Незаконнорожденная - читать онлайн книгу. Автор: Кэтрин Уэбб cтр.№ 54

– Ее сделал я, – ответил Джонатан.

– Правда, мистер Аллейн? Как вам удалось достичь такого мастерства?

– Я начинал с малого… Потом прочел трактат о таких механизмах, написанный неким часовщиком из Швейцарии. И разобрал несколько других подобных игрушек, чтобы узнать, как они действуют. Большинство моих опытов закончились провалом, но вот эта мышка… продолжает бегать.

Это было сказано странным, почти смущенным тоном.

– Она очаровательна, мистер Аллейн. Как замечательно, что у вас такое изысканное хобби, это высокое мастерство, – сказала Рейчел ободряюще, но ее слова возымели обратное действие: Джонатан нахмурился и повертел в руках медную мышку.

– Хобби? – Он покачал головой и ненадолго задумался. – Философы утверждают, что животные не имеют души, а без души тело не более чем автомат, как, например, вот эта мышь. Она выполняет чисто механические действия, не направляемые ни умом, ни мыслями. Один француз [53] создал некий механизм, который называется «Canard Digérateur», то есть «Переваривающая Утка». Вы о ней слышали? Она может клевать зерно и переваривать его, как настоящая утка. Разве это не доказывает, что животные на самом деле те же механизмы? – Джонатан замолчал, а Рейчел озадаченно покачала головой. – Но если у них нет души, почему их кровь так же горяча, как наша? – продолжил он. – Почему им ведом страх? Почему они страдают от голода? Почему борются за жизнь? Почему корова вступает в схватку с волком вместо того, чтобы дать ему съесть своего теленка?

– Я не знаю… но животные не имеют души. Так написано…

– В Библии? Да, в Библии написано множество разных вещей.

– Но слова Бога у вас не вызывают сомнений?

– Я сильно сомневаюсь в самом его существовании, миссис Уикс. Впрочем, и вы в него не слишком бы верили, если б видели и делали то, что видел и делал я. А если души нет у животных, то, может статься, ее нет и у человека. Возможно, все мы лишь своего рода механизмы.

– Не может быть, чтобы вы так думали на самом деле.

– А почему бы и нет? Откуда вам знать, о чем я думаю? Вы понятия не имеете, что может сделать человек со своим ближним. Говорю вам, если у всех нас и есть душа, то в каждом человеке сидит также и зверь, дикое животное, которое берет верх при каждом удобном случае и управляет всеми нашими помыслами и делами, чтобы творить зло.

– Зверь сидит не в каждом человеке, сэр, – тихо возразила Рейчел.

Во время их разговора Джонатан разгорячился, и она боялась его провоцировать. Сказанное напугало ее, прозвучав как предупреждение.

– Вы не правы, – отрывисто сказал Джонатан. Он взглянул на медную мышь, а затем вложил ее в руку Рейчел. – Возьмите эту безделушку, если она вам понравилась. Пусть напоминает о том, что я вам сегодня сказал.

Джонатан вернулся к своему креслу, стоящему рядом с окном, и уселся в него, а Рейчел осторожно поставила заводную игрушку обратно на полку, туда, где нашла.

В отчаянии она еще раз пробежала взглядом по книгам, ища что-нибудь, подходящее для чтения, и наконец, к своему облегчению, заметила небольшой томик стихов Драйдена [54] . Она взяла его с полки, вернулась к окну и села напротив Джонатана Аллейна. Голова его была откинута назад, глаза прикрыты. Когда Рейчел начала читать, ей вскоре показалось, что слушатель заснул, но тот вскоре ее перебил, сказав:

– Вы предпочитаете поэзию философии, науке и разуму? Как это по-женски.

– Я больше привыкла читать стихи, чем… те эзотерические трактаты, которых у вас тут немало.

Открыв в себе души больной томленье,

Мы, как к врачам, к поэтам прежних дней

Идем, чтоб от ума печального смятенья

Лекарства дали нам, тем лучше, чем древней, —

процитировал он. – Так вы надеетесь на это? Что «души больной томленье» можно вылечить поэзией?

– Не вылечить, а только облегчить. А чьи стихи вы только что процитировали?

– Сэра Уильяма Давенанта [55] .

– Так вы знаете некоторые из его произведений наизусть? И находите в них удовольствие? Или когда-то находили? – осведомилась Рейчел.

– Я знал кое-кого, кому они действительно нравились, – ответил Джонатан и устало опустил веки, после чего Рейчел продолжила чтение.

Она говорила тихим, ровным голосом, и в течение получаса Джонатан Аллейн никак не реагировал на стихи Драйдена, пока чтица не дошла до слов:

Я сам развел огонь, что так меня терзает,

Он мое сердце жжет и радость доставляет:

Приятна эта боль, в ней все мое житье,

И лучше умереть, чем позабыть ее.

Рейчел уловила краем глаза какое-то движение, подняла взгляд и увидела, что Джонатан внимательно смотрит на нее из-под полуоткрытых век. Рейчел запнулась и, потеряв место на странице, почувствовала себя глупой и неловкой. Затем она вернулась к чтению, и Джонатан снова закрыл глаза. Когда через какое-то время она встала, чтобы уйти, то уже не сомневалась, что он спит.

Рейчел закрыла за собой дверь и, когда та захлопнулась на защелку, почувствовала мгновенную слабость. Голова казалась пустой и легкой, кровь мягко стучала в висках, в животе урчало. Утром она ничего не смогла съесть на завтрак, ощущая страх при одной мысли о необходимости идти к Джонатану Аллейну, но теперь ее угнетало совсем другое. Дело было в нем, в его муках, в темных тенях, живущих в его взгляде, и в том, как он кичился своей озлобленностью, точно флагом. Зачем? Чтобы люди не смогли разглядеть в нем чего-то еще? Казалось, он высасывал из нее силы своей твердой, бескомпромиссной манерой вести разговор, а также своим взглядом, в котором было так много непонятного, как если бы глаза Джонатана и вовсе были пустыми. В присутствии Джонатана ее манеры, ее уравновешенность и чувство приличия казались Рейчел вырезанными из бумаги, ярко расписанными и нереальными, и без них, как без платья, она чувствовала себя голой.

Рейчел спустилась по лестнице и тихонько постучала в дверь гостиной, но ответа не последовало. Она поискала хозяйку в других парадных комнатах, но те тоже оказались пусты. Некоторое время Рейчел стояла в похожем на пещеру вестибюле, не зная, что делать дальше. Уйти вот так, не простившись, казалось ей грубым. Потом она перешла в заднюю часть дома и там обнаружила черную, предназначенную для слуг лестницу, которая вела в цокольный этаж.

Там, где кончались ступени, начинался широкий, пустой коридор, освещенный фонариками, в которые были вставлены свечи, замигавшие при ее появлении. Он шел и влево, и вправо. Справа доносился запах кухни, пряный и дымный, к которому добавлялись еще и звуки, свидетельствующие о том, что работа там идет напряженная. В животе у Рейчел опять заурчало, и она пошла на запах пищи. Помещение кухни оказалось большим залом со сводчатым потолком. Большую часть места занимали плита, печь для выпечки хлеба и очаг для жарки мяса на открытом огне. Она слышала, как шипит и скворчит горячий жир, как скрипит в дымоходе колесо, вращающее вертел. Приземистая женщина с мясистыми руками разбивала яйца, выливала их в миску, напевала себе под нос и совершенно не обращала внимания на Рейчел. Но едва та набрала в грудь воздуха, чтобы заговорить, женщина подняла на нее глаза и спросила: