Как Сюй Саньгуань кровь продавал - читать онлайн книгу. Автор: Юй Хуа cтр.№ 19

– Нет, обжаривать можно только трижды. После четвертого раза зачерствеет, после пятого задубеет, а после шестого вообще не разгрызешь. Потом вытаскиваю их из котелка, выкладываю на тарелку и не тороплюсь. Наливаю себе два ляна рисового вина, выпиваю – и становится так тепло, будто меня растерли горячим полотенцем. Потом беру палочки, зацепляю кусочек печенки, кладу в рот… рай! Что, опять глотаете слюни? Ладно, по случаю дня рождения угощу вас всех печенкой!

На следующий день после того как Сюй Саньгуань подсчитал на пальцах, что они уже пятьдесят семь дней едят кукурузную кашу, он сказал сам себе: «Надо сходить сдать кровь, покормить семью вкусненьким».

При виде старосты Ли он подумал: «Весь город бледный, а он румяный. Весь город осунулся, а он ничуть не похудел. Весь город мрачный, а он улыбается».

Староста Ли с улыбкой сказал Сюй Саньгуаню:

– Помню тебя, помню. Раньше ты всегда что-нибудь приносил, что же сейчас с пустыми руками?

– Мы с женой и тремя детьми пятьдесят семь дней едим одну кукурузную кашу. У меня ничего нет. Купи у меня две плошки крови, и я накормлю семью. Помоги, я отблагодарю.

– Как?

– Сейчас у меня ничего нет. Раньше я носил тебе яйца, мясо, сахар. Сахар ты не только не взял, но и обругал меня, сказал, что с тех пор как вступил в партию не берешь с масс ни иголки, ни нитки. Я не знал, что ты опять берешь.

– Ничего не поделаешь – неурожай. Если не брать у людей съестное, ваш староста Ли с голоду помрет. Вот настанут хорошие времена, опять не буду брать с масс ни иголки, ни нитки. Я для тебя сейчас не коммунист, а благодетель. Знаешь, как пословица говорит: «За каплю благодари колодцем». Но мне хватит и капли – ты дай мне пять юаней, а тридцать себе заберешь…

Дома Сюй Саньгуань вручил жене тридцать юаней, рассказал, куда делись остальные пять и добавил:

– Нельзя сидеть на одной кукурузе. Теперь у нас появились деньги, иногда будем есть посытнее. А кончатся – еще сдам кровь. Она, как вода в колодце, не убывает… – Тут он вспомнил, что с утра тоже был разговор про колодцы. – Сегодня вечером пойдем в «Победу». У меня совсем нет сил. Слышишь, я еле шепчу. Это потому, что не выпил рисового вина, не поел печенки. В «Победе» ничего нет, кроме лапши с луком, и та без лука. И без мяса – одна вода с соевым соусом. И стоит юань семьдесят, а раньше стоила девять фэней. В животе у меня пусто. Говорят, не наелся – пойди выспись. Так я и сделаю.

Сюй Саньгуань лег на кровать, вытянулся, закрыл глаза и продолжил:

– У меня в глазах черно, сердце колотится, желудок выворачивает. Если я через пять часов не проснусь – это ничего, а вот если через семь не проснусь – зови людей, и пусть тащат меня в больницу.

Когда он уснул, Сюй Юйлань, сжимая в руке тридцать юаней, села на порог, поглядела на пустую улицу, по которой ветер гнал пыль, на серую стену и сказала себе:

– Когда Первый разбил голову сыну Фана-кузнеца, он сдал кровь. Когда эта толстая шлюха Линь сломала ногу, он опять сдал, не пожалел, будто это не кровь, а пот. Теперь снова сдал, чтобы нас накормить. И еще собирается сдавать, говорит, иначе не проживем. Ох, когда же все это кончится?

И Сюй Юйлань заплакала. Аккуратно сложила деньги, спрятала их во внутренний карман, ладонями вытерла слезы со щек, а пальцами – с уголков глаз.

Вечером Сюй Саньгуань собрался вести семью в ресторан. Он сказал:

– У нас сегодня все равно что Новый год.

По этому случаю он велел Сюй Юйлань надеть брюки хаки и стеганую куртку с синими цветами по голубому полю, повязать прозрачную косынку, умыться и намазаться душистым кремом. Сюй Юйлань все это сделала. Но когда Сюй Саньгуань велел ей сходить за угол и купить у бородатого Вана печеного батата для Первого, Сюй Юйлань отказалась наотрез.

– Знаю я, что ты задумал: не хочешь вести его в ресторан. Не хочешь тратить на него денег, что кровью заработал. Это я могу понять. Вот только одного не пойму – толстуха Линь тебе не жена. Детей тебе не рожала, белья не стирала, обеда не варила – что же тебе на нее денег не жалко?

Пришлось Сюй Саньгуаню самому разговаривать с Первым. Снял он куртку, закатал левый рукав, показал след от иглы и спросил:

– Знаешь, что это такое?

– Отсюда брали кровь.

– Правильно. Я кровь сдал, чтобы жену с детьми угостить. Мы с матерью, Вторым и Третьим пойдем в ресторан есть лапшу, а ты держи пять цзяо, купи себе батат у бородатого Вана.

– Папа, я слышал, о чем вы с мамой говорили. Их ты угощаешь дорогой лапшой, а меня дешевым бататом, потому что я тебе не родной. Но есть очень хочется. Можно я сегодня побуду твоим сыном?

– Первый, ведь обычно что все едят, то и ты ешь. Но эти деньги я заработал кровью. Если я тебя на них в ресторан поведу, то-то Хэ Сяоюн обрадуется.

Первый кивнул и, зажав в кулаке пять цзяо, вышел за порог. Но тут же вернулся и спросил Сюй Саньгуаня:

– Папа, а если бы я был тебе родным, ты бы меня угостил лапшой?

– Я бы тебя тогда больше всех любил!

Первый широко улыбнулся и отправился в лавку бородатого Вана.

Бородатый Ван перекладывал испекшийся батат из жаровни в плетенную из бамбука миску. Вокруг сидела его семья – жена и четверо детей – и с шумом ела кашу. Первый протянул бородатому Вану пять цзяо и попросил:

– Мне самую большую.

Но тот дал ему самую маленькую бататину.

Первый сказал:

– Я не наемся.

– Большие для взрослых, а тебе хватит и маленькой. Держи, держи!

Первый посмотрел и сказал:

– Она даже меньше моей ладони. Не наемся!

– Ты же ее еще не съел. Откуда ты знаешь?

Первый подумал, что в этом есть своя правда, и взял бататину. Когда он вернулся домой, все уже ушли в ресторан. Он сел за стол и аккуратно стал чистить еще горячую бататину. Внутри она оказалась ярко-желтой, как солнце, и очень душистой. Уже по запаху чувствовалось, какая она сладкая. Он откусил кусочек. Потом еще три. И бататина кончилась. Он поводил языком по зубам. Аромат еще какое-то время продержался, но потом и его не стало. Тогда Первый вспомнил про кожуру. Он положил ее в рот и сквозь запах гари опять почувствовал сладостный аромат. Но кончилась и кожура. Он понял, что все-таки не наелся, и отправился к бородатому Вану.

Семья уже доела кашу и теперь вылизывала плошки. Первый сказал:

– Я не наелся. Дай мне еще одну бататину.

– С чего ты взял, что одной тебе мало?

– Я ее съел, и мне еще хочется.

– А она вкусная была?

– Да.

– Очень вкусная? Или просто вкусная?