Спираль - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Лазарчук cтр.№ 44

Юра кивнул. Потом ещё раз кивнул, прощаясь, и медленно вышел.

Остаток дня прошёл как-то бездарно. База была полна незнакомыми инструкторами и ещё более незнакомыми новичками. Из прежних обнаружился лишь Кузмич, с которым удалось переброситься парой слов, и только: комендант был озабочен приёмкой нового оборудования: база сильно расширялась, за оградой уже стояли каркасы двух новых корпусов, жилого и учебного. Всё, что Юре в результате удалось, так это позвонить в Киев (ноль информации), заставить себя как следует пообедать и добыть бесхозную койку на ночь. Что само по себе не так уж мало.

Потом его нашли несколько новичков и очень приветливо пригласили выпить. До них дошли какие-то возбуждающие слухи…

Юра согласился немного посидеть с условием, что пока что рассказывать будет мало, а пить ещё меньше, поскольку вечером более чем вероятна встреча с начальством. В результате получилось неплохо, душевно, пели песни, и Юра пытался подыгрывать на подаренных Францем губных гармониках. Это было забавно. Кроме того, Юра поделился своими соображениями о достоинствах и недостатках опробованного в деле боевого ружья, добавив, что в паре ситуаций огневой мощи ему всё-таки не хватало, и неплохо бы подумать о добавлении подствольника…

Потом его действительно выдернули к Светличному.

Светличный был не один. Главное место в кабинете занимал здоровенный, полукалмыцкого вида, могучий старик: метра под два ростом и столько же в обхвате, с лысиной как бы из седельной кожи, морщинистым лицом и полуприкрытыми ничего не выражающими тёмными глазами. Это был легендарный директор «Волкодава» Муромцев, с которым из набираемого личного состава мало кто встречался: Иван Данилович плотно был занят в создаваемых структурах нового государства, где ему прочили не самые маленькие должности в будущем правительстве.

После формальных представлений Светличный сказал:

— Юрий Иванович, нас здесь трое. Не под запись, только между нами: расскажи всё, что произошло с момента выезда из лагеря. Как можно подробнее.

— Что-то случилось?

— Пока не случилось, но может случиться. Вот давай с самого начала…

— Скажи ему, Игорь, — прогудел Муромцев. — Не надо этого… втёмную…

— Хорошо, — легко согласился Светличный. — Видишь ли, старлей… тут на бригаду вольных вышел немецкий лейтенант. И рассказал, что их разведгруппу расстрелял русский бронетранспортёр. Всех насмерть, он один остался. Что характерно, у парня две дыры в груди, только-только затянулись…

— Подождите, — сказал Юра, холодея. — Он же зомби!

— Не зомби. В трезвом уме и твёрдой памяти — или как это там пишется? Все анализы нормальные. Только как он выжил при таких ранах — никто не понимает. И таки да — он уверен, что находится в Афганистане. До сих пор не разубедили.

— Ничего не понимаю, — с тоской сказал Юра. — С другой стороны — у нас же вся телеметрия записана…

— Не вся, — сказал Муромцев. — Куча помех и лакун. То есть оно понятно, из-за чего…

— Но мы тебя на всякий случай решили спрятать, — подхватил Светличный. — Тем более что у тебя, я вижу, есть причина попросить об отпуске.

— Да, — сказал Юра. Во рту было сухо. — Есть.

— Пиши заявление. Две недели…

— Три, — сказал Муромцев.

— Три, — согласился Светличный. — Да, и считай, что испытательный срок тебе зачтён. С сегодняшнего дня ты на полной ставке.

— И ещё, — сказал Муромцев. — Из отпуска вернёшься не сюда, а в штаб МАБОП в Минске. Держи, — он протянул Юре визитную карточку, — не потеряй. Найдёшь меня.

— Понял, — сказал Юра. — Спасибо.

— Постарайся с базы поскорее смыться, — сказал Светличный. — Сегодня уже поздно, а завтра с самого с ранья.

— Понял, не дурак, — кивнул Юра.

Он в бильярдной катал шары, пытаясь осознать всё произошедшее (и чем дальше, тем больше казалась тень приближавшейся жопы), когда его радостно окликнули. Это оказался Рома Кисленький.

— Привет, разведка! Говорят, ты выкосил пол-Зоны!

— Да где-то так. А ты из лагеря? Там всё нормально?

— Вроде бы всё. Насколько может быть нормально в Зоне.

— Ну да. А ты чего тут делаешь?

— Надо было подогнать Быстрорезу биоматериал, а он где-то шляется. Говорят, у миротворцев какой-то зомби ожил, вот он и поехал посмотреть.

— Слышал, слышал…

— А что, здорово бы. Я там таких тёлочек подцепил — их бы оживить, да в дело. Пойдём покажу!

— Не, не хочу. Меня от зомбей мутит.

— Привыкать надо. Правда, пойдём. Вдруг их действительно оживлять научатся — а мы уже выбрали, уже себе забили. Ну, сам не хочешь, так хоть мне подскажешь — а то мужики всё подъябывают, что я себе девок самых страшненьких выбираю. Как из фильма ужасов. А я просто, может, хитрый самый — им-то за своими глаз да глаз нужен, а я свою под любым кустом могу забыть, потом через неделю приду, а она там так и лежит-дожидается…

Он уже мягко волок Юру за собой. Они перешли по остеклённому переходу в медкорпус, свернули в виварий. Там пахло разрытой землёй и тиной. Слышалось монотонное шуршание и такая же монотонная множественная тихая речь, от которой, честно говоря, кровь стыла в жилах.

— Гляди! — гордый, как всякий собиратель редкостей, Рома включил свет в одной из клеток…

Юра понял, что кричит, только когда его повалили на пол и облили водой.

События следующих двух или трёх — а может, всего одного? — дней были настолько в дыму, что Юра потом не мог восстановить ни их порядок, ни значимость, ни даже припомнить наличие. Смешались следователь и Быстрорез, Светличный и какой-то чин из СКК… объяснения, уточнения, вопросы, вопросы, вопросы…

Один только момент Юра запомнил ясно. Он умолил ещё раз пустить его к Алёне. К тому, что осталось от Алёны. Он поклялся, что не сорвётся и не наделает глупостей. Почему-то все хором решили, что он хочет её убить, чтобы не мучилась. Он стоял у решётки и звал её всеми самыми ласковыми именами, которые они успели придумать когда-то, а неживая кукла сидела перед ним в позе васнецовской Алёнушки и смотрела куда-то вбок и вниз, что-то бормоча и водя пальцем по грязному полу; но был миг, когда Юре показалось: она услышала… она услышала и что-то поняла, потому что приподняла голову, замолчала и стала слушать — но то, что она слышала, было, наверное, страшно далёким и совсем непонятным, и она снова опустила лицо и снова стала чертить пальцем по полу, и тогда Юра стал как заворожённый смотреть на этот палец, как он выписывает неровную сужающуюся спираль, выписывает, срывается, начинает сначала, потом ещё раз, ещё раз, ещё, и ещё, и ещё.

Потом действительно был какой-то провал. Причём Юра знал, что он абсолютно трезв. Просто всё происходящее тут же испарялось, как пролитый эфир.