Река надежды - читать онлайн книгу. Автор: Соня Мармен cтр.№ 113

Изабель вышла в коридор и, лавируя между нагромождением ящиков и корзин, направилась к лестнице. Поднимаясь наверх, она услышала возгласы сына, которыми сопровождалась, вне всякого сомнения, кровавая битва. Остановившись напротив детской, она заглянула в комнату. Лежа на животе, Габриель переставлял солдатиков и при этом увлеченно восклицал: «Бум!», «Пиф-паф!», «Ой!» Зрелище было таким трогательным, что она передумала его укорять. Заметив присутствие матери, мальчик посмотрел на дверь и стушевался.

– Мам, я сейчас все убе’у, обещаю!

– Не спеши, Габриель. Ты так хорошо играешь, что я разрешаю тебе не убирать солдатиков до ужина.

– А полдник у меня будет?

– Разумеется!

Мальчик широко улыбнулся, показав дырку в десне, где уже белел новый коренной зуб. Вид у него был задорный, и Изабель улыбнулась в ответ. Габриель вернулся к игре, а его мать быстрым шагом прошла в свою спальню. Она закрыла глаза и снова увидела, будто наяву, как черты Габриеля сменяются чертами Александера. Это видение преследовало ее последние две недели. Изабель разрыдалась.

– Немедленно перестань плакать, дуреха! – сказала она себе. – Не женщина, а фонтан! Габриель ведет себя разумнее, чем ты!

И правда, в последние дни любая мелочь ее расстраивала или выводила из себя. Она сердилась из-за пролитой капли молока и начинала плакать при виде угодившей в ловушку мышки… Да что с ней такое происходит? Безусловно, хлопоты по дому утомили ее, но была и другая причина. Оказаться в одночасье одной, без мужа, принимать решения самостоятельно – все это было тяжело не только физически, но и морально. Теперь вся ответственность за семью упала на ее плечи. Но еще страшнее было осознавать, что отныне она – хозяйка своей судьбы и вправе выбирать, как и с кем строить свою жизнь.

«Чего ты хочешь, Изабель? Чего желает твое сердце? Пришло время решать!» – повторяла она про себя.

Вытерев глаза, Изабель легла на кровать и какое-то время смотрела в потолок, потом провела руками по щекам, словно бы лаская их. Таким вот нежным движением Пьер вытирал ей слезы… Так он утешал ее в ту ночь, когда она получила известие о смерти Александера. Как узнать, был ли ее супруг замешан в этом преступлении? Стиснув кулачки, она запретила себе даже думать об этом. Нет, ее муж, безусловно, не мог быть к этому причастен. Перевернувшись на бок, она подтянула колени к груди и заставила себя вспомнить счастливые дни, проведенные на берегу острова Орлеан с Мадлен. Помнится, они набрали полные корзинки земляники, сели на старую скамейку лицом к реке и принялись весело ее поедать. Впереди, на другом берегу, на фоне неба виднелись серые ленты дыма, вырывавшегося из печных труб поселка в Бомоне.

В последнем письме к кузине Изабель не упомянула о своих планах покинуть Монреаль. Продать дом она поручила Жаку Гийо. Он не стал скрывать, что сожалеет о ее решении, но от комментариев воздержался. Изабель была ему за это признательна. Он не спрашивал, куда она намеревается переехать. Должно быть, пребывал в уверенности, что в свое поместье в Бомоне. Но хочется ли ей этого? Если да, то почему она никак не может решиться?

«Потому что ты ждешь его! – отвечал ей внутренний голос. – Не хочешь в этом признаваться, но все равно ждешь!»

Путешествуя по океану одиночества, она ждала встречи, которая только и могла спасти ее от гибели. Но на горизонте – ни облачка, ни паруса… Прошла уже половина июля, а Александер так и не появился. Она села на постели, потерла виски, прогоняя головную боль, и окинула комнату взглядом. Сердясь на себя за раздражительность и нерешительность, она пнула ногой матрас.

– Оловянные солдатики – вот что мне нужно!

Она невесело улыбнулась, встала и направилась к большому платяному шкафу.

– В Бомоне нам будет очень уютно! Мадо так обрадуется встрече! Мы будем устраивать пикники, гулять по берегу реки… Совсем как раньше… Габриелю наверняка понравится! И воздух там намного чище, чем в городе.

Она достала из шкафа груду чулок, перенесла ее на кровать и стала раскладывать вещи попарно. Тонкий шелк, теплая шерсть… из коридора послышался смех Габриеля и Мари. Что ж, Луизетта права: сын справлялся со своим горем и с переменами в жизни лучше, чем она. Интересно, что его сейчас так насмешило? Она вернулась к шкафу, вынула стопку нательных сорочек. Их предстояло перебрать, чтобы отдать те, что изношены сильнее, монахиням на нужды больницы или для бедняков. Может, отдать им и пару платьев? Вряд ли там, в Бомоне, ее будут приглашать на большие приемы…

Просунув руку под вторую стопку сорочек, она нащупала что-то твердое. Вытащив шкатулку, она с минуту не могла отвести от нее глаз. Потом ей снова захотелось плакать. Она открыла крышку.

Увидев ее содержимое, Изабель упала на колени. Она сотни раз касалась каждой из этих вещиц – и пожелтевшей игральной карты, и медальона из потемневшей от времени бронзы и этого выточенного из рога колечка… Она взяла кольцо и надела его. Оно сжало палец сильнее, чем раньше. Изабель тихо проговорила вслух:

– Перед лицом Господа я, Мари Изабель Элизабет Лакруа, ради жизни, которая течет в моих жилах, и ради любви, которая переполняет мое сердце, беру тебя, Александера Колина Кэмпбелла Макдональда, в супруги…

Она сжала пальцы и разрыдалась. Спустя какое-то время потянулась за медальоном на шелковой ленте и прижала его к мокрой щеке. Такой холодный… Она сомкнула веки, и в памяти всплыли обрывки разговора:

– Украшения и наряды мне не нужны, Алекс, и ты это знаешь.

– Конечно, если это украшения из бронзы или слоновой кости!

Она с новой силой ощутила, как болит рана, нанесенная когда-то Александером, – его злыми словами, сказанными там, на берегу реки, накануне его отъезда в Верхние земли.

– Алекс, этот медальон для меня – самое прекрасное из украшений!

Она повязала ленточку на шею и погладила медальон пальцем. Потом взяла игральную карту. Это был червовый туз. Сломанным ноготком она провела вдоль начертанной на карте фразы: «Love you».

– Жизнь, Алекс, это полотно, сплетенное из счастливых моментов. Сожаления точат его не хуже моли… Нужно иметь большую смелость и мужество, чтобы попытаться залатать прорехи. Не знаю, получится ли у меня… Я должна думать о Габриеле. Ты меня, конечно же, поймешь.

Она посмотрела в приоткрытое окно. С улицы доносилось поскрипывание повозки, проезжавшей мимо дома. Возница, местный поставщик дров, жаловался соседу на плохие дороги. Синичка села на оконную створку, но через пару мгновений уже упорхнула в бесконечную голубизну неба… Изабель сунула карту в карман и вернулась к уборке.

* * *

Сидя в недавно обустроенной мастерской, которую, впрочем, в ближайшем будущем она намеревалась покинуть, Изабель смотрела на готовый эскиз. Руки ее и подбородок были испачканы рашкулем – столь любимым художниками карандашом из ивового угля. Лицо получилось вполне узнаваемым, но только… слегка безжизненным. Изабель сделала губы пухлее, подправила уголок глаза, удлинила бровь. Да, так лучше! Она улыбнулась, вполне довольная собой.