Настоящие - читать онлайн книгу. Автор: Екатерина Белецкая, Анжела Ченина cтр.№ 11

— Будет, когда подрастёшь.

— Уже делят, — вздохнул Лин. — Не успел вернуться… Моника была Встречающей во втором поколении и являлась так называемой потомственной. Её дети, когда появятся на свет, стопроцентно станут Встречающими. Не факт, что все они будут столь же одарёнными, как эта малышка, но способность гасить Сеть уже не будет для них спонтанно проявленной рецессивной особенностью, это будет твёрдая доминанта.

Встречающие воспринимают Сэфес иначе, чем обычные люди, и сейчас Моника видела перед собой нечто сверкающее и яркое, самую волшебную из всех возможных игрушек, самый красивый цветок на свете. На Линову худобу ей было плевать, она ощущала, что надо кое-что подправить, но главным было другое — вот это сверкающее, как драгоценный камень, существо, золото и мириады оттенков алого…

— Фантастическая девочка. — Лин подтянулся, вылез из воды, подошёл к Тон. — Кому-то очень повезёт.

В его голосе не было тени ни зависти, ни упрёка.

— Дай бог, — кивнула Тон. — Возможно, ей и достанется потом экипаж.

Они примолкли. С экипажами сейчас было плохо. Совсем. На весь Орин шесть Сэфес, три команды. Совсем старый 780-й, настоящих имён которого не знал уже никто, 782-й — Дъекхато и Имъо, и 785-й, Лин и Дзеди. Остальные погибли. Из ученических пар случайно уцелела самая молодая, но работать мальчики смогут не раньше чем лет через десять. А то и пятнадцать. 780-й клятвенно обещал продержаться ещё как минимум четыре рейса, но возраст у этих Сэфес Энриас был почтенный — больше шестисот пятидесяти лет. Их Встречающие отлично понимали, что выводить столь сильно изношенный экипаж раз от разу труднее…

— Иди сюда, — позвала Моника. — Мокрый в дом не ходи, мама ругается.

Тон засмеялась. Моника взяла полотенце, Лин присел, и Моника принялась старательно, хоть и неумело, вытирать ему волосы. Лин послушно подставил голову, пару раз ему чувствительно заезжали растопыренной ладонью то в лоб, то в глаз, он покорно терпел, отлично зная, что Тон своих детей чуть не с года приучает к самостоятельности. Да и потерпеть стоило.

Ощущение, которое у Сэфес возникает рядом со Встречающими, особенно своими, сродни сонму положительных эмоций. Всё вместе — радость, любовь, восторг, облегчение, предвкушение… наверное, это называется счастьем. И сейчас Лин был счастлив безмерно — он и Встречающие являли единое целое, и Лину страшно хотелось жить, хотелось стоять на коленях, и пусть Моника тренируется в вытирании волос столько, сколько ей захочется. Только бы не уходить.

Весенний ветер, шальные блики на воде, свет и просыпающийся лес за невидимым окном… Как это просто порой — любить весь мир и чувствовать всеобъемлющее счастье каждой клеточкой тела.

— Ты со мной сегодня поиграешь?

— Завтра, маленькая. Отпусти Лина, он уже высох, по-моему.

Конечно, Встречающие работали. Но эта работа являлась неотъемлемой частью их жизни, равно как и Сэфес не могли без Сети; главным смыслом для Встречающих было не растерять перед встречей потенциал, не «упустить» свой экипаж, не дать сорваться…

В этот раз всё оказалось более чем хорошо.

А вот в прошлый…

* * *

Им пришлось вернуться вне плана, Сеть по полной программе отыгралась на Пятом за ситуацию с Керр, и через четыре месяца после начала рейса пришлось срочно выходить — сдало тело. Ренни с Тон за две недели до этого работали на Встрече 780-го, измотаны были до предела, и на свой экипаж у них не хватило сил. Сразу после выхода Встречающие 785-го, позвав на помощь Рино с Гаспаром, кинулись заменять то, что надо было срочно заменить, а Лин всё это время сидел в гостиной, в английской части дома (Пятого не рискнули оставить в реакционной зоне, привезли домой сразу), и ждал. Утром к нему спустился Ренни, сказал, что через два месяца они смогут вернуться в рейс Лин молча выслушал его, потом встал и вышел.

Он побрёл в сторону сада, потом сел у стены на корточки и против воли заплакал. Ничего не было, кроме иссушающей душу вселенской пустоты, никакого тепла, никакого света. Мир вокруг становился чёрен и зол, и Рыжий смутно понимал то, в чём признаться в обычное время было очень трудно. Если бы они знали тогда, на «трёшке», во что это выльется!.. Если бы сам он тогда хоть на секунду предположил подобное, неужели он позволил бы Пятому остаться в живых! И уж точно не жил бы сам!..

Слёзы лились не переставая, утро сменил серый зимний день, а он всё сидел, скорчившись, у стены и плакал, не в силах остановиться. Несколько раз подходил Ренни, но Лин гнал его. Под вечер ему сделалось худо — разболелась голова и носом пошла кровь, стали рваться сосуды. Тон, сменившая Ренни, полчаса уговаривала Лина вернуться в дом, но в дом он пошёл, повинуясь собственному решению, принятому несколько минут назад. «Я убью его, — думал Лин. — А потом себя. Нельзя так больше».

В коридоре, проходя мимо зеркала, он испугался своего отражения — мокрые волосы, совершенно безумные глаза, перемазанное кровью лицо.

Он бы убил, наверное, но решимости не хватило. Он ушёл к себе и снова заплакал, сидя в тёмной комнате — на этот раз от дикой головной боли и отчаяния.

Через пару часов пришёл Ренни, уговорил Лина разрешить снять боль — и Рыжий тут же провалился в сон как под лёд.

Проснулся он ночью. Рядом с его постелью сидела Тон, лицо её было настолько несчастным, что заготовленная фраза, чтобы она «убиралась отсюда», застряла у Лина в горле, и он лишь молча сглотнул. Свет в комнате был приглушённым, рассеянным, зимняя ночь за маленьким окном крутила снежную муть, словно стремясь войти в дом, разрушить преграду. Окна в английской части дома Тон и Ренни были стеклянными, и сейчас Лину почудилось, что снег вот-вот разрушит стекло и ночь вольётся в комнату…

— Прости меня, — на пределе слышимости сказала Тон. — Лин, прости меня, пожалуйста, если сможешь.

Лин молча смотрел на неё, с трудом понимая, о чём она говорит. Голова болела меньше, но соображал он с трудом.

— За что? — спросил он неуверенно.

— За бессилие. — Встречающая опустила голову. — Лин, я… мы… Недавно пришёл семьсот восьмидесятый, мы работали на Встрече, и… У нас почти не осталось потенциала. В том, что с тобой сегодня произошло, виновата я.

«Она меня обманывает, — отрешённо подумал Лин. — Это неправда. Она меня утешает. Я сам виноват».

— Ты ни при чём. — Лин с усилием сел. — Я сам. Тон, понимаешь, я до сих пор думаю, что, если бы мы умерли тогда, всем было бы лучше. Нам в том числе.

Тон расплакалась.

— Не надо, — попросила она. — Лин, пожалуйста. Я тебя очень прошу. Откройся, и давай хотя бы попробуем поработать.

В тот момент Лину было почти всё равно. Он покорно кивнул, лёг — и вдруг, стоило Встречающей коснуться его разума, всё внезапно стало на свои места. Он в секунду осознал чудовищность того, что говорил и думал в последние часы. Что-то внутри него словно срасталось воедино, восстанавливалось, принимало должную форму. Лин не заметил, как уснул.