Рим. Роман о древнем городе - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Сейлор cтр.№ 70

Бренн откровенно насмехался над ними. Фабии были ужасно оскорблены, но молчали.

Этим дело и кончилось бы, если бы Квинт Фабий, самый младший и самый пылкий из братьев, не вознамерился пустить галльскую кровь. Все народы, включая галлов, признавали защищенный богами статус послов. Повсеместно считалось, что послам должно оказывать гостеприимство и что им нельзя причинять вред, но и сами послы не должны выступать против тех, к кому направлены. Квинт Фабий нарушил этот священный закон. На следующий день, надев доспехи клузианца, он присоединился к воинам осажденного города, поскакал в бой против галлов и, выбрав из противников самого огромного и могучего, сразил его одним ударом меча. Пожелав обзавестись трофеем, Квинт Фабий спрыгнул с коня и принялся снимать с мертвеца доспехи, при этом клузианский шлем свалился у него с головы. Бренн, сражавшийся неподалеку, увидел его лицо и сразу узнал.

Вождь галлов пришел в ярость. Если бы он мог сразиться с Квинтом Фабием прямо на поле боя, смерть одного из них, возможно, закончила бы это дело, но сумятица боя оттеснила одного от другого, развела в разные стороны, и оба закончили этот день, не получив ни царапины.

Фабии отправились обратно в Рим. Бренн, человек порывистый и гордый, размышлял всю ночь, а утром объявил, что осада Клузия закончена. За то, что римляне оскорбили его – сперва предположив, что он обидел богов, а потом подняв на него оружие, – они должны понести наказание. Бренн заявил, что все силы галлов – более сорока тысяч воинов – немедля выступают на Рим.

Великий понтифик призвал наказать Квинта Фабия, заявив, что вся вина должна быть возложена на одного человека, чтобы снять бремя вины с остальных граждан и избавить их от божественного возмездия. Но общественное мнение восхищалось безумной дерзостью Квинта Фабия, а речи о возможном возмездии – что со стороны богов, что со стороны галлов – народ находил смехотворными. Разве Квинт не доказал, что римлянин может легко убить галла, как бы ни был тот грозен с виду? Разве боги не позволили ему благополучно вернуться домой? Подошло время выборов, и, вместо того чтобы наказать Квинта Фабия, народ избрал его самого и его братьев военными трибунами. Бренн, узнав об этом, разъярился еще пуще. Орда галлов, разгоряченная его гневными речами, устремилась по долине Тибра и быстро подошла к Риму.

Среди граждан Рима был человек, делом доказавший свою способность объединить римлян и вести их к победе даже над самым могучим и численно превосходящим противником. Но этот человек, Камилл, находился в изгнании. По ночам весталки молились о его возвращении, но пока все знамения, которые они видели, предвещали беду.

Однако римляне не только не вернули Камилла, но и не сочли нужным в сложившихся обстоятельствах назначить другого диктатора: Фабии и три других военных трибуна разделили командные полномочия между собой. Хотя им удалось собрать армию, вполне сопоставимую по численности с армией галлов, состояла она по большей части из необученных новобранцев. Многие так называемые солдаты сроду не держали в руках ни меча, ни копья, однако гонора у этих юнцов было не меньше, чем у их командиров. Самодовольства в армии было в избытке, но никто не сказал бы того же о дисциплине. Вдобавок командиры, все еще пребывавшие в ссоре со жрецами, требовавшими наказания Квинта Фабия, пренебрегли обычаем произвести гадание перед началом военных действий и принести жертвы богам. Риму предстояло воевать с Бренном без Камилла, без единого командования, без обученной армии и без покровительства богов.

Сражение произошло в день летнего равноденствия. Самый длинный день в году стал самым горестным днем в истории Рима.

Римские войска продвигались вверх по течению реки Аллии рядом с Тибром беспорядочной толпой, путавшейся в противоречивых указаниях командиров. Приблизившись к месту, где Аллия протекала через крутой овраг и соединялась с Тибром (примерно в десяти милях от города), они услышали шум, похожий на отдаленный рев множества животных. Странный шум нарастал и близился, пока до римлян не дошло, что, скорее всего, это распеваемая галлами на их грубом наречии походная песня. При этом никаких сведений от разведчиков получено не было, и то, что неприятель оказался так близко, стало полнейшей неожиданностью.

Римлян охватила паника: они нарушили строй и обратились в бегство. В толчее тысячи людей оказались сброшенными в реку и утонули, еще тысячи запрудили узкий овраг: многие из них погибли в давке, остальных добили галлы. Спастись удалось немногим, да и то благодаря тому, что Бренн, изумленный легкостью своей победы, заподозрил ловушку. Он удержал своих людей от немедленного преследования, и это позволило римлянам, которые побросали оружие и доспехи, удрать от противника, сохранив жизни, но лишившись воинской чести. Поскольку Вейи находились ближе, чем Рим, большинство побежало туда. Лишь горстка беглецов вернулась в город с известием о беде.

Римская армия была разгромлена, ее жалкие остатки, побросав оружие, рассеялись. Окрыленные удачей, но уставшие от немыслимой резни, галлы всю ночь отдыхали, а с утра занялись сбором трофеев: павших римлян было так много, что этот процесс затянулся на целый день.

На следующее утро галлы двинулись на Рим. К полуночи они оказались под стенами города и увидели, что ворота открыты и нигде нет ни одного часового. Зрелище это было настолько странным, что Бренн, опасаясь ловушки, приказал встать на ночлег снаружи и лишь поутру вступил в беззащитный город.

* * *

Пинария спала в храме Весты в полном одиночестве. Даже богини там не было, ибо священный огонь Весты не горел и пепел в очаге остыл.

Пока остальные весталки в панике готовились к бегству, Пинарией овладело желание заглянуть, хоть ненадолго, в храм Весты. Она собиралась украдкой сбегать туда и быстро вернуться, но этому помешали толпы людей на улицах. Римские граждане тысячами покидали город. Одни брели пешком, не взяв ничего, кроме одежды. Другие толкали тачки со скарбом. Кое у кого имелись запряженные ослами повозки – эти надеялись вывезти все свои пожитки.

Когда Пинария пробиралась сквозь толпу, люди, из почтения к одеянию жрицы, пытались освободить ей путь, но во многих местах толпа была слишком плотной. Пинарию толкали и пихали в разные стороны. Полуденный зной был невыносим. Люди горестно стонали. Какая-то женщина пронзительно завопила и крикнула, что ее ребенок упал и его топчут ногами. Пинария повернулась посмотреть, но толпа увлекла ее вперед.

Наконец она добралась до храма и устремилась вверх по пустым ступеням. Двери были распахнуты, внутри никого не было. Пинария закрыла за собой двери и глубоко вздохнула.

Зачем она пришла? Весты здесь уже нет, богиня пребывала там, где находился ее огонь (вечное пламя поместили в переносную жаровню и отправили в надежное укрытие подальше от Рима).

Великий понтифик и вирго максима надзирали над этой мрачной церемонией, в то время как весталки смотрели и плакали: пока очаг Весты горел, сохранялась, пусть и слабая, надежда на спасение Рима.

В круглом святилище было темно, пусто и на удивление тихо: массивные двери приглушали шум огромной толпы. На стоявшую в одиночестве посреди святилища Пинарию снизошло странное спокойствие.