Река надежды - читать онлайн книгу. Автор: Соня Мармен cтр.№ 167

– Тсорихиа!

Их ожидало жуткое зрелище. И этот запах… Со времен своего заточения в инвернесском толбуте Александер помнил этот отвратительный смрад. Он заглянул в первую хижину. Три трупа – женский и два детских. Все трое мертвы и скальпированы.

– Не-е-ет! Тсорихиа! Тсорихиа!

Инстинктивно он направился к маленькой хижине, где когда-то жил. Он ощущал потребность увидеть…

– Тсорихиа! Матиас! – звал Ноньяша, который находился теперь на некотором расстоянии от друга.

Александер хотел было войти, когда от жуткого крика волосы у него на голове встали дыбом. И снова тишина… В хижине было пусто. Подозревая, что именно обнаружил виандот, он все-таки заставил себя пойти туда. Ноньяшу он застал стоящим на коленях и плачущим, как ребенок. Она была тут. Лежала на спине, раскинув руки и ноги. Несложно было представить, что ей пришлось перенести перед тем, как быть задушенной.

– О Тсорихиа!

Странно, но убийцы не покусились на волосы молодой женщины – длинная коса так и осталась лежать у нее на груди. Александер заплакал и отвернулся, чтобы не видеть тело, которое когда-то любил и ласкал. И в этот момент сквозь слезы он заметил в кустах что-то темное. Зная, что больнее уже не будет, он раздвинул ветки кустарника. Крик вырвался у него из груди. Ребенок! Ему проломили голову, и на коротких темных, с бронзовым отливом волосенках засохла кровь. Это был мальчик – Жозеф, его сын… Он застонал от горя, потому что кричать уже не было сил. Потом поднял маленькое тело с земли и положил матери на живот.

Когда он наклонился над Тсорихиа, что-то блеснуло в ее скрюченных пальцах. Это был фрагмент ожерелья, которыми любили украшать себя индейцы. Но эта безделушка была особенной – позолоченный крестик в окружении блестящих бусин. Александеру доводилось его видеть, но не на виандотке. Вот если бы вспомнить, на ком… Он бережно разжал мертвые пальцы и взял крестик. С него свисала прядь темных волос. Неужели Тсорихиа сорвала украшение с шеи своего убийцы? Стиснув крест в кулаке, Александер поклялся, что найдет и убьет того или тех, кто совершил это ужасное преступление.

Рядом плакал Ноньяша. Над трупами с карканьем кружили вороны. Для них это было настоящее пиршество. Внезапно Александера охватила ярость. Он резко вскочил, схватил ветку и побежал, ожесточенно рассекая ею воздух перед собой. Птицы с шумом вспорхнули и расселись по деревьям в ожидании, когда он уйдет.

И тут шотландец услышал стон. С бьющимся сердцем он замер и даже перестал дышать. Это был человеческий стон. Кто-то уцелел! Он побежал, заглядывая в каждую хижину, рассматривая знакомые лица, ища в них хотя бы искорку жизни. Наконец тропинка привела его к крайней хижине. Отсюда и доносилась заунывная мольба о помощи. Задыхаясь от бега, он вошел внутрь. Стон моментально оборвался.

Разглядеть в сумраке закутанную в одеяло сидящую фигуру было нелегко. Еще мгновение, и он вспомнил – это была самая старая женщина поселка. Она сидела неподвижно и смотрела на него. Он медленно приблизился. В хижине громко жужжали мухи, пахло смертью. Рядом на циновке лежала мертвая девушка, совсем юная. Он нагнулся над старухой и только тогда увидел, что она ранена в живот и рана сильно кровоточит. Призвав на помощь память, он заговорил с ней на языке виандотов, пусть знания его и были очень скудны.

Лицо у женщины было морщинистое, как кора у клена, белые тонкие волосы разметались по хрупким плечам. На лице умирающей читались все несчастья, постигшие ее народ, и смотрела она не на него, как Александер вдруг понял, а словно бы сквозь него. Она читала у него в душе! От этой мысли у Александера мороз продрал по коже. Теперь он понял, почему ее считали ведуньей. Жители деревни всегда обращались к ней за советом и наставлением. В Хайленде таких, как она, называли bean-sìth. Тяжело вздохнув, она подняла руку с искривленными пальцами, которые были измазаны кровью, и вцепилась в ворот его рубашки.

– Тот, кто говорит с волками… Ты вернулся.

– Да, и я все видел, Ишкадаикве! Расскажите, что произошло!

– Они пришли в то время, когда охотятся совы. Убили и изнасиловали мою внучку…

Несчастная говорила едва слышно, покачиваясь взад и вперед.

– Кто пришел?

Старуха со стоном покачала головой. Реки слез заструились по руслам, вырытым усталостью и прожитыми годами.

– Они пришли… Они их убили… А-а-а! А-а-а! Тех, кто не смог убежать… они всех убили!

– Кто? Вы знаете, кто это был? Скажите мне! Я отомщу за Тсорихиа и остальных, клянусь, я отомщу!

– Ирокезы и с ними – человек твоей расы. Я почувствовала… его запах.

– Англичанин?

– Нет, не англичанин.

Глаза ее закрылись, она отпустила ворот рубашки Александера и прислонилась спиной к стене. Позолоченный крестик… Александер разжал пальцы и еще раз внимательно изучил находку. Если бы только вспомнить, на ком он его видел! Он приподнял его за шнурок, всмотрелся в прицепившиеся к кресту волосы. Темная шевелюра, безжалостные черные глаза… Проклятье! Этьен! Он видел этот крестик на груди у Этьена Лакруа! Открытие потрясло Александера до глубины души.

Старуха умерла через несколько часов. Александер с Ноньяшей собрали трупы и похоронили их. На некотором расстоянии от деревни они нашли и мертвое тело Матиаса. Скальп был снят, убит он был выстрелом в спину. На это жуткое занятие у них ушло два дня.

Ноньяша решил вернуться в Детройт. Друзья попрощались на берегу реки, затянутом утренним туманом. Под угрюмым небом, на котором не было ни луны, ни солнца, Александер отправился в обратный путь пешком. На душе у него было неспокойно, его обуревали совершенно разные чувства: иногда грусть, а чаще – возмущение и ненависть. С наступлением ночи он сооружал себе убежище из сосновых веток, но засыпал поздно, когда утомление в конце концов брало верх над тревогой. На рассвете просыпался с опухшими глазами. Дикий край расстилался у него под ногами то нежным ковром папоротников, то щетиной колючих трав. Он отдался на волю инстинкта, равнодушно преодолевал все препятствия. В душе у него крепла уверенность: Этьен Лакруа заплатит за все!

Наконец на пятый день сквозь красную сентябрьскую листву проглянуло солнце. Осень проникала в самые сокровенные уголки матери-природы, лаская ее своим теплым дыханием, баюкала, навевала сон. Среди ветвей пел дрозд. Над белесыми колосьями коровяка и белыми цветами спиреи жужжали пчелы. Одиночество и меланхоличная красота природы действовала успокаивающе. Пережитое начало отходить на второй план, и Александер сосредоточился на поиске ответов.

С какой целью Этьен истребил столько мужчин, женщин и детей в Богом забытой алгонкинской деревне? Что эти люди могли иметь такого, ради чего он решился на массовое убийство? Меха? Что ж, к осени алгонкины накопили их достаточно, но из-за этого убивать? Разве деньги, которые можно выручить за меха, пусть даже добытые охотниками целой деревни, стоят десятка невинных жизней? Чем больше Александер думал об этом, тем тверже становилась уверенность: Этьен хотел получить нечто иное. Но что?