Оберег волхвов - читать онлайн книгу. Автор: Александра Девиль cтр.№ 36

Ранним утром друзья были разбужены лошадиным ржанием и громкими голосами людей. Быстро вскочив на ноги, они увидели, что окружены небольшим отрядом всадников, которые их с интересом рассматривали, громко переговариваясь между собой. По гортанной речи, а также по смуглым скуластым лицам, по одежде, кривым саблям и плетям-камчам с костяными рукоятями легко можно было угадать половецких воинов. Их было человек десять-двенадцать. Они уже отвязали от деревьев лошадей уснувших «монахов» и теперь судили, брать ли в полон эту троицу или не стоит возиться.

Переглянувшись с Никифором, Дмитрий быстро смекнул, как надо себя вести, и заговорил с незваными пришельцами:

— Мы бедные монахи, отстали от своего каравана. Не забирайте наших лошадей, без них мы не догоним других богомольцев.

Предводитель половецкого отряда громко рассмеялся и, ударив камчой по ветке дерева, сказал:

— Если вы богомольцы, так лошади вам вовсе ни к чему. Вы должны идти к своему Богу босыми и в рубищах.

— Что ж, мы не смеем роптать на судьбу, — вздохнул Дмитрий, смиренно сложив руки перед подбородком. — Берите наших лошадей и пусть вас Бог простит.

Друзья опустили головы, прикрытые капюшонами плащей, но украдкой, исподлобья поглядывали на степных грабителей.

— Что-то вы не похожи на здешних монахов, — сказал предводитель. — Я знаю, как они одеваются.

— А мы… мы венгры, — поспешил вмешаться Никифор. — У нас вера не греческая, а латинская.

— Венгры? — Предводитель вдруг злорадно осклабился. — Когда-то в отряде Алтунопы я хорошо рубил венгров [34] . Всю вашу конницу уложили на Вягре. Тогда Боняк и Алтунопа славно отомстили за смерть Тугоркана.

— Мы люди божьи, в воинские дела не вмешиваемся, — смиренно сообщил Никифор.

— Мы из бедного монастыря, и с нас нечего взять, — добавил Дмитрий.

— Зато вы здоровые, крепкие, из вас выйдут хорошие рабы, — заметил половчанин.

Клинец переглянулся с друзьями и, нащупав спрятанную под плащом саблю, уже приготовился к неравному бою, как вдруг в последний момент нашелся с ответом:

— Не делай этого, мудрый воин! Ведь у нашего епископа договор с вашим ханом. Нас, богомольцев, нельзя трогать. Иначе не будет вам выгодной торговли со многими городами.

Ссылка на ханский договор, а также уважительное обращение подействовали на предводителя, и он, махнув рукой, решил довольствоваться отнятыми лошадьми.

Когда грабители ускакали на достаточное расстояние, друзья разом возблагодарили Бога за свое спасение.

— Но больше искушать судьбу нельзя, — сказал Дмитрий. — Теперь надо идти вдоль Днепра и присоединяться к любому каравану. Хорошо, что мы догадались спрятать кошель с деньгами. Да и сабли наши, слава Богу, остались при нас.

Дмитрий вытащил из ножен и погладил свою харалужную [35] саблю, инкрустированную по рукояти изображением конька с солнечными знаками — оберега семьи, придуманного матерью Дмитрия Анастасией. Саблю подарил отец, и Дмитрий дорожил ею как драгоценным сокровищем.

Было уже далеко за полдень, когда друзья наконец вышли к Днепру и, купив у местного рыбака лодку-однодеревку, поплыли вниз, к городку Воиню, где, по их расчетам, мог остановиться купеческий караван. Чутье не подвело путешественников: они догнали переяславских купцов и, заплатив старшему в отряде, Ефрему, сели на его вместительную ладью. Купец Ефрем был доволен хорошей платой, а потому не стал допрашивать странных монахов, кто они и откуда.

Настала третья ночь после бегства друзей из Киева. Теперь они могли чувствовать себя в относительной безопасности: погони уже явно не будет, а в купеческом караване, хоть и небольшом, они все-таки защищены от степных разбойников. Правда, друзья лишились добрых коней, но таков был извечный закон опасного пути, когда чем-то приходилось жертвовать. «Налево пойдешь — коня потеряешь», — вспомнил Дмитрий волшебную сказку о царевиче и закрыл глаза, пытаясь уснуть.

Но сон, несмотря на страшную усталость, не шел. Снова воображение нарисовало царевича из сказки, который ехал по опасной дороге, сражался с сотнями разбойников, плыл через бурные моря, пробирался сквозь дремучие леса… Но в сказке всегда была награда в конце пути — царевна, прекрасная, добрая, мудрая. И потому опасности казались не так страшны, а ноша не столь тяжела…

Но где найти силы, чтобы все преодолеть, если впереди ничего не ждет? Дмитрий заворочался с боку на бок и мысленно приказал себе: «Не смей падать духом, Клинец! Ты не мальчишка, чтобы терять бодрость из-за девицы, которая тебя знать не хочет. Какая награда тебе нужна, черт побери? Твоя награда — вольные странствия и удачная торговля, которая даст возможность жить безбедно и никому не кланяться. Разве не этого ты всегда хотел? И разве этого мало?»

После некоторых метаний Дмитрий все-таки уснул и даже видел сон. Ему снился водоворот стремительной реки, который затягивал его куда-то то ли в глубину, то ли к страшному водопаду, но в последнюю минуту он чудом выбирался на берег. Потом Дмитрий видел себя на корабле посреди бушующего моря. Все вокруг было окутано тьмой, тьма и буря закрывали ту спасительную гавань, которую тщетно искал капитан. Волны бились о борт все яростнее, захлестывали палубу, матросы кричали от ужаса, и Дмитрий с каждой секундой терял надежду на спасение. И вдруг, подняв глаза к небу, он увидел в кромешной тьме две яркие звезды, в лучах которых мелькнула полоса далекого берега. Он направил к этому берегу корабль и уже не сомневался, что найдет заветную гавань. Путеводные звезды вели его сквозь бурю, и он смотрел на них, не отрываясь. И тут он понял, что это не звезды, а бирюзовые глаза Анны, сияющие где-то в недостижимой высоте. Лицо ее было скрыто мглой, словно темным платком, но глаза, эти единственные в мире глаза, лучились так ясно, что их невозможно было спутать ни с какими другими…

Странный, беспокойный, мучительный сон, казалось, вытягивал из Дмитрия душу, заставлял его снова и снова возвращаться мыслями туда, откуда он изо всех сил старался убежать. Наконец, под утро пришло умиротворяющее видение: широкая, спокойная русская равнина, покрытая красочным ковром разнотравья, а по этой равнине медленно идет девушка с букетом полевых цветов. Ее пышные волосы, перехваченные венком, сияют на солнце подобно золотому облаку… Он подумал, что эта девушка, как сама Русь, — доверчивая, простодушная, не знающая своей силы и красоты, но вместе с тем гордая и свободолюбивая.

Проснувшись окончательно, он уже не сомневался, что воспоминание о несостоявшейся невесте будет долго терзать ему душу. А скоро, может быть, — и тело. Пока усталость и пережитые волнения подавляли муки плотских желаний, но что будет потом? Он знал, что воображение снова и снова станет рисовать ему образ полуобнаженной красавицы на берегу той уже далекой реки возле Билгорода. Знал, что его руки будут чувствовать тепло ее маленьких нежных рук, а губы будут мечтать прикоснуться к ее нецелованным устам…