У нас все хорошо - читать онлайн книгу. Автор: Арно Гайгер cтр.№ 84

— На что ж тут обижаться?

— Ну вот и прекрасно.

— Тебе грустно, что игру больше не будут выпускать?

— Немного. Но не так, чтобы очень.

Молчание в трубке.

— А ты помнишь, как в самом первом выпуске игры гласило последнее правило: проигравший не должен смеяться. В то время мне, двадцатилетнему, это казалось очень оригинальным. Как будто в Австрии кто смеется, когда проигрывает. Да мы почти всегда были в проигрыше. А сегодня, когда я включаю телевизор и вижу эти развлекательные шоу с молодыми людьми, добровольно позволившими запереть себя в четырех стенах, получается все как раз наоборот. Кто проигрывает и вылетает из игры, тот выходит перед камерой и говорит: огромное спасибо, было очень здорово, я горжусь тем, что сумел остаться самим собой. Это мне непонятно. Когда проигрывал я, то после этого я всегда становился другим. Я не любил проигрывать. Проигрыши никогда не шли мне на пользу.

Молчание в трубке.

— Только идиоты никогда не проигрывают, — говорит Филипп.

— Игру можно было бы еще раз модернизировать. С другой стороны, что уж теперь говорить, что прошло, то прошло. Я тебе никогда не рассказывал, что ДКТ [90] до войны называлась «Спекуляция» и что нацисты хотели ее запретить, потому что они были против денег? Тогда игру в мгновение ока переименовали в Коммерческий талант, что придало ей аспект образовательной игры, и она пользуется успехом до сих пор. Немцы без всякого стеснения называют ее «Монополией».

— Знаешь ли ты Австрию? Это ведь тоже звучит как познавательная игра.

— Она таковой и является. Ну, да ладно, я уже сказал: проехали и забыли. Не переживай за меня. Может, и вправду не обязательно знать, как быстрее всего добраться от Куфштайна до Брука-на-Лейте. Если честно, то и мне это уже совсем безразлично: я предпочитаю оставаться дома. О’кей? Пойду снова прилягу. Как мило, что ты позвонил, Филипп.

— Ты тоже звони.

— И не сердись на меня, что я не приду. Да и дождиком в воздухе пахнет.

— Йоханна тоже так говорит.

— Йоханна, та, что была раньше?

— Да, она.

— Видишься с ней изредка?

— Вот именно, что изредка.

— Я не хотел быть назойливым.

— Ничего страшного.

— Ну, будь здоров.

— Ты тоже.

Филипп кладет трубку. Он подходит к двери, куда только что доставили заказанную еду, и бросает одно рыбное филе рядом со ступеньками крыльца. Филе предназначено кошке, которая в последние два дня тоже не удостаивает Филиппа посещением (потому что на чердаке она наелась крысиной отравы и окончила свой жизненный путь в шкафу на верхнем этаже — но Филипп этого еще не знает). Он втыкает факелы в землю, протягивает удлинитель в сад и запускает свадебную музыку. Он даже вытаскивает в сад кухонный стол и застилает его белой скатертью, чтобы все смотрелось прилично. Затем он снова влезает на стулья у стены в надежде пополнить короткий список гостей, готовых принять его приглашение.

Пожилой господин, пару недель назад угрожавший ему проволочной щеткой, собирает малину. Филипп привлекает его внимание, пожелав ему доброго вечера. Мужчина поворачивается к Филиппу, меряет его внимательным взглядом. В первую минуту Филипп сомневается, что тот его узнает. Все-таки при их первой и последней до сих пор встрече на Филиппе был респиратор и защитные очки. После нескончаемо долгой секунды, во время которой Филиппу кажется, что он чувствует запах гриля, а также слабую надежду, которая и сбивает его с толку, — у него нет ни малейшего повода надеяться на то, что сосед также ответит приветствием, тот отвечает, правда, не очень дружелюбным тоном, но и не очень недружелюбным, однако с таким демонстративным выражением терпения, которое дает Филиппу понять, что все всё о нем знают. Лучше бы ему и сейчас иметь на лице респиратор и защитные очки, да еще в придачу завязанный на затылке платок, закрывающий рот и нос. Он смотрит на соседа, обиженный, оскорбленный, испытывая неловкость, и в то же время, хотя внешне он остается спокойным, умоляет о сочувствии, упав мысленно на колени перед соседом-противником, мысли которого так ясно вырисовываются перед глазами Филиппа: вот это, значит, и есть новое поколение, этот маленький шпион и уклонист, он выучился карабкаться по родословному древу семьи, пригнутой ветром к земле, и сейчас использует приобретенные таким образом навыки для того, чтобы взбираться на стулья, расставленные вдоль садовой стены. Филипп начинает говорить. Мужчина вновь принимается за свое размеренное занятие, хотя и прислушивается, что выражается в нечастом поглядывании на собеседника, к тому, что излагает Филипп: он приглашает мужчину на вечеринку, вместе с семьей, вместе с дочерью.

— Она ведь ваша дочь? — спрашивает Филипп, чувствуя, как пылают его уши.

— Да, — отвечает деревянным голосом сосед и окидывает Филиппа нелюбопытствующим взглядом, ожидая, не сообщит ли тот чего еще.

Поскольку Филиппу в голову не приходит ничего лучшего, он добавляет:

— Я с ней познакомился. Она ожидает близнецов.

Мужчина кивает, но так, будто он на самом деле собирался осудительно покачать головой, но не сделал этого из вежливости. Теперь уже и Филиппу становится окончательно ясно, что разговор перешел все границы дозволенного.

— Я был бы очень рад, если бы вы пришли, — быстро произносит он и в этот момент действительно так думает. И еще — не хочет ли сосед вишен, у него навалом вишен. Нет, у нас есть свои, отвечает мужчина, указывая на дерево позади него, гнущееся под тяжестью плодов.

Сосед удаляется в направлении дома. А точнее: оставляет Филиппа без внимания.

Последний, в свою очередь, возвращается к площадке, туда, где Атаманов разгребает угли под решеткой гриля, а Штайнвальд стоит среди смеющихся кровельщиков и наблюдает за тем, как на коньке крыши устанавливается срубленная Филиппом елка. Филипп рад, что у рабочих такое хорошее настроение.

Один из них кричит:

— Дереву шляпа идет однозначно больше, чем тебе, для твоего черепа она слишком мала.

Только теперь Филипп догадывается, что шляпа Штайнвальда нахлобучена на макушку деревца и таким образом венчает крышу. Штайнвальд не протестует, даже робко посмеивается. Однако круги под его глазами чернее, чем когда-либо, углы рта опущены, плечи ссутулены. Очевидно, он не знает, как себя вести. Кажется, что он немного стесняется вмятины, оставшейся от шляпы на сальных волосах. Снова и снова он потирает голову. Один из рабочих замечает это и произносит, с точностью подтверждая поговорку о том, что стоит только раз споткнуться, как тут же и наподдадут вдогонку:

— Смотри только, чтоб фантомные боли тебя не замучили.