Люди сверху, люди снизу - читать онлайн книгу. Автор: Наталья Рубанова cтр.№ 19

Как-то в одном агентстве, где случались неплохие павлины, Анну послали на стрём к павлиньему психуёлогу. Павлиний психуёлог представлял собой тараканообразное рыжее существо никакой наружности, в мятом сером костюме и с усами. Он попросил ее пройти несколько тестов, чтобы убедиться в дееспособности и проверить коэффициент интеллекта филолога, а затем позвал в маленькую комнатку, в кабинет. В кабинете стоял компьютер и странный прибор: «Это полиграф, – пояснил психуёлог, ставя ударение на последний слог. – Еще его называют детектор лжи. Если вы не против…» – у Анны от подобной корпоративной наглости моментально подскочили вверх брови. Потом стало забавно: в конце концов, когда тебя еще будут так тестировать? Подавив брезгливый смешок, она сказала: «Валяйте». Психуёлог нацепил Анне на пальцы, запястья и талию какие-то штучки с проводками, включил компьютер и попросил сосредоточиться:

Анна надела дежурное лицо, которое носила по обыкновению на работке.

СОЛО РЕАНИМАЦИОННОЙ МАШИНЫ: далее «примечания», «комментарии» и «голоса» исчезают из текста, окончательно исчерпав себя. Эпизодически появляется раздвоенная личность Автора, который сыграл свою роль несколько посредственно, так и не удосужившись проструктурировать текст.

Психуёлог начал спрашивать: ему никак нельзя было отказать в присутствии воображения. Все было психуёлогу вместе с его милым приборчиком интересно – от имени Анны до ее связи с уголовниками. Анна думала, как ей ответить – ведь Саидов давно был на зоне; вопрос о наркоте, пусть легкой, также ввел Анну в заблуждение – кто из наших не курил хоть раз травы?

В конце концов психуёлог вздохнул, показав Анне результаты ее аморали на экране монитора: разноцветная кардиограмма цветных мыслей воплотилась хаотичной волной закорючек и штрихов. Анна вышла из кабинета и через пять минут уже пила пиво у торгового центра на «площади Пикача», уверенная, что такому павлину за такие деньги она не даст, не даст, не даст…

Однако подкинуть в нужное место свои шизовые мозги было просто необходимо; деньги таяли, проездной заканчивался, цену за комнату тоже… «Таныс, займи сто на месяц», – звонила она на мобильник бывшей одногруппнице, промышлявшей в «Космосе». – «Без вопросов, сестра; подгребай часам к семи на ВДНХ». Анна не сразу узнала Таньку – так та изменилась: дорогое, но отнюдь не шикарное шмотье, совершенно невероятным образом скомпонованное на похудевшем теле, синяки под глазами, нескончаемые, одна за одной, динные сигареты, какие-то неприятные накладные ногти, резкий голос… «Через месяц, ОК?» – «Да ладно, сестра, сочтемся».

Избушка-избушка, повернись ко мне перед-ОМ-МАНИ-ПАДМЕ-ХУМ!..

Через полтора Анна вернет Таньке сто, потому как на следующий день ей засветит желанная вакансия журналюги в странной газетке, освещающей вопросы материнства и детства; «…а потому что хотелось уже просто хорошего пива…» – скажет Анна много позже.

Новый абзац.

То, что тема материнства и детства меньше всего занимала Анну, не заметил бы разве слепой: Анну очень занимала тема купюр и относительной стабильности быта в экстремальных условиях City. Тем не менее главвред, седой лысеющий холерик, наконец-таки дорвавшийся до своего печатного издания и умудрившийся выпустить несколько номеров, Анну на работку взял; а взял за неимением больших бабок, которые потребовал бы любой журналист с опытом: «Газета выходит раз в неделю… вы должны… вы должны… еще вы должны… и вот еще… да, совсем забыл… вы не имеете права… вы не можете… вам не разрешается… вы обязаны… постарайтесь понимать все с первого раза…» Анна слушала его, как под плохим гипнозом; ловить павлинов не было уже сил…

Главвред был нетипичным представителем типичного издательского дела и на работку принимал в основном по знаку зодиака. Ходил он широкой поступью, разгоняя мух в коридоре; на телефонные звонки отвечал тоном, полным достоинства: «Алло, Сальвадор Дали слушает!» Стол его был завален несметным количеством бумажек, в которых сам черт голову сломит; это несказанно раздражало главвреда, и тот срывался на первом попавшемся под руку.

Само помещение – снимаемые в бывшем НИИ три комнатки, – было небольшим по размеру, но колоритным по наполнению: редактор Лидия Васильевна, одинокая симпатичная женщина с сумасшедшинкой, лет пятидесяти, никогда не имевшая детей и не сильно по этому поводу расстраивающаяся: «У меня есть собака, и не только!..»; Лена, секретарь, подходящая к тридцати, с глазами испуганной серны, без какого-либо намека на реального мужчину и тем паче детей; Галина, дамочка под сорок, еще один редактор, немного чудная охотница за противоположным полом; корректор Вера, смазливая блондинка, бегающая по свиданиям и интересующаяся исключительно вопросами контрацепции; Игорь, ошалевший от такой жизни дизайнер-верстальщик, единственный мужчина, кроме главвреда, и то «наполовину», потому как бесперспективно для присутствующих здесь дам женатый… Все эти странные милые люди издавали газету, посвященную вопросам материнства и детства – это звучало бы почти гордо, если бы не так жалко; все они нуждались в работке, а потому терпели ту. Анна умудрялась писать не самые плохие статьи на идиотичные темы для будущих мамаш; эта веселуха с прелестями более-менее свободного графика продолжалась полгода. Когда же Анна почувствовала внутри себя неподдельную пену дней, то снова засела в job’e. Позарез нужен новый павлин! Под самый завяз! Анна смотрела на вакансии, высвечивающиеся на экране, смотрела и смотрела, и вакансии смотрели на Анну, смотрели и смотрели, а потом все начиналось сначала: липнувшие на резюме, как мухи на экскременты, кадровые агентства, отделы персонала, дождички по четвергам и проч. Где-то в глубине души Анна осознавала, что так и должно быть, что сразу не бывает… Всё должно происходить медленно и неправильно… Вечерами она просто перелистывала книги, не читая – мозг был настолько засорен чужеродной информацией, которую нужно было постоянно перемалывать в статьи, что Анна, сама себе напоминающая чертыхающуюся кофемолку, откладывала буковки любимых авторов (В. Сирин, Вл. Набоков, Натали Саррот) на пол и отворачивалась к стенке: ни о каком творчестве, хотя бы минимальном, речь боле не велась. Количество печатных знаков с пробелами… Анне казалось, что она свихивается от собственной нереализованности, что она может лучше и больше, и даже почти знает, как… Когда же бывшая провинциальная барышня оказывалась на грани, на ее настоящие красивые колени подсаживался новый павлин. И еще, и еще… Избушка-избушка-повернисъ-ко-мне-перед-ОМ-МАНИ-ПАДМЕ-ХУМ, провались оно все трижды!!!

И еще: за три года Анна сменила их – шесть, собрав на память о птичках приличное портфолио. За три года Анна сменила также пять половых антонимов и три с половиной стены: половина принадлежала неоконченному си-ми-норному переезду, озвученному небезызвестной симфонией Шуберта. За три года Анна обратилась из…, вместо…, в уверенную стильную женщину с изобретательно запрятанной в глазах грустью и неожиданным – как средь бела дня, так и черной ночи – запахом ланкомовского «Miracle». За три года Анна шесть раз покидала историческую родину: Париж и Гоа, далее см. путеводители, не были абстракцией.