Рим. Роман о древнем городе - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Сейлор cтр.№ 85

– Итак, молодой человек, сегодня ты впервые надел тогу. Какой прекрасный выдался день, как раз для такого события. Расскажи мне, как ты его провел.

В центре роскошного дома, окруженного великолепными садами, облаченный в лучшую тогу Квинт Фабий сидел скрестив руки. Он наморщил высокий лоб и, казалось, хмуро смотрел на своего гостя. Молодого Кезона предупреждали о строгом выражении лица его знаменитого родича – всем было известно, что от лучшего полководца Рима ласки не дождешься. Кезон изо всех сил старался не выказать робости, но ему пришлось прокашляться, прежде чем он смог ответить.

– Начну с того, достойный Квинт, что встал я сегодня рано и первым делом получил в дар от отца наследственный амулет – фасинум на золотой цепочке. Он снял его с собственной шеи и надел на мою. По семейному преданию, этот амулет когда-то подарила моему деду знаменитая весталка Пинария. Потом отец подарил мне тогу и помог надеть ее. Я никогда не представлял себе, как трудно добиться, чтобы все складки лежали правильно. Потом мы долго прогуливались по Форуму, где он представлял меня своим друзьям и коллегам. Мне разрешили взойти на платформу, на ораторскую трибуну и обозреть панораму Форума с высоты Ростры.

– А вот когда я был мальчиком, – прервал его Квинт, – помост ораторов еще не назывался Рострой, потому что его еще не украсили всеми этими корабельными носами. Ты знаешь, когда это случилось?

Кезон снова прокашлялся.

– По-моему, это произошло во время консульства Луция Фурия Камилла, внука великого Камилла. Прибрежный город Антиум был покорен римским оружием. Антийцев заставили снять с их боевых кораблей тараны и носовые украшения – так называемые ростры, или клювы, – и отослать их в качестве дани в Рим. Ими украсили ораторскую платформу, которая после этого и стала называться Рострой.

Квинт нахмурился и кивнул:

– Продолжай.

– После того как я постоял на Ростре, мы поднялись на Капитолий. Там соблюли традицию фамилии Дорсонов – прошли тем самым путем, которым следовал мой славный прадед, Гай Фабий Дорсон, когда направился с Капитолия на Квиринал, бросив вызов галлам. У алтаря Квирина авгур совершил гадание по полету птиц. Был замечен единственный ястреб, который летел слева направо. Авгур объявил, что это благоприятное знамение.

– Действительно благоприятное! Ястреб будет присматривать за тобой в бою. И каково это, молодой человек, носить тогу?

– Очень хорошо, достойный Квинт.

На самом деле шерстяное одеяние оказалось гораздо тяжелее и жарче, чем ожидал Кезон.

Квинт кивнул, подумав при этом, что тога не слишком хорошо сочетается с мальчишеским обликом Кезона и только подчеркивает его светлые вихры, безбородые щеки, полные красные губы и ярко-голубые глаза. Вслух Квинт сказал совсем другое:

– Теперь ты мужчина. Поздравляю.

– Спасибо, достойный Квинт.

Кезон выдавил улыбку. Из всех событий дня этот визит был самым важным: в честь достижения совершеннолетия его удостоили чести разделить трапезу с самым выдающимся из Фабиев, гордостью этой многочисленной, разветвленной фамилии, великим государственным деятелем и военачальником Квинтом Фабием. Изволновавшийся и подуставший, но исполненный решимости показать себя в лучшем виде, Кезон напряженно сидел на стуле без спинки под стальным взглядом родича.

– Ну что ж, давай перейдем в трапезную, – предложил Квинт. – Поедим, выпьем, как подобает мужчинам, и потолкуем о твоем будущем.

На самом деле беседа оказалась посвященной исключительно прошлому. За разнообразными лакомствами – свиная печень с сельдереем в винном соусе; рубец, тушенный с корицей и мускатным орехом; баранина в соусе из сладкого укропа – Квинт приводил примеры из семейной истории. Кезон уже знал все эти рассказы, но не от великого Квинта, слышавшего их из уст героев. Так, в юности Квинт встречался со знаменитым прадедом Кезона и слышал рассказ о знаменитой прогулке Дорсона от самого Дорсона.

Квинт рассказал также о самом знаменитом и трагическом подвиге Фабиев – их великом жертвоприношении во время войны против Вейи, когда многочисленная семья одна выставила целую армию и полегла в ужасной засаде, потеряв всех, кроме одного человека.

– Из трехсот семи воинов уцелел и, таким образом, сберег родовое имя лишь один, – сказал Квинт. – Но как уничтоженный пожаром лес вырастает заново из единственного семени, так и фамилия возродилась и продолжилась, в чем видна воля богов, желающих, чтобы Фабии и впредь играли свою великую роль в истории Рима.

Столь же охотно и самозабвенно, как о фамильной славе, Квинт разглагольствовал и о своих собственных достижениях. В начале карьеры, будучи начальником конницы у диктатора Луция Папирия Курсора, он участвовал в сражении с самнитами, в которое вступил вопреки приказу диктатора. Хотя он одержал громкую победу, ему грозила смерть за неповиновение.

– Я стоял там, на Форуме, а мой отец встал на колени перед Папирием, умоляя сохранить мне жизнь. Только то, что эту мольбу единодушно поддержали сенат и народ, побудило диктатора воздержаться от того, чтобы приказать своим ликторам высечь меня прутьями и обезглавить на месте. Я лишился должности, но чудом сохранил голову. Однако Фортуна изменчива и быстро меняет гнев на милость. Всего три года спустя я стал одним из самых молодых консулов. В качестве консула одержал еще одну внушительную победу над самнитами и был удостоен звания триумфатора. Увы, буквально на следующий год консулы, которые были после меня, преподнесли самнитам чуть ли не самую большую победу над нами. К худу или добру, я не присутствовал при несчастье на Каудинской развилке. Ты, наверное, слышал эту постыдную историю?

Кезон быстро опустил оливку, которую подносил ко рту.

– Да, достойный Квинт. Римская армия при консулах Тите Ветурии Кальвинии и Спурии Постумии, намереваясь сократить путь, зашла в горловину ущелья, которое все более и более сужалось. В конце концов, оказавшись в теснине, войско наткнулось на устроенный врагами завал из камней и бревен, а когда римляне повернули назад, выяснилось, что враги навалили такую же преграду и там, заперев их в ущелье, называемом Каудинской развилкой. Вырваться из западни было невозможно, и, чтобы римляне не погибли голодной смертью и не сложили головы при попытке прорыва, консулам пришлось согласиться на постыдные условия, продиктованные самнитами.

– И что это были за условия? – спросил Квинт. – Давай, молодой человек, рассказывай, чему тебя научили.

– Римлянам пришлось сложить оружие и доспехи, раздеться донага и в таком виде пройти по ущелью под ярмом, в знак покорности. Даже консулы не избежали участия в этой позорной церемонии! Самниты отпускали насмешки, хохотали и размахивали мечами перед лицами римлян. Солдаты вернулись домой живыми, но покрытыми позором. То был мрачный день для Рима.

– Самый мрачный после прихода галлов! – заявил Квинт. – Но вместо того чтобы делать вид, будто ничего этого не было, мы должны во всем разобраться, признать, что консулы допустили ошибку, не сумев разведать дорогу, и добиться, чтобы впредь подобное не повторилось. Между тем война с самнитами продолжается, и, сколько бы она ни продлилась, никаких сомнений в ее конечном исходе нет. Только путем завоеваний можно обеспечить дальнейшее процветание Рима. Только победа может обеспечить нашу безопасность! Долг каждого римлянина – поднять свой меч, а если надо, то и отдать свою жизнь ради исполнения предназначения Рима – добиться господства над всей Италией, а потом двинуться на север, где мы рано или поздно поквитаемся с галлами, да так, что они уже никогда не будут представлять для нас никакой угрозы. Ты готов исполнить свой долг перед Римом, юноша?