Записки безумной оптимистки - читать онлайн книгу. Автор: Дарья Донцова cтр.№ 23

Несмотря на все трудности, я вспоминаю «Вечернюю Москву» с благодарностью и всегда говорю, что профессионального журналиста из меня сделали именно там. Люди, работающие в ежедневном издании, очень хорошо знают: выпускать подобную газету очень тяжело, а самый сумасшедший отдел тот, которой обязан поставлять новости, все эти маленькие заметочки, начинающиеся словом «сегодня». Я не писала очерков и рецензий на театральные постановки. Нет, высунув язык, я носилась по Москве, «нарывая» информацию. Столицу изучила вдоль и поперек, людей повидала немерено, интервью была в жутких количествах.

Сейчас, когда мне самой начали звонить журналисты, я первым делом спрашиваю:

— Когда вы должны сдать интервью? Если через десять дней, то один разговор, а коли велено завтра… давайте, приходите.

Один раз девушка с фотокамерой, хитро прищурившись, поинтересовалась:

— Это пиар такой?

— Что? — растерялась я.

— Ну, предложение приехать прямо сейчас, чай, пирожные, ласковые мопсы… Стараетесь произвести приятное впечатление? Думаете, тогда о вас хорошо писать станут?

Я не нашлась что ответить. Моя невестка Наташка, разливая кофе, вздохнула и ехидно ответила:

— Ага, сплошная реклама! Знаешь, трудней всего пришлось с мопсами, они вообще-то гостей насмерть загрызают, а вот при виде журналистов делаются просто душками!

Корреспондентка захлопала ресницами. Мне внезапно стало ее жалко, такая молодая и глупая. То, что я стараюсь сделать визит работников диктофона приятным для них, — просто цеховая солидарность. Мне в жизни встречались разные экземпляры. В бытность журналисткой я отлавливала некоторых знаменитостей по месяцу, выслушивала грубые заявления: «Отвяжитесь или о боже, как опостылели газеты!»

Порой, договорившись с каким-нибудь актером или писателем, я приходила на встречу и утыкалась носом в крепко запертую дверь. Иногда меня не пускали дальше коридора, стучали пальцем по наручным часам и предупреждали:

— Девочка, у тебя четыре минуты, задавай коротенько свои вопросы и уходи.

Но были и другие, среди них вдова маршала Катукова. Я не помню, к сожалению, как ее звали, но прием, оказанный мне в этом доме, забыть невозможно.

Я прибежала к ней ледяным декабрем, готовился материал к годовщине победы советских войск в битве за Москву, и я должна была задать вдове высокопоставленного военного несколько вопросов. Замерзла я в тот день ужасно, курточка из собачки совершенно не грела.

Вдова маршала глянула на синюю корреспондентку и моментально притащила тарелку, нет, тазик, борща, страшно вкусного, восхитительно горячего, потрясающе ароматного. Никогда больше я не ела такого!

На выходе супруга Катукова сунула мне пакет.

— Это что? — удивилась я.

— Бери, деточка, — улыбнулась она, — скоро праздник, там небольшой подарок.

Дома я раскрыла пакет и нашла батон докторской колбаски из спеццеха, коробочку шоколадных конфет, баночку обожаемых Кешей шпрот и с десяток домашних пирожков с мясом.

Я была очень гордой девочкой, нервно реагировавшей на унижение. Десять рублей, сунутых мне папиным приятелем Генрихом, остались лежать на платформе станции метро «Киевская». Даже умирая с голоду, я ни за что в жизни не взяла бы от него подачки. Но жена маршала Катукова, как и Нина Петровна Хрущева, положившая мне тайком на кладбище в сумочку деньги, сделали это исключительно по доброте. Одна пожалела девчонку в курточке из искусственной собачки, другая решила помочь плачущей на могиле отца девушке. Никакой позы, никакого самолюбования собой доброй, в их действиях не было.

Мы радостно слопали содержимое пакета, вот почему я всегда улыбаюсь всем журналистам, даже тем, кто приходит в мою квартиру с заданием «нарыть компромат», вот по какой причине покупаю к их визиту торт и предлагаю чай и кофе. В конечном итоге представители прессы должны быть за это благодарны не мне, а Нине Петровне Хрущевой и вдове маршала Катукова.

«Вечерка» научила меня работать. Володя Пахомов вбил мне в голову несколько постулатов.

— Имей в виду, раззява, — учил он меня, — опаздывать нельзя, если встреча назначена на пятнадцать часов, это не четверть четвертого и не половина третьего. Всегда тщательно проверяй информацию, визируй статью. Если берешь интервью, то в момент разговора старайся полюбить собеседника, он это обязательно почувствует и станет откровенным. Не перебивай, дай человеку выговориться.

После очередной тирады Вова хватал мою заметку и начинал орудовать ручкой, вычеркивая целые абзацы.

— Краткость — сестра таланта, — бормотал он.

Я только вздыхала, получив пять строчек, оставшиеся от трехстраничной заметки. Спорить с Пахомовым было нельзя, он моментально краснел и орал:

— Пошла вон!

Но, несмотря на противный характер и ярко выраженную любовь к алкоголю, Володя был настоящим, очень талантливым журналистом, меня он обучал старательно, применяя только один известный ему метод воспитания розги. Доставалось мне по любому поводу. Не нашла информацию — идиотка, плохо написала материал — дура, трепалась в коридоре с коллегами лентяйка.

Приходя домой, я падала на диван и рыдала от обиды. Но именно Вовка пошел к главному редактору и уговорил того брать меня временно на оклад, когда кто-то из сотрудников уходил в отпуск. Именно Вовка бросал мне на стол пару пирожков из столовой и бурчал:

— Вот черт, обожрался, эти не влезли. Засунь их в шкаф, кто-нибудь слопает с чаем.

Только Вовка, обозвав меня идиоткой, дурой и лентяйкой, выписывал мне за трехстрочную заметку гонорар в десять рублей, а потом лаялся в бухгалтерии, когда там не желали платить такую огромную сумму за крошечную информацию. Порой он доводил меня до истерики своими придирками, но именно Володя сделал из меня профессионального журналиста, и я всегда вспоминаю его с благодарностью.

«Вечерка» семидесятых — это особое место. Газета «Вечерняя Москва» стояла особняком среди прочих партийных советских изданий. Ее приносили москвичам после восемнадцати часов, и городской комитет партии разрешал допускать на страницах некоторые вольности. Первая и вторая полосы заполнялись официозом, третья посвящалась культуре и рассказам о москвичах, а вот на четвертой, по пятницам, печатали юморески, милые рассказы, допустим, о новых жителях зоопарка, кулинарные рецепты и кроссворды. Тираж у «Вечерки» был огромным, ее расхватывали в мгновение ока, и я очень гордилась, что служу крохотным винтиком в этой машине прессы.

Одно обидно — я хорошо понимала, что никакого карьерного роста ждать не приходится, у меня было сразу три отрицательных качества: Груня Васильева принадлежала к женскому полу, не являлась членом партии и имела на руках ребенка при полном отсутствии мужа. Женщина с подобной анкетой в те годы никаких шансов для успешного взлета вверх по служебной лестнице в прессе не имела.

Впрочем, в «Вечерке» нашелся один человек, который решил проявить обо мне заботу, член редколлегии Илья Львович П., мужчина в возрасте, если не сказать старый, опытный, заслуженный сотрудник, имевший влияние на главного редактора Семена Давыдовича Индурского.