Постумия - читать онлайн книгу. Автор: Инна Тронина cтр.№ 104

Талибан говорил очень спокойно. Дядя так же безмятежно его слушал. А я вспоминала, как шлёпнулось в воду что-то тяжёлое. И как незадолго до этого противно свистели пули в бархатной южной ночи.

– Металлург с такими людьми связан, что им проще вас шпалами положить, – так же тепло, доверительно продолжал Талибан. – Уж прости, Михалыч, но из песни слов не выкинешь.

– Глянь-ка, это свояки?

Дядя протянул Артёму планшет с фотками, сделанными в Барселоне. Там, в аквариуме, над головами людей плавали акулы. Я знала, что этот снимок скачали из смартфона, найденного при погибшем Леониде Печенине той адской ночью. Может быть, отчасти потому антиквара поспешили убрать.

Василий Стерхов скупо обронил на допросе, что они с Шамилем Хайдаровым должны были искать какой-то айфон. Скорее всего, перепутал намеренно, чтобы показать, какая это всё ерунда. Но от соучастия в убийстве он железно отказывался. Говорил, что о таких планах приятеля ничего не знал. Клялся, будто Печенина собирались просто связать и запереть в ванной.

– Наверное, понял Шамиль, что мужик его узнал. Ну, и… Люди любят простые решения. – Тут Стерхов испуганно смолк.

– Они были знакомы? – Следователь Сафин вцепился в эту проговорку, как бульдог. – Слушай, Василий, раз сказал «А», говори и «Б».

Но Стерхов больше оплошностей не допускал.

– Трудно перевести допрос из монолога в диалог, Всеволод Михалыч, – честно признался Сафин генералу. – Материала у меня для этого маловато.

– Скоро будет много, – пообещал Сафину дядя перед тем, как мы улетели в Москву, а оттуда – в Афины. – Но ты с него не слезай, понял? Мирком да ладком вызови на откровенность. Человек же он – не машина. Будь с ним, как с приятелем. Пусть он забудет, что ты враг. Стиль разговора важнее предмета разговора. Человек запоминает не то, о чём шла речь. А о том, орали на него, били или были вежливы.

– Да уж, «вежливые люди» именно этим Крым взяли, – подтвердил Сафин. Потом я узнала, что он – крымский татарин, родился в Бахчисарае. – Начни они стрелять, всё могло иначе кончиться.

– Вот-вот, правильно. Про них навеки запомнят только это. А результат не так уж важен.

– Это они, без вопросов, – сразу опознал Талибан.

– А с ними кто?

Мы уже знали, что это охранники. Среди них стояли и Классен с Водовозовым.

– Этих «шестёрок», как говна, навалом! – Талибан брезгливо оттопырил губу. – Я ведь равных себе знаю, а здесь сявки какие-то.

– Не обижайся, Артём! – Дядя примирительно хлопнул его по локтю. – Скажи лучше вот что. Свояки и их уже покойные супруги – действительно «инкассаторы»?

– Скорее, коллекторы. Они долги умеют выбить, если надо. К ним в список лучше не попадаться. О методах мы уже говорили. Как они работали? Ехали в туры, высматривали там жирных клиентов, заводили знакомства. Если видели, что человек уязвим, прячется от налоговой или от ментов, они предлагали помощь. И у мухи из этой паутины выхода не было – разве что суицид. Терпила или идёт к ним в кабалу, или начинаются неприятности. Для начала по мелочи. Налоговиков пришлют, «следаков», прокурорских. Могут через санитарного врача или пожарных бизнес прихлопнуть. Ежели это не действует, устраивают показательную расправу. Лично я не стал этого дожидаться. Уже могу промахнуться, как волк Акела из «Маугли». А эти – молодые, сильные. Не хочется свою глотку под их зубы подставлять. И потом – я «синий» до мозга костей. Под легавых никогда не лягу. Ты, Михалыч, особая статья. Твои отец и брат, да и ты сам – менты правильные. А эти, нынешние, – гниды. Под пули не пойдут, а бабло пилить будут. Мне уже обеспечили «зелёный угол», а обещали «жёлтый» или «чёрный», если не уймусь. Зачем испытывать судьбу?

– Хороши! – Дядя повернулся ко мне и увидел, что я не сплю. – Где свояки сейчас притырились, не знаешь?

– А у них везде недвижимость. Разве что на Северном полюсе её нет. Один день в Испании проводят, другой – в Англии, третий – на Кипре. Нигде долго не задерживаются. Но сейчас, похоже, они в России. Разворошили вы это осиное гнездо. Так что ходи с оглядкой, Михалыч. Они не посмотрят, что ты генерал. Фонариками сигналят всегда – как в горах. Заметили, наверное, на море, да значения не придали…

– Да, я обратил внимание, – признался дядя. – Понял, что это сигнализация. Но подумал на «контрабас», если честно…

– Девчонку береги особо, если она им на глаза попалась. Второй раз, как позавчера ночью, вам не повезёт. Виктор уж на что ценным кадром был, и то не пощадили. А он ведь напрямую с Эквадором общался. У свояков с этим строго. А ты теперь многое знаешь. Посмотришь потом мои флэшки, прикинешь. А я сегодня улетаю в Нью-Йорк, надолго. Подожду, пока шум уляжется. Контакты тебе оставлю. Это всё, что я могу сделать для вас…

– И этого достаточно. – Дядя неохотно встал с кресла. Он собрался зевнуть, но сдержался. – Марьяна, ты нас здесь подожди. Минут через десять я вернусь. А поспишь в машине, и на яхте тоже.

Я кивнула, потянулась. И вдруг почувствовала, что к моей ноге привалился чей-то твёрдый, горячий и шелковистый бок. Далматинец как будто понял, что ночная трапеза наконец-то завершилась. Он огляделся и, не найдя хозяина, стал кусочничать, положив морду на стол. Заодно он перекрыл мне путь отхода и держал так не десять минут, а полчаса. Ровно столько, сколько понадобилось дяде и Талибану, чтобы утрясти свои дела.

11 апреля (раннее утро).

«– Времени у нас с тобой мало, Михалыч, а сказать хочется много. Вот я и оставил запись. Может, никогда больше не свидимся. Разве что ты в Штаты приедешь или в Англию. Мой сын там учится в школе «Хальт». Да и не шибко-то хочется возвращаться – сердце болит от обиды.

Сингапур, откуда я прилетел недавно, нищим и вонючим был, форменной помойкой. А теперь у них в ресторанах вместо официантов – беспилотники! Во как! А наши в моём отеле на Кипре с бодуна на весь пляж орут: «Брат на брата – это не про нас! Брат за брата – это про Донбасс!» Хоть бы один приличный человек встретился – сплошь чичи-гага.

Михалыч, ты спрашивал про «Коноплю» из Молодёжки. Я не был с ним знаком – только слыхал немного. Знаю, что жаден был до припадков. Ходил на людях драный, не упускал ни одной льготы. А сам родственникам в разных местах несколько коттеджей отгрохал, живя в развалюхе.

В его подпольном казино не только шпиляли, но и торговали «дурью» на любой вкус. В том числе был и опийный мак, перемешанный с соломкой. Конопля потом божился, что мак этот пищевой, для пекарни его зятя. Семейство у них большое было. Сейчас они почти все или «холодные», или чалятся. Сам Конопля из многодетной семьи. У всех братьев и сестёр внуки, правнуки. Так что народу хватало.

Скажу тебе, Михалыч, что семья Улана, одного из свояков, тоже поднялась на маке «с мусором». Его завозили через Новороссийскую таможню – с соломкой, коробочками, кусочками стеблей. Все они принадлежат к кубанской опийной мафии. Раствор из «грязного» мака гнали задёшево. Этим занимались все их бабы поголовно. И мать Валерки Уланова – тоже.