Дендрофобия - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Горская cтр.№ 32

Когда у советских граждан не было возможности отдыхать на курортах, то отпуск и каникулы частенько проводили, что называлось, «на деревне у бабушки». И вот приезжих жителей крупных городов иногда шокировал тот факт, что в первый день приезда их знала уже вся округа. А что делать? Таков закон жизни небольших населённых пунктов. Позавчера на субботнике Маргарита Григорьевна серебряную серёжку нашла, а вчера про это уже знали даже в соседних деревнях. А тут – личная жизнь самого мэра! Да это ж для нас, как очередной развод Тома Круза для Голливуда!

Про последнюю жену Арнольда Тимофеевича знали мало, но говорили много. Какая-то хорошенькая девочка лет двадцати из Новгородской области приехала куда-то поступать, не поступила, поэтому пошла работать в какой-то бар, где её и заприметил наш градоначальник. Испытывал он к ней, говорили, самые нежные чувства, а она постоянно бешено с ним ругалась, объясняя это тем, что у неё на всё есть своё собственное мнение, в отличие от «пришибленных деревенских дур». И всё бы ничего, но мнение это почему-то всегда кардинально расходилось с мнением Арнольда Тимофеевича. Прожила она в его роскошном доме пару месяцев, и вдруг сбежала с его личным водителем в неизвестном направлении, прихватив какие-то цацки. Некоторые утверждали, что она украла какие-то фантастические сбережения мэра, которые он якобы задолжал самой мафии. Другие говорили, что он сам выгнал её, в чём она к нему пришла, так как опять нашёл новую и более молодую пассию с ещё более развитой самодостаточной личностью и собственным мнением.

– Вижу, что слышали, – сказал мэр, не глядя на нас. – Вот вы меня ругаете, а у меня горе. Я тут на сафари съездил, чтобы хоть как-то развеяться, и не помогло. Раньше помогало, а теперь – ни фига. Вот сколько ездил по миру, где только ни бывал, а лучше Сочи ничего не видел: дёшево и сердито. И чего только наши люди так рвутся в какие-то экзотические страны, на какие-то острова с крокодилами?

– А Вы были в Венеции? – спрашиваю я.

– А что?

– Да так, просто. Говорят, что после Венеции всё разочаровывает.

– Кто говорит?

– Иосиф Бродский.

– Врёт твой Иосиф, хотя… Он же ленинградцем был, а Венеция и есть Ленинград, только летом. Утеплённая версия, так сказать. Но по мне, так Питер лучше, хоть и холодней, а то в Венеции от тепла вода в каналах гниёт – там ведь нет канализации. Представляешь себе: город без канализации! Это ж не жизнь. Повсюду вонь, теснота, негров с азиатами полно. Ни в какое сравнение не идёт с прогулкой по Неве, где так бодрит ветерок ледяной! А вы сидите всю жизнь в одной дерёвне, ничего не видите… Хотя и правильно: лучше дома ничего нет. Моя вот сбежала. С моим же шофёром! А что у него есть-то? Обычный молодой жеребец хорошего нагула, каких пруд пруди. Она ему надоест через неделю, и бросит он её где-нибудь на произвол судьбы, девочку мою. А со мной она могла бы весь мир посмотреть, я бы мог ей обучение в любом ВУЗе оплатить: хочешь – учись, хочешь – дома сиди, живи в своё удовольствие. Вот дура-то! Э-хе-хе. «Одел заразу в заграничное, хотел, была чтоб симпатичная», а она… Ещё мафия мне нервы мотает, как леску на кулак: наехали вот на меня. Нашли время, когда наехать. А что с меня взять-то? Гол как сокол!

– Да какая же мафия? – удивилась Валерьяновна. – У нас вроде давно отыгрались в эти игры. Мелюзга ещё год тому назад друг друга перестреляла, с тех пор все и успокоились…

– Какая мелюзга?! Если бы мелюзга, я бы и внимания на это не обратил. Вернулся этот волчина с Лесной улицы, Авторитет районного значения, чёрт бы его побрал! За бугром отсиделся, и вот – соскучился по мне. Я сдуру у него ещё до последнего скачка цен денег занял на предвыборную кампанию племяннику, а Авторитет этот и исчез. Болтали, что посадили его, или шлёпнули какие-то добрые люди. А он, оказывается, где-то в Скандинавии жил всё это время, гад непотопляемый! Теперь так плотно меня обложил со всех сторон, сволочь, что и не пикнешь. Всё с учётом процентов и инфляции мне предъявил… А вы говорите, что я долго жить буду. Шлёпнет он меня и не поморщится, живодёр этот.

Мы слушаем пьяные откровения мэра и думаем, бредит он или нет. Наговорит сейчас с два ведра и три ушата, а потом жалеть будет, что ляпнул лишнего. Мафию вот какую-то приплёл. Нынче в России кого только не называют этим словом. Отечественный кинематограф постарался, поднатужился и создал несколько образцов русской мафии. От благородной и богоугодной, так что Робин Гуд отдыхает, до быковатой и туповатой, как раньше иногда любили показывать фашистов в фильмах вроде «Антоши Рыбкина» или «Новых похождениях Швейка». Что непонятно, как эти орды дебилов умудрились захватить Европу и дойти до Волги с таким минусовым уровнем умственного развития?

Вообще, мафией в современной разговорной русской речи называют даже тех, кто просто имеет больше сотни тысяч рублей или руководящий пост. Так и говорят: нефтяная мафия, милицейская (куда ж без неё), мафия эстрадная и киношная. Даже политическая мафия сформировалась! Кремлёвская, в том числе. Хотя все их «преступления» заключаются в том, что каждая социальная группа всегда имеет своих корифеев. Даже у нас на Заводе руководство теперь за глаза называют мафией. А то и в глаза. И никто не обижается. Тем более, что звучит весьма солидно – не Замзавпомначкомлентяжмаш какой-нибудь.

А что касается мафии, которая «наезжает», так есть в стране организованная преступность, жестокая и хладнокровная, больше похожая на тщательно продуманный механизм конторы с хорошей бухгалтерией. Но кому-то хочется верить, что во всём этом должен быть элемент романтики или комедии. Как в некоторых психологических методиках советуют образы врага или опасности вообразить или смешными, или глупыми, или даже дружественными, и тогда уйдёт страх. Хотя сегодня мафия никому не кажется чем-то ужасным. Напротив, бытует мнение, что мафия регулирует отношения и поддерживает порядок там, где бессильно государство. Это, мол, не только особая форма негосударственной исполнительной или экономической власти, но и особый менталитет с довольно-таки своеобразными представлениями о дружбе и уважении.

Когда в СССР впервые показали «Крестного отца» Копполы, как «образец разложения и загнивания капиталистического строя», там шокировало только убийство коня из конюшни строптивого режиссёра, который не дал роль крестнику героя Марлона Брандо. А сам-то Дон Корлеоне показался милейшим стариканом, который помогает землякам, не соглашается торговать наркотиками, да и рассуждения у него такие, как у преподавателя кафедры философии. Младший сын его культурный и хорошо воспитанный юноша, не наркоман, не пьяница, хороший отец и муж. Прямо не бандит, а мечта русских баб, замордованных ужасным бытом и вечно пьяными мужиками!

Когда потом вышел итальянский фильм «Спрут», то все были в шоке: «Какой ужас! Какое зверство!». Тамошняя Коза Ностра то застрелит свидетеля, который «слишком много знал», то придушит в тюрьме зарвавшегося мафиозо-наркомана, и это ТАК шокировало советских граждан! Но потом в стране появилась своя игра в мафию. И никого уже не шокирует, что за долг в двести долларов отечественные бандиты могут распилить человека на пилораме, как бревно. Как ответил бы герой Петра Щербакова из фильма «Зимний вечер в Гаграх», где он рассказывает про афериста, у которого дома нашли сколько-то тысяч рублей: «Я удивляюсь, какие бессовестные люди живут!». Ах, наивное беспечное время! Такими словами современный преступный мир только рассмешить можно.