Дух Времени - читать онлайн книгу. Автор: Анастасия Вербицкая cтр.№ 101

Она сжала его пальцы. Но когда она хотела отнять руку, он придержал ее, и она уже не противилась с захолонувшим сердцем. За каждую беглую ласку его она готова была платить собственной жизнью… Но она боялась выдать свое смятение и сидела неподвижно, щурясь от солнца и забывая раскрыть зонтик. её нежная рука в шелковой белой митенке, с жемчугами и изумрудами на длинных, красивых пальцах, беспомощно замерла в его горячей ладони.

На ней было белое платье и шляпа с огромными полями, которая шла к ней удивительно. Она всегда чесалась теперь по старинной моде тридцатых годов, как Жорж Занд чесался когда-то. И эта странная прическа поразительно подчеркивала её «декадентскую» красоту. Она никогда не носила теперь иного покроя, кроме reforme, почти всегда была в белом, и складки её платья так стройно падали, делая её ещё выше и тоньше. И шлейф её платья так царственно ложился у её длинных ног Дианы [188] . С тех пор как Тобольцев с отвращением отдернул руку от её затянутой в корсет талии, она не носила ничего, кроме коротких лифчиков, и фигура её и движения стали удивительно пластичными. Тобольцев глядел на неё с чувством артиста, из-под пальцев которого грубая глина, послушная таланту, превращается как бы чудом в законченное произведение. Да, она была его креатурой во всем, как в внешних, так и во внутренних формах жизни. Его влияние отразилось в её вкусах, потребностях, привычках. Его влияние расшатало её старое миросозерцание и разбудило все дремавшие силы и богатства её души.

– Когда я вижу тебя, Лиза, моя душа звучит, – сказал он, точно подумал вслух… И в самом деле, разве не он разбудил в ней эту жгучую жажду Красоты, это шестое чувство современного человека?

– Лиза, когда ты освободишься? – вдруг спросил он горячим звуком.

– Н-не знаю… А что?

– Заедем сейчас к фотографу!.. В этой шляпе и в этом платье – ты картина!.. Кстати, у меня совсем нет твоего портрета…

– Ты это сейчас только заметил? – Она печально усмехнулась, и у него сжалось сердце.

Лиза поздно вернулась домой и была заметно утомлена.

– Что же доктор тебе сказал? – спросила встревоженная свекровь.

– Велел каждый день ездить на электризацию…

– О Господи! Не проще ли сюда приглашать, чем по жаре таскаться?

– Нет, маменька, пожалуйста!.. Это решено…

Она заперлась у себя. Но Федосеюшка, ещё в два часа ночи возвращавшаяся, крадучись, со свидания с таинственной «сестрой», как балаганил Ермолай, видела, что Лиза ходит задумчиво по комнате, потом присаживается у стола и что-то считает и пишет…

Когда на другой день Лиза вышла одетая, чтобы ехать в Москву, она сказала свекрови, что будет ночевать в Таганке. Анна Порфирьевна пристально поглядела ей в глаза, но ничего не спросила.

И вот они с Тобольцевым опять ехали вдвоем в благоухающее утро, по аллее вековых сосен.

– Что тебя тревожит, Лиза?

– Боюсь подводить маменьку… Скажи, Андрюша, если я буду арестована, отразится это на вас?

– Какие пустяки! Если б и отразилось! В тюрьме не сгноят. Мы не в Венеции двадцатых годов… [189] Все-таки в чем дело, приблизительно?

Решено было сделать у неё склад всей опечатанной здесь литературы, а также части привезенной из-за границы. Она пока не дала согласия, её мучит ответственность перед Анной Порфирьевной… Дом ее… И на ней – больной – это может отразиться. Этого Лиза не простит себе ни ввек!

– Лиза… Маменька догадывается о чем-то… Она знает, что ты ночь не спала…

Глаза Лизы испуганно раскрылись.

– Конечно, Федосеюшка шпионит. Но, видишь ли, лучше быть откровенной с маменькой. Она не откажет, я знаю… Она никогда ни мне, ни Степану не отказывала… Хочешь, я поговорю с нею сама?

Тобольцев оказался прав. Анна Порфирьевна была глубоко потрясена. Влияние Степана она угадала прежде, чем сын назвал его имя. Она так благоговела перед его авторитетом, что и на этот раз смиренно согласилась на все, что требовали от нее. Она пожелала говорить с Лизой наедине.

Та пришла в её прохладную комнату, благоухавшую розами. Лицо Лизы было бледно, когда в порыве благодарности она опустилась на колени перед свекровью и поцеловала её руки. И эта необычная экспансивность всегда замкнутой женщины так поразила Анну Порфирьевну, что губы её задрожали…

Лиза прижалась лицом к её рукам и молчала с сильно бьющимся сердцем. А свекровь с нежностью и тоской в прекрасном, больном лице глядела на эту черную головку… Общность их судьбы, неожиданное совпадение ненависти и симпатий в сложной, загадочной сети человеческих отношений, – как всё это уже теперь роднило их! Не раз за эти годы дороги их жизней, бежавшие так далеко, казалось, одна от другой, скрещивались внезапно в трагические моменты страдания и отчаяния… И в эти минуты они обе предчувствовали, что не раз ещё горе соединит их души жгучим объятием, которое сильнее уз радости и счастья.

– Сядь! – мягко прошептала Анна Порфирьевна, и дрожавшая рука её стыдливо и любовно коснулась волос Лизы.

Та поднялась и села на табурет рядом.

Анна Порфирьевна вздрогнула. За все эти годы она никогда не видала у невестки такого счастливого лица… Так вот в чем Лиза нашла удовлетворение! Вот что дало ей силу видеть рядом с собой ежедневно счастье Тобольцева!.. Если б Анна Порфирьевна сама не сочувствовала делу Потапова, то теперь она все-таки благословила бы Лизу на этот путь!.. И как странно казалось ей, что связью с ничтожным Николаем и будущими детьми она мечтала всего полгода назад усмирить эту мятежную душу!.. И такой невестка нравилась ей ещё сильнее.

– Ну что ж, Лиза! Ни слова я супротив не скажу тебе. Твое дело… Оно, конечно, никто этого знать не должен, ни Катенька, ни другие кто… Сама понимаешь, что дело это тайное… С Николаем Федорычем, стало быть, встречаешься? Он опять здесь?

– Здесь… – Лиза покраснела и стала разглядывать свои кольца.

– Передай ему от меня низкий поклон! Ценю его, Лизанька Большой это человек, не нам чета! Скажи ему чтоб пользовался домом моим, как и в прежние годы… Склад так склад, не впервой.

– Маменька, мы там собираться будем… Вы ничего против не имеете?

– Ваше дело, говорю…

– Но, маменька… Я не хочу от вас скрывать опасности… Каждого из них, кто приходит, могут выследить. Тогда и меня арестуют… и в Сибирь сошлют…

Анна Порфирьевна вздрогнула и молчала несколько секунд.

– Ты не пожалеешь, Лиза? – прошептала она.

– Нет! – трепетным звуком сорвалось у Лизы, и снова лицо её приняло новое восторженное выражение.