Скелет за шкафом. Парижский паркур (сборник) - читать онлайн книгу. Автор: Юлия Кузнецова cтр.№ 19

Когда мы уселись за столик, он придвинул к себе тарелку с рыбными котлетами и горошком и начал:

– Знаешь, у нас на работе есть некая конструкция. Напоминает бар. Там стоит чайник, пластиковые чашки, сахар, чай и кофе. Кофе – отвратительнейший. Обычно я его не употребляю, но…

– Ботаник! Ближе к делу!

– В общем, сегодня я не позавтракал дома, и пришлось выпить этот кошмарнейший кофе. Со мной вместе заварил себе кофе один мастер по ключам, юноша моего возраста. Он все подсыпал сахар, потом подливал молоко, но вкус ему все равно не нравился, и он проворчал: «Что за дрянь? Где банка, которую подарила та ночная клиентка?» Я удивился, поскольку традиционно клиенты нам ничего не дарят. Они заказывают ключи и замки, платят по квитанции и уходят. Тогда мастер рассказал, что ночью некоторое время назад приезжала девушка, попросила сделать ключ. У мастера был перерыв, у них за ночь два перерыва по полчаса – подремать. Он предложил подождать, у него глаза слипались, но она сбегала купила в круглосуточном магазине банку дорогого кофе, и ему пришлось выполнить ее заказ.

– Ну и что? – не поняла я.

Ботаник замолчал, словно обдумывая, говорить мне еще что-то или нет.

– А то, что мастер повысил голос и крикнул: «Где банка, которую мне лично подарила мадам Эль Гато?»

– Мадам Эль Гато? Иностранка?

– Нет. Мастер сказал, что она превосходно излагала свои мысли на русском языке. И снабдил меня описанием этой девушки.

Ботаник опять замолчал, сковыривая панировочную корочку с котлеты.

– Ты издеваешься, Серега?

– Да нет же! Я боюсь произнести это вслух.

Он набрал в грудь воздуха и выпалил:

– Мадам Эль Гато и мсье The Cat! Это наши с Анжелой детские прозвища, которые мы придумали друг для друга, когда дядя Генрих заставлял нас разговаривать на разных языках одновременно.

– То есть…

– Мастер описал мне ее! Высокая, темноволосая, худая, смотрит презрительно!

– Но послушай…

– И самое главное, наконец! Я проверил по записям в журнале мастера. Мадам Эль Гато приезжала с ключом ночью 13 сентября. В ночь, когда украли рукопись и устроили поджог.

Он съел рыбную котлету, очищенную от корочки, слопал весь горошек, а потом подумал и съел панировку. Вид у него был такой, словно он готов и салфетки съесть, лишь бы не произносить больше ни слова. Ни одного слова, указывающего на виновность его кузины.

– Погоди-ка, – пробормотала я, – но в ту ночь стало плохо ее отцу… Она сопровождала его в Бакулевку. Потом вернулась домой. Она сказала – около часа. А рыжий охранник заметил горящий стул в час ночи. То есть, если она действительно была рядом с отцом…

– Давай съездим и проверим, – предложил Ботаник, – я знаю, где Бакулевский центр. Как-то мне пришлось навещать там дядю. Мы спросим, во сколько Анжела покинула палату.

– Думаешь, медперсонал помнит?

– Не факт, но возможно.

Я обдумала его слова. Он прав, надо съездить. Вот только меня лично сейчас ждет один человек.

– Давай ты сам съездишь? Мне нужно домой.

– Свидание?

– Ага.

– Правда? – обрадовался Ботаник. – Признаться, вчера я был несколько ошарашен твоим поведением. Ты так странно на меня смотрела! Поцеловала с какой-то неясной целью… У меня даже возникло ужасное подозрение, что ты в меня… как там принято на молодежном сленге? Втюхалась?

– «Ужасное подозрение»? – обиженно переспросила я.

– Конечно. Нет-нет, ты, безусловно, принадлежишь к редкому типу настоящих красавиц. Но я после Нонны стараюсь держаться подальше от серьезных отношений. А еще мне было бы жаль терять нашу дружбу, меняя ее на…

– Ладно, ладно, – усмехнулась я, – вообще-то, свидание у меня с Никой. По скайпу. Ее сегодня переводят в какое-то особое отделение для обследования.

– О…

– Ну, ничего-ничего, приятель! Буду знать, что ты меня боишься! А пирожные, между прочим, тут и правда вкусные. Спасибо.

Я включила ноут и устроилась поудобнее, когда мама прокричала из соседней комнаты:

– Солнышко! У тебя куртка вибрирует!

Звонила Рита. Голос у нее был мрачный-премрачный.

– Я хотела сказать тебе «спасибо», Гайка. За футболки. Это что-то фантастическое, – провыла она в трубку, – благодарю тебя за вклад в эмо-культуру.

– На здоровье, Рита. Но почему у тебя такой голос?

– Прости… Просто я очень-очень несчастна… Мы расстались с Максом.

– Да? Надеюсь, не из-за меня, – пробормотала я, хотя это и звучало глупо.

Ведь Макс на меня разозлился, но при чем тут их отношения? К счастью, Рита была слишком занята своим горем, чтобы обратить внимание на мои слова.

– Нет… Из-за пленки… Он не хочет, чтобы я выкладывала ее на youtube… А там наш клип! Понимаешь, первый клип нашей группы! Которая теперь сократилась до одного человека. У-уу…

– А почему не хочет?

– Да какая уж теперь разница. Ладно, Гайка… В моей смерти прошу…

– Рита! Не смей!

– А что мне делать?

– Сочини новую песню… Как в той песне? «Ищи замерзшие цветы среди заснеженной листвы».

– А это мысль, – помолчав, сказала она, – хм… ладно. Спасибо еще раз.

Она повесила трубку, а я снова подсела к ноуту, подключила скайп, и вдруг…

Вдруг я услышала в голове звонок. Как настоящий. Дзынь!

Это сошлись две фразы. Обе Ритины.

«Мы снимали…»

«Не хочет выкладывать клип».

– Вот! – завопила я. – Вот что они снимали! Они в ту ночь сняли клип! В первом гуманитарном. Вот почему Рита и не скрывала того, что она была там в ту ночь! А Макс не хочет, чтобы она обнародовала клип, потому что тогда они станут свидетелями, и Лилия их достанет.

– Да ты просто супермозг, хани, – сказала Ника по скайпу.

– Ох, прости, не заметила, что соединение выполнилось. Послушай, так твои футболки все-таки пригодились! Погоди, но это значит… Что у Риты есть пленка с записью с места преступления!

– Надо забрать ее.

– Так она и отдаст. Очень надеюсь, что она ее не уничтожит. Она или Макс. Надо написать ей эсэмэс.

– Давай потом напишешь? А то меня заберут через несколько минут.

– А зачем им забирать тебя из палаты, если обследование будет только завтра?

– Меня переводят в комнату с мониторами. Хотят убедиться в том, что я действительно ем. Не хочу об этом говорить.

– А о чем хочешь?

– О расследовании. Мы кое-что упустили, хани.