Записки безумной оптимистки. Три года спустя - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Донцова cтр.№ 36

В феврале этого года я прибежала домой, заглянула в комнату Манюши и увидела дочь, роющуюся в кипе бумажек.

– Чем занимаешься? – поинтересовалась я.

Маня хихикнула:

– Во, валентинки разбираю, целую кучу прислали.

Потом у нас появился компьютер и программа ай-си-кью. Главный хакер в семье Маня, я редко беру в руки «мышку», только если требуется ответить на почту. Однажды вечером, когда Маша ушла на английский, мне срочно понадобилось прочитать одну статью. Я загрузила машину, увидела Маруськин контактный лист и ахнула: человек триста, не меньше.

В общем, до лета 1996 года наша жизнь была совершенно счастливой. Александр Иванович стал сначала доктором наук, профессором, а потом академиком. Мальчишки были пристроены к делу, Машка росла, любимая собака, кошка и котята бегали по дому, я носилась по ученикам, материальное положение стабилизировалось, мы расправили крылья и стали мечтать о покупке собственной дачи, маленького домика в деревне, где станем проводить лето, жить в Глебовке надоело до икоты.

В июле девяносто шестого мы с Александром Ивановичем и Маней отправились отдыхать в Тунис. Вместе с нами поехала и моя подруга Оксана с сыном Денисом.

Первые дни прошли великолепно: солнце, фрукты, танцы… Дней через пять верхняя часть купальника внезапно стала мне мала. Нельзя сказать, чтобы я расстроилась. Господь забыл одарить Грушеньку бюстом, мои формы с трудом дотягивали до первого размера, мне хотелось же иметь по меньшей мере третий. Сначала я переживала, усиленно ела капусту, но потом поняла, что занимаюсь ерундой, и решила донашивать то, чем богата. И вдруг в сорок пять лет мой бюст стремительно начал расти.

Страшно довольная собой, я продемонстрировала «успехи» Оксане, хирургу по профессии.

В глазах подруги заплескался ужас.

– Немедленно в Москву, – велела она, – первым же самолетом.

Я возмутилась:

– Еще чего! Мы же отдыхать приехали, – и не послушалась Оксанку.

К врачу я пошла лишь в сентябре, несмотря на приказы подруги. Грудь не только росла, она еще начала болеть. Не посоветовавшись с Оксанкой, я отправилась в Институт Герцена к профессору-онкологу. Он принял меня сурово и, едва осмотрев, заявил:

– Рак. Где же вы ходили, милочка? Запущенная стадия, скорей всего, метастазы в легких, печени… Впрочем, можно попробовать соперироваться, хотя особого смысла я не вижу. Думается, вам осталось жить месяца три.

До сих пор не понимаю, каким образом мне удалось устоять на ногах, отчего я не упала в обморок. Кое-как собрав волю в кулак, я пролепетала:

– Давайте операцию сделаем.

– А смысл? – нахмурилось светило. – Хотя… ладно, наши расценки таковы: оперативное вмешательство…

Он стал называть цифры. Я тупо качала головой.

– Вы подумайте, – завершил чтение «прейскуранта» профессор, – может, лучше не тратиться, средства еще понадобятся.

Хорошо хоть он не прибавил: на похороны и поминки. Я выпала на улицу, машинально влезла в подошедший автобус и залилась слезами. В салоне оказался контролер, но он, увидев, что женщина, севшая на остановке «Онкологический институт имени Герцена», рыдает навзрыд, не потребовал у меня билета, я ехала «зайцем», забыв про все на свете, утирая слезы рукавом кофты. Неожиданно приступ отчаяния и жалости к себе прошел. В голове заворочались другие мысли.

Говорить ли Александру Ивановичу о диагнозе? Если мне осталось на земле всего три месяца, то стоит ли омрачать этот срок больницей? Может, просто тихо умереть, не обременяя близких? Что станется с детьми? Аркашке двадцать четыре, Димке на год меньше, но Маруське-то десять! Каково ей придется без мамы? А моя собака? Кошка? Котята? На кого их оставить! Нет, нужно срочно искать для Александра Ивановича новую жену, такую, которая сумеет целиком и полностью заменить меня. Умную, добрую, интеллигентную женщину, отличную хозяйку, самостоятельно зарабатывающую, любящую детей и животных, способную прощать капризы…

И такая женщина есть, это Оксана! У нее двое сыновей, три собаки, она феерически готовит… Подавившись слезами, я рванула к подруге.

Та, открыв дверь и увидев на пороге меня, перемазанную тушью, губной помадой и соплями, страшно перепугалась и выкрикнула:

– Что? Что случилось? Маша? Саша?

Я села на пол, обняла стаффордширскую терьериху Рейчел, двух скотчтерьеров, Бетти и Пешу, потом мрачно заявила:

– Ты обязана прямо сейчас выйти замуж за Александра Ивановича, я хочу лично присутствовать на вашей свадьбе!

Оксана не имеет образования психолога, но, стоя каждый день около операционного стола, а потом выхаживая больных, превратилась в классного психотерапевта.

– Конечно, конечно, – закивала она, вытаскивая меня из стаи собак, – пошли на кухню, там и поболтаем.

Выслушав мой рассказ, Оксана обозлилась до жути, вскочила, уронила на пол хорошенькую чашечку, украшенную изображением скотчтерьера, и заорала:

– Да этот профессор идиот! Гиббон! Помесь кретина с крысой! Разве так диагноз ставят! Бросил беглый взгляд и все понял! Урод!

В моей душе забрезжила надежда:

– А что, он мог ошибиться?

Оксана всплеснула руками:

– Господи, сто раз! Сначала делают всякие анализы, берут пункцию. Метастазы в легких! Да у него самого вместо мозга дерьмо!

Потом она неожиданно заплакала, я испугалась.

– Вот видишь, мне так плохо, что у тебя слезы потекли.

– Иди ты на фиг, – простонала Оксанка, – всех переживешь, мне чашку жалко со скотчами, ее Дениска привез, где я теперь такую достану, а?

Неожиданно с моей души свалилась бетонная плита. Если Оксанка убивается по расколотой чашке, значит, мне не так плохо.

– Завтра поедешь в 62-ю больницу, – отчеканила подруга, – к Игорю Анатольевичу Грошеву и станешь его слушаться, как господа бога, усекла?

И я отправилась в эту больницу. Игорь Анатольевич оказался полной противоположностью профессору из Герценовского института. Молодой, улыбчивый, он сначала заставил меня пройти все исследования, а потом сказал:

– Не скрою, вам предстоит не очень приятный год. Сейчас лучевая терапия, потом три операции, химия, гормоны.

– Год? – переспросила я. – Значит, я проживу больше трех месяцев?

Грошев рассмеялся и прочитал мне обстоятельную лекцию. «Онкология великолепно лечится, если поймана на ранних стадиях. Все, что связано с женской репродуктивной системой, легко удаляется. Отрежем и забудем. Если же вы запустили болезнь, то и в этом случае медицина способна продлить вашу жизнь на годы».

Я слушала доктора разинув рот, а тот спокойно объяснял:

– Рак отнюдь не приговор. Мы сейчас многое можем, но имейте в виду…