наслаждения, поскольку — как первым вопросил бы раббан Гамлиэль — твой большой палец ноги, он что — может извергнуть семя? Нет. А мизинчик, даже если зацеловать его до полного помрачения твоего рассудка, может ли оплодотворить женщину? Опять нет. Можно ли на него намотать триппер и принести его в дом? — поинтересовался бы рабби Элеазар бен Азария. Да нет же! Это же вообще даже не половые органы!

А ведь и в самом деле, продолжал он свои рассуждения, если бы я даже позволил, чтобы мой член обсосали как леденец на палочке, я этим и то не нарушил бы верности, потому что, как сразу заметил бы Раши, это было бы оральным, а не вагинальным познаванием, которое — уфф! гора с плеч — не требовало от меня никаких усилий, а значит (кстати! — тут он как бы мысленную галочку на полях поставил) я этим не нарушил бы даже шабата!

К верности Джейка побуждало и еще одно соображение, несколько подловатенькое. Он считал, что пока хранит верность он, Нэнси тоже изменить не может. Но… но все-таки жаль, что ей никак не дашь понять, насколько иногда обременительна и какой тяжкой ношей ответственности может подчас навалиться гармония их необычайно счастливого брака. Во всех серьезных книгах, которые они читали, во всех фильмах и театральных постановках, что они вместе высидели, все только и вращается вокруг радостей и страхов, связанных со сладостью греха. Пустопорожнего секса среди бела дня с незнакомками. Экзистенциальных совокуплений в припаркованных автомобилях. Вокруг того, что «в наши дни» ты одинок даже в разгар многолюднейшей групповой оргии. И только зануды и бяки, наркоманы и прочие персонажи, рисуемые самой черной краской, по-прежнему держатся друг за друга.

Да что говорить! По-настоящему любить жену значит лишить себя всякого права на радостное негодяйство. Тем более что Нэнси, по всеобщему признанию, никак нельзя назвать сварливой, болтливой, приставучей или еще в каком-нибудь смысле противной, то есть, по-еврейски говоря, она не какая-нибудь йента, — нет, она истинный перл, настоящее прямо-таки сокровище. Так что у Джейка, счастливца Джейка, сама мысль о том, чтобы сходить налево, вызывала отвращение. Тогда как его приятели-киношники, счастливо-несчастные, могли себе позволить что угодно.

А их брошенные жены гуськом, след в след потянулись к Джейку в гости, чтобы поплакаться в жилетку. Ведь дети! Дети! Бетти Леви за его обеденным столом плакала просто навзрыд.

— Вдруг начал писать в кровать! Жалуется на кошмары. В школе вообще что-либо делать перестал!

— Да хрень все это, — уверял Джейка ее бывший муж. — Парень был бы в полном порядке, если бы она перестала капать ему на мозги и настраивать против нас. Ты не поверишь, но она подучила его спросить меня, как это так, что они должны мириться с черно-белым, когда у нас телевизор цветной!

Телевидение, кстати (в применении как минимум к двум развалившимся бракам), продемонстрировало возможности, о которых не подозревал даже Маклюэн [289] . Каждый четверг в урочный вечерний час у Лии Демейн стали собираться подруги, чтобы посмотреть на девку, с которой живет теперь Фрэнки, — как она поет и пляшет в своем собственном шоу. «Нет, вы когда-нибудь видели такую толстую, отвратную корову?» А с сыном Фидлера Бобби обратная ситуация: шесть недель ему не давали смотреть любимый сериал, потому что там играет папина шлюха.

Фрэнки Демейн, чьи дети уже выросли, вдруг почувствовал, что настало время честности, хотя бы перед самим собой.

— Ах, ну конечно, извне казалось, будто мы живем счастливо. Восемнадцать лет я страдал! Вот только не пойму зачем. Все дело в том, что я ненавижу сцены. Да и о детях приходилось думать. Ведь кем она мне была все это время? Мамашей! Ну да: у них даже имя общее — Ребекка. Да знаю, знаю, что люди говорят, за это можешь не волноваться. «Когда он болел, она так о нем заботилась! И ни одной жалобы!» Но суть-то в том, что, когда я заболевал, она радовалась — это ей давало чувство незаменимости. А с той поры как я начал новую жизнь с Сандрой, у меня вдруг исчезли проблемы с позвоночником. Значит, все годы — одна сплошная психосоматика?