Петровка, 38. Огарева, 6. Противостояние - читать онлайн книгу. Автор: Юлиан Семенов cтр.№ 68

– Это когда он вам предложил? В какое время?

– Да уж часов в семь, после работы, конечно.

– У него посетителей не было?

– Нет, всех принял, все вопросы решил.

– А у вас?

– Что? Что у меня?

– Тоже все вопросы были решены?

– Да. Я все провернул.

– Так… Продолжайте.

– Да вот, собственно, и все, чего ж тут продолжать?

– Нет. Не все. Он вас пригласил. Что было дальше?

– Дальше поехали в «Ласточку».

– Вот меня и занимает: почему вы врозь поехали, если работа у вас обоих была кончена?

– А вам непонятно?

– Не совсем, – признался Костенко и закурил, предложив сигарету Пименову.

– Спасибо, я, если позволите, свои, – ответил тот и достал мятую пачку «Севера». – Так вот, неловко перед подчиненными – ему, а мне – перед работниками главка, чтобы, знаете, чего не подумали. У нас ведь народ скор на сплетни: если начальник дружит с подчиненным, значит, обязательно и поблажки, и там, понимаете, льготы всякие.

– Вы давно дружили с Проскуряковым?

– Давно.

– Домами?

– Что?

– Я спрашиваю – домами тоже дружили?

– Мы-то? Бывал я у него, а моя старуха скрючена радикулитом, в Пригорске сидит безвыездно. Я-то у него был пару раз.

– Кто предложил поехать в «Ласточку» врозь? Неужели Проскуряков так боялся досужих сплетен? Такой уважаемый человек, начальник главка.

– А может, он куда с шофером заезжал? Надо шофера спросить.

– Теперь это просто-таки необходимо сделать, – согласился Костенко и посмотрел на Ермашеву со своей обычной улыбкой. – Не так ли, Ирина Васильевна?

– Шофер уже вызван, Владислав Николаевич.

– А в отделении милиции его не допрашивали?

– Допрашивали. Он сказал, что отвез Проскурякова прямо из главка к высотному зданию на Котельнической. А «Ласточка» рядом с высоткой.

– Вот как? Видите, товарищ Пименов, никуда больше Проскуряков не заезжал.

Костенко ощущал, как за последние пятнадцать лет в нем остро развилось особое «качество чувствования». Он порой ощущал себя неким точным индикатором, улавливающим и безошибочно отделяющим ложь от правды. Однажды в клубе милиции выступал с психологическими опытами Вольф Мессинг. Костенко подошел к нему после сеанса, и они долго беседовали. Маленький, с седой шевелюрой, в безупречном костюме, Мессинг, держа свои пальцы в руке Костенко, говорил:

– Каждый человек может развить в себе заложенные с рождения качества телепата, угадывателя, а скорее не угадывателя, а распознавателя, надо только желать, надо поставить перед собой цель…

Первое время, когда Костенко чувствовал во время допроса, что человек ему лжет, и оперативная целесообразность не возбраняла сказать об этом, он тем не менее, опасаясь зря обидеть, молчал, из-за этого еще больше раздражался, как и всякий, кому нагло лгут в глаза. Он ловил себя на том, что, почувствовав фальшь, в корне ломал отношение к человеку, подвергая затем сомнению даже самые правдивые показания.

И сейчас Костенко уловил в словах Пименова – таких, казалось бы, искренних и открытых – неправду, и не простую, связанную с тем, что проглядел что-то или напутал, – многие лгут, чтобы не выглядеть смешными или жалкими, – нет, в словах Пименова была особая ложь, расчетливая и продуманная. И, поняв это, Костенко перестал задавать вопросы, решив, что Пименова надо вызвать для серьезной беседы, тщательно к ней подготовившись, ибо слишком уж многое во всем этом деле закольцовывалось на столь, казалось бы, случайно возникшем фигуранте: Кешалава – Налбандов, Налбандов – Пименов, Пименов – Проскуряков.

– Не буду вам больше мешать, – сказал Костенко, поднимаясь. – До свидания, Ирина Васильевна.

– До свидания, Владислав Николаевич.

– До свидания, – сказал Костенко, полуобернувшись к Пименову, – может статься, что мне понадобится с вами побеседовать по поводу интересующих меня вопросов.

– Пожалуйста, – с готовностью ответил Пименов, – слетаю домой, все на производстве утрясу и могу приехать, если есть необходимость.

– Я думаю, улетать сейчас вам ни к чему.

Ермашева спросила:

– Взять подписку о невыезде?

– Нет, – ответил Костенко, – зачем же… Просто попросить товарища Пименова задержаться на два-три дня. Адрес ваш указан?

– Да, я указал: гостиница «Турист», номер девяносто четвертый, корпус пятый. Но мне бы хоть на пару дней вернуться домой, товарищи. Все-таки я вместо двух дней и так уже неделю здесь. Мне-то в белокаменной приятно, но ведь там фабрика работает, нерешенных вопросов, наверное, тьма.

– А зачем государственные деньги на билеты тратить? – в тон ему ответил Костенко. – Рублей семьдесят набежит, не меньше. Мы-то ведь не оплатим, мы только преступников за казенный счет возим.

Костенко уже взялся за ручку двери, но потом, задержавшись на какой-то миг, обернулся:

– Между прочим, мне бы вас и как квалифицированного эксперта хотелось привлечь. Вы не откажетесь помочь нам?

– Смотря какая экспертиза.

– По камням. У наших экспертов мнения расходятся.

– По камням пожалуйста, но только смотря какие. Бриллиант, изумруд – это я не понимаю, а вот сердолик, гранат, рубин – это наша продукция, в этом я могу помочь.

– Ну, спасибо. Я вам закажу пропуск. Огарева, шесть, второй подъезд.

Костенко разложил перед Пименовым две горстки камней: в одной были алмазы, которые он еще вчера попросил затребовать с московской ювелирной фабрики, а во второй – те гранаты, что Кешалава оставил в номере актрисы Тороповой.

– Вот, товарищ Пименов, – сказал Костенко, – предлагаю вам блеснуть профессиональным умением: меня интересует, что собой представляют предложенные вам на экспертизу камни, их поштучная стоимость, место изготовления и возможность их реализации через торговую сеть. На этой бумажке я написал все вопросы. Не буду вам мешать, если ко мне станут звонить, передайте, что я вернусь через полчаса.

– Одну минуточку, – остановил его Пименов, нахмурившись. – Одну минуточку, пожалуйста. Простите, я вашей фамилии не знаю.

– Костенко. Моя фамилия Костенко.

– Не надо меня здесь на полчаса оставлять, товарищ Костенко. Я вам готов сразу сказать, что в этих алмазах московской фабрики я ничего по-настоящему не понимаю, а вот гранаты – мои. С нашей фабрики. Стоимость каждого не менее ста – ста двадцати рублей.

– Вы убеждены, что эти красивые гранаты с вашей фабрики?