Загадка Катилины - читать онлайн книгу. Автор: Стивен Сейлор cтр.№ 55

— Я видела, что наша соседка, Клавдия, тоже приходила.

— Она не говорила с тобой?

— Нет.

— Ну да, ей пришлось скоро уйти. Она сделала ошибку — привела с собой своего кузена Мания. Он решил поругаться и устроить сцену, но закончилась она для него достаточно печально. Ты видела?

— Нет, я, должно быть, находилась в кухне. Но я потом услышала, что произошло. Экон сказал, что он сам себя опозорил. Он и в самом деле запихивал себе еду под тогу?

— Боюсь, что да.

— Что за нелепость! Он ведь богат, как Красс.

— Ты преувеличиваешь, но я сомневаюсь, что ему приходится голодать. Эти сельские Клавдии — своеобразные чудаки. Они такие жадные и упрямые…

«Даже в Клавдии есть что-то от них, — подумал я, — с ее пристрастием к экономии».

— И кто-то еще приходил к нам…

— Да?

— Тот самый молодой человек, что приезжал недавно в поместье. Тот, который убеждал тебя принять у себя Катилину. Такой красивый молодой человек.

— Марк Целий.

— Да. Хотя мне не удалось с ним поговорить.

Я постарался не улыбнуться.

— Да, Вифания, я понимаю, что ты жалеешь об упущенной возможности очаровать такого мужчину.

Она повернула ко мне свое лицо и так и обдала меня холодом.

— Муж, ты и вправду считаешь, что я думаю только об этом? Что Марк Целий делал у нас в доме?

Кожа на ее лице натянулась, словно узкая одежда, а глаза тревожно заблестели. Она не рассердилась, она испугалась.

— Вифания! — Я протянул руку и попытался обнять ее, но она вздрогнула от моего прикосновения.

— Не обращайся со мной как с рабыней. Скажи, зачем он пришел на день рождения Метона? Что ему нужно от тебя?

— Ну хорошо. Он пришел, чтобы, как он сказал, принести извинения со стороны Цицерона — тот не может присутствовать на нашем празднике.

— Он что-нибудь еще просил у тебя?

Пока я колебался с ответом, глаза Вифании так и разгорелись.

— Я так и знала! Что ему нужно на этот раз? Это опять связано с Катилиной?

— Вифания, я прямо сказал Целию, что мое обязательство по отношению к Цицерону выполнено.

— И этот ответ удовлетворил его?

Я снова замялся. Огонь в ее глазах разгорелся сильнее.

— Я предчувствовала! Опять волнения!

— Не обязательно, Вифания.

— Как ты можешь так говорить! Ты знаешь, как я беспокоилась с тех пор, когда Диана нашла то мертвое тело? Я не хочу, чтобы это продолжалось!

— Тогда мы, вероятно, должны выполнить то, что требует от нас Целий.

— Нет!

— Да! Удовлетворить его требования — кого бы он ни представлял, Катилину или Цицерона, — или…

До меня впервые дошло, что Целий мог представлять и другую партию.

— Не нужно иметь с ним никаких дел, — настаивала Вифания.

— Он просит немногого.

— Пока, но вскоре дело зайдет слишком далеко. Когда мы оставили город, ты обещал мне, что ничего подобного не будет.

— Я и сам хотел избавиться от подобных приключений. Но все это преследует меня.

— Это другое дело. Это не твой образ жизни — делать что-то неизвестно зачем. Ты всегда был честным и открытым человеком, даже когда тебе приходилось хранить тайну.

— Ты говоришь бессмыслицу, Вифания.

— Ты прекрасно понимаешь меня!

Я вздохнул.

— Да, понимаю. Мне не подходит двуличие, которое мне навязывает Целий. Оно меня даже страшит.

Без всякой мысли, словно ребенок, я протянул руку и стал перебирать ее пальцы.

— И я тоже боюсь, Вифания. Я испуган, возмущен — и горд, и рад, потому что сегодня день тоги у Метона! Если бы только за один раз в нашей жизни случалось что-то одно, без всякой путаницы!

Настала моя очередь задуматься и рассматривать улицы.

Вифания, когда я был молод и только собирался вступить на поприще моего отца, я обещал ему одно — что никогда не использую свое искусство для поимки беглых рабов. Это было легкое обещание, и я легко сдерживал его, потому что мне и самому такая работа не нравилась. Через несколько лет я пообещал себе, что никогда не стану шпионом государства или диктатора вроде Суллы, если до этого допустит Юпитер.

Случалось, что я не испытывал особой гордости по поводу некоторых дел, иногда я не понимал, что хорошо, а что плохо. Таким уж боги сотворили этот мир — оставили многие вопросы без ответов. Но я всегда мог спокойно спать и смотреть в зеркало без угрызений совести. Теперь меня принуждают быть шпионом или, по крайней мере, сотрудничать со шпионами, и я не уверен даже в том, на кого работаю. Может быть, я агент Цицерона или оптиматов, которые символизируют государство. Или я бездумное орудие Катилины, который собирается стать диктатором, а иначе как он выполнит свои обещания отобрать и уравнять имущество? В конце концов я говорю себе — будь что будет, лишь бы мою семью оставили в покое, — и собственный цинизм пугает меня! Умный ли я, или просто безвольный, или трус?

Вифания внимательно смотрела на меня, сжимая мою руку.

— Ты не трус.

— Что же ты не убеждаешь меня, будто я поступаю мудро?

Вифания отдернула руку. Потом положила подбородок на кулак и посмотрела на улицу. Она говорила спокойным тоном, который не оставлял никаких сомнений.

— Сердцем ты понимаешь, что я догадываюсь — над нами повисло что-то очень таинственное и ужасное. Я женщина — что я могу сделать? Метон только-только вступает в зрелый возраст. Экон тоже молодой, и у него своя жизнь здесь, в городе. Так что тебе решать, муж. Слово за тобой.

Я вздохнул, моргнул и подумал: «Неужели эта женщина была когда-то моей рабыней?»

Носильщики остановились на восточном конце Форума, недалеко от бань. Согласно обычаю, женщины остались там ожидать нашего возвращения. Метон с улыбкой вступил на Священную дорогу. О чем бы они ни говорили с Руфом, предмет их разговора был гораздо приятней нашего с Вифанией.

Ведомая Руфом, наша маленькая группа двинулась по самому сердцу Рима. Пробираясь сквозь толпу торговцев, избирателей, политиков и праздных гуляк, мы миновали Дом верховного понтифика, где молодой Цезарь справлял свои обязанности, и прилегающий Дом девственных весталок, где десять лет тому назад Катилина совершил неблаговидный поступок; прошли мимо храма Весты, где в очаге богини горит вечный огонь, мимо храма Кастора и Поллукса, где хранятся образцы мер и весов. Мы миновали трибунал комиссий, где разбиралось дело Азувия — наше первое предприятие с Луцием Клавдием. Мы подошли к Ростре — ораторской платформе, украшенной носами кораблей, захваченных в сражениях, откуда политики вещают перед массами и адвокаты выступают перед судом. Здесь выступал молодой Цицерон, защищая Секста Росция, обвиняемого в отцеубийстве, что и положило начало его известности; я собирал ему доказательства.