Дендрофобия - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Горская cтр.№ 170

Авторитет тоже вроде как «легализовался», хотя специально и не старался для этого. Он никогда не делил людей на отсидевших и никогда не сидевших в тюрьме, а интересовался только тем, какую пользу эти люди могут принести лично ему. К тому же, никогда не сидевшие теперь по повадкам мало чем отличались от сидевших. У каждой эпохи своя мода на те или иные повадки, и уголовный мир тоже не чужд этого. Авторитет, если судить о людях его «сферы занятости» по современным фильмам о братве, мало походил на киношные образы. Он никогда не носил каких-то немыслимых малиновых пиджаков, золотых цепей в два пальца толщиной и плохо понимал, что значит выражение «понты колотить». Но интуитивно догадывался, что эти самые «понты колотят» обычно те, кто ничем другим не располагает. Он был так устроен, что воспринимал людей только по поступкам и способностям, а не по внешним проявлениям, и его раздражало, когда под слишком кричащим внешним стёбом не обнаруживалось никакого содержания.

Сам по себе он был скрытным человеком, а тут совсем отказывался понимать, откуда пришла эта глупая забава, чтобы преступники (а Авторитет прекрасно отдавал себе отчёт, что все они так или иначе преступают закон) так шумно афишировали свой достаток, статус и род деятельности. Во-первых, это опасно. Во-вторых, очень уж напоминает детские игры. А детские поступки во взрослом исполнении он не любил. Крутизна человека не в том, что он ездит на дорогущей тачке и гнёт пальцы веером, а в том, что он может подчинить себе район, и никто даже не заметит, как он это сделает. Он может управлять, находясь в тени, а отвечать будут те, кто занимает руководящие посты от государства. И какую роль в таких делах может сыграть, носит ли он какой-то кургузый пиджак идиотского цвета, «ботает» ли по фене и совершает ещё кучу разных глупостей, какие приписываются представителям преступного мира современными фильмами, книгами, передачами, просвещающими обывателя за неимением других дел на фоне массового пьянства и безработицы?

Все эти пиджаки и «пальцы веером» Авторитет воспринимал, как стальную фиксу, которую раньше носила шпана с рабочей окраины. Ещё в безоблачное глубоко-застойное время у советской шпаны была такая «фишка»: вставная коронка из нержавейки вместо переднего зуба – фикса. Специально зуб себе выламывали, иногда друзей просили, чтобы по сусалам съездили, резец или клык выбили, дабы водрузить на его место эту самую фиксу. Современным людям, начинающим терять зубы уже в школьные годы, такое трудно понять, но вот был такой шик. Специально учились потом через фиксу сплёвывать, зажимать изжёванную беломорину, топорщить губу, чтобы железная коронка всегда была видна – не напрасно же себя зуба лишали, чтобы никто такой «красоты» не увидел и не оценил. Потом взрослели, понимали весь идиотизм подростковых выходок, вставляли нормальную белую коронку в изуродованную без надобности десну. И с ужасом наблюдали, как их дети начинают «косить под панков»: выбривают виски и затылок, чтобы остаток растительности на голове поставить гребнем. Или тем же веером.

Как и многие сорванцы его поколения, Костя Волков ещё в детстве с упоением прочёл всего сэра Артура Конан Дойла и знал, что короли преступного мира викторианской Англии были людьми сплошь образованными, даже слишком образованными и культурными, с Оксфордом или Кембриджем за плечами, где веками формировалась элита страны. Поэтому у них была совсем другая «мода». Они не заучивали блатные термины, зато умели разрабатывать и совершать виртуозные преступления, которые не мог раскрыть даже славный Скотланд-Ярд. Поэтому приходилось обращаться за помощью к обладателю такого же тонкого и изощрённого ума с Бейкер-стрит. Именно поэтому его всегда смешил убогий и туповатый имидж соотечественников, которые всеми силами хотели походить на преступников.

На днях был у него в гостях участковый, разнесчастный наш Николай Борисович. Никто его так и не отважился сменить на этом сумасшедшем посту. Погода была дождливая и ветреная, поэтому он промочил ноги, пока гонялся за каким-то пьяницей по чужим огородам. Авторитет увидел его в окно и зазвал к себе немного обсохнуть и выпить чего-нибудь согревающего.

– У нас на Суконной улице опять «бытовуха» произошла, – поведал измождённый участковый. – Два дурака квасили вместе сутки напролёт, а потом, как это часто у дураков водится, проснулась в них пьяная агрессия. Стали драться. Один другому лопатой снёс нижнюю челюсть. Соседи вызвали меня да Скорую. Отрезанную челюсть в мешочек со льдом сложили – такой грамотный в криминалистическом отношении народ пошёл, что и эксперт не нужен!.. Этого, который лопатой махал, мы скрутили, в кутузку отвезли. А который без нижней челюсти остался, сбежал, придурок. Ему врачи морду-то перебинтовали, он фельдшера в ухо ударил «в благодарность» и смылся. Ещё и чемоданчик с медикаментами прихватил. Врачиха за голову разбитую держится и мне говорит, что его надо непременно поймать, так как повязку необходимо каждые два часа менять, а то может начаться обширное заражение крови. Да и пищу принимать самостоятельно без нижней челюсти он уже не сможет. Вот, ловим, мать его растак! В сараях каких-то прячется. Козу бабки Мироновны в заложницы взял.

– Так пристрелите этого придурка, и дело с концом, – пожал плечами Авторитет. – Хочешь, я в свидетели пойду? Кому он нужен? Я тут статью в журнале прочитал, как наши следователи нобелевского лауреата Иосифа Бродского по морде били во время допросов. Перед ним преклонялась вся мировая элита, сам шведский король ему поклоны отвешивал, а у нас – по морде. А теперь ты спасаешь какой-то человекообразный экземпляр, который сам скоро под забором загнётся. Потому что он именно под зассанным забором чувствует себя на своём месте.

– Да ладно. Нет пророка в своём Отечестве. Я вот читал, что изобретателя первого механического ткацкого станка в Европе тоже сначала чуть ли не прокляли. А после смерти земляки ему памятник поставили.

– Пророка нет и не будет, потому что не нужен он никому – не о том я. Врачей от дела оторвали, когда люди по полдня неотложную помощь ждут, всю милицию на ноги поставили, а ради чего? Чтобы какое-то спившиеся дерьмо ещё несколько лет людям нервы мотало и жизнь отравляло?

– Легко тебе, Костя, говорить! Мне за каждый выстрел отчитываться надо, как… законнику на сходняке.

– Ха-ха-ха!

– Да-да! А уж если на поражение стрелять, так я об этом даже думать боюсь… Сам иногда не понимаю: вот чем я занимаюсь? Ведь ладно бы, настоящие дела раскрывал, как Шерлок Холмс, – участковый тяжко вздохнул и скосился на золочёные переплёты полного собрания сочинений Конан Дойла в книжном шкафу, рядом с которым в большом кресле царственно сидел Авторитет, – а я бегаю за недоумками, которых и людьми-то назвать нельзя. Мозги пропьют со школьной скамьи, потом дурью маются. А я за ними гоняюсь… Конан Дойл-то, поди, такие случаи вряд ли стал бы описывать.

– Да уж! – и тут уж они оба расхохотались.

Хорошо посмеялись. От души. После этого Николай Борисович грустно сказал:

– Я чего-то за годы работы таким мизантропом сделался. И жалко людей, и устаю ужасно от их глупости – плохой симптом для моей должности. Мне ведь в каждом надо человека увидеть, каждого понять, а не вижу я там человека. Пристально смотрю, а не вижу. Вижу только, как люди всё больше в какое-то одичалое зверьё превращаются…