Прощённые долги - читать онлайн книгу. Автор: Инна Тронина cтр.№ 95

– Уборщицы, значит, стесняется, а проститутку уважает?

Брагин, который до этого молча прислушивался к разговору, счёл нужным вмешаться. Он несколько раз глубоко вдохнул, потом резко выдохнул. Широкие его плечо поднимались и опадали, как кузнечные мехи.

– Папе моему всё это сильно не нравилось, – продолжал Антон. – Он не хотел, чтобы я дружил с этими ребятами, да и Лиза ему не показалась. Всё грозил мне, что я плохо закончу в этой компании, просил одуматься. Ну, а меня затянуло уже. Когда Лощилова Никола пырнул насмерть, Макар мне сразу сказал: «Всё на тебя повесим, если где вякнешь! По «мокрому» пойдёшь, и я сделаю так, чтобы лет на десять закрыли». Понятно, племянника своего отмазать хотел. Они с Лощиловым сцепились за «сено». Ванька приёмчики разные знал. Его кличка была Айвенго. Это как если имя Иван на английский лад прочитать. Лощилов Николу на пол швырнул, а тот притих. Когда Айвенго отвернулся, вскочил и всадил ему нож под лопатку. Кровь на пакет с «сеном» налилась, а Макар его мне в карман положил. Рогозин, то есть Бен, ждал меня в машине. Макар велел сказать ему, чтобы ехал с Богом. А я, короче, попозже погребу. Мне будто бы какой-то вопрос решить надо. Я вышел и всё Бену сказал. Тот уехал. Я уже понял, что мне от цыган не отделаться. Ещё, думаю, в табор заберут, и шляться с ними придётся. Я ведь единственный, кто видел, как дело было. Макар потом говорит: «Раздевайся и влезай в его шмотьё. А твоё барахло мы в крови намочим, на тело напялим и отдадим зарыть. Теперь ты – Иван Лощилов. Будешь лишнее болтать – пошлём кланяться ангелам. – Антон дёрнул острым кадыком. – Потом они труп куда-то дели, я не знаю. Вроде бы, у Макара с Али Мамедовым какие-то «тёрки» были. Никола говорил, что Лощилову всю рожу разбили, прежде чем отдать хоронить. Мамедова хотели запутать, да и остальных тоже. А мы с Айвенго были похожи, только он ростом выше и в плечах шире. Мамедов про это вряд ли знал, он при жизни Лощилова не видел. А я шмаре Макаровой две недели потом прислуживал, пятки чесал. – Антон впился грязными пальцами в скамью. – Она мне и трахаться предлагала, в постель к себе тащила. Беленький, говорит, молоденький, соколик…

– Ну, даёт! – Роман скинул ноги со скамьи. – А ты что?

– Да нужна она мне! Старая уже, жирная. Французскими духами кропится, а несёт от неё, как от параши. Да и что я, ошизелый? Макар меня за такой на гуляш порежет… Я кофе варил, на подносе подавал – и цыганам, и их гостям. А потом свинья эта Макару наплела про меня разного, и поехал я в «Лазарет». Две недели там отсидел, получается.

– Рабом был? – уточнил Андрей.

– Вроде как…

– Понравилось? – поддел его Озирский.

– Да вы что! – Антон содрогнулся. – Навек теперь запомню.

– Так тебе и надо, – жёстко сказал Андрей. – Не будешь шляться по злачным местам. Чего тебе не хватало? Мало, что отец почти всю семью разом потерял, так ты его добить решил? Тебе бы от него не отходить, а ты, дерьмо собачье, десять лет жизни у человека отнял. Теперь на колени перед ним вставай, вымаливай прощение! Как тебя ещё в живых оставили?

Андрей медленно ронял слова сквозь зубы, и Грачёву казалось, что он сейчас врежет парню в челюсть.

– Наверное, Господь отца твоего пожалел, решил не отнимать последнего отпрыска. И чтобы теперь ты из дома – ни ногой! Узнаю, что за старое принялся, лично морду набью.

– Лиза… – вдруг произнёс Антон имя своей подруги. – Если бы не она, я не втянулся бы. Вместе кололись, за компанию. Она такая одинокая была! Хорошая девчонка, Лиза Сазонова, но страшное с ней случилось. Родной отец изнасиловал, представляете? Даже не отчим! Ей всего тринадцать тогда было. Можно мне хоть с Лизой увидеться? Я и её постараюсь вытащить…

– Нельзя, – ответил Грачёв, не глядя на Антона. – И не вытащишь ты её уже никогда.

– Почему? – истерически крикнул парень. – Вы не имеете права!..

– Ты о правах своих Мамедову бы рассказал, – посоветовал Грачёв. – Они с Павлом Шурдутом Лизу твою убили, да и Рогозина тоже. Ребята тебя спасти хотели, да сами в западню попались. Столько по твоей милости народу погибло, а могло ещё больше!

Грачёв старался не смотреть на Аверина – так хотелось дать ему по шее.

– А Лиза тебя за что-то любила. Непонятные существа эти женщины, честное слово. С моей точки зрения, ты гроша ломаного не стоишь. Лиза всё мечтала тебя освободить, бегала, ко всем приставала. Вот и попалась на глаза Мамедову. Он использовал её в своих целях, а потом убрал от греха подальше.

– Как он её убил? – Аверин тусклым взглядом смотрел на Грачёва.

– Из пистолета.

– А Рогозина?

– Тоже. Ещё один с ними погиб, взрослый, Чолин, – добавил Всеволод.

– И Серёгу?.. – оторопел Аверин. – Он же в авторитете был.

– Ну и что? Самого Ювелира больше нет, что там о Чолине горевать? Говорю же – как Смерть с косой прошла. А ты вот остался – дуракам везёт, – подвёл итог Грачёв.

– Значит, Лизы больше нет. – Антон отвернулся и закрыл лицо руками.

Всеволод несколько минут молчал. Потом заговорил снова:

– Что ж делать, Антон Николаевич? Не нужно было и тебе, и ей таскаться по подвалам и садиться на иглу. Отец изнасиловал, мать убило молнией… Это всё ужасно, и нет таких слов, чтобы утешить пострадавших. Нет таких слов! – повторил Грачёв. – Но даже самый жестокий удар судьбы не даёт права на то, чем вы занимались. Нельзя сразу начинать колоться, бросаться в объятия шпаны и мафиози. Эта публика перестрадать не поможет. Да, тебе повезло. Лизе – нет. Ты вытащил счастливый билет в лотерее. Так будь же благодарен судьбе за спасение – и тогда, на Ржевке, и сейчас. Мог ведь и заживо сгореть.

– Я не знаю, как вас звать, – обратился Антон к Брагину. – Но я знаю, что вы всех спасли. Там, в траншеях, всё время не хватало воздуха. А когда начался пожар, многие сразу же умерли. Они и так-то еле дышали… Мы трупы оставили там, в огне. – Аверин улыбался, и глаза его были безумными. – Пламя бежало за нами, как живое. Стало жарко, будто в духовке. Многие посдирали с себя одежду. Ломанулись туда, ко второму входу. На одном пацане брюки вспыхнули, и он тоже умер. Мы поняли, что нас хотят сжечь, чтобы не вышли, не рассказали ничего. Но всё равно радость была – ведь нас нашли, спасают! Узнали откуда-то про «Лазарет Келль»! Только не могли понять, каким образом. Элеонора нас уверяла, что мы обречены на гибель, и заведение это недосягаемо. Карту даже показывала. Место, короче, совсем глухое, и ни одна живая душа сюда не забредёт. Подступы кругом заминированы, всё под контролем. И мы даже сразу не поверили, что нас вытащат. Женщин и детей пропустили поближе к решётке, к воздуху. Выстрелы мы все слышали. Кто молился, кто ругался, а кто ревел в голос. А потом вы подошли… Как вас зовут? – Антон вдруг стал очень похожим на своего отца-профессора.

– Роман Григорьевич, – ответил за Брагина Озирский.

– Роман Григорьевич нас успокаивал сквозь решётку, – сообщил Аверин. – Даже анекдоты рассказывал. Огонь ведь уже подпирал, и мы задыхались. Он руку просунул в щель, детей по головам гладил, а женщинам слёзы вытирал. Просил помочь, изнутри навалиться. Потом уже другие подоспели. Но он первым был. Я не запомнил тот момент, когда замки поддались. Очнулся уже под берёзой…