Откровения судебного медика - читать онлайн книгу. Автор: Игорь Гриньков cтр.№ 57

Что касается духовной услады, то в мире существуют хорошие книги, написанные в разное время разными умными людьми; хорошая музыка (вставь в дисковод CD и наслаждайся!); видеокассеты и диски с записями хороших фильмов, а также имеется возможность пообщаться с достойными, порядочными людьми тет-а-тет, то есть с глазу на глаз, не по мобильному телефону или электронной почте, а за чашкой чая или (это для любителей) рюмкой чего-нибудь покрепче.

Для людей иного склада вполне приемлемо усердное погружение в религию, только без фанатизма, как говорит моя московская племянница Даша. Сам-то я безбожник, так что мне этот вариант не подходит. Хотелось бы только предостеречь доверчивые души наших сограждан от чрезмерного увлечения всякими тоталитарными сектами и изуверскими, но внешне привлекательными учениями, а также экзотерикой и сатанистикой. Эти «прочищают» мозги не в пример эффективнее СМИ.

Существуют еще занятия спортом, различные варианты общения с природой (путешествия, рыбалка на берегу тихого озера и речушки, альпинизм, плавание на байдарках по порожистым рекам), всевозможные хобби. Да мало ли способов оградить себя от воздействия СМИ, чаще всего пагубного, особенно электронных.

Зачем вам смотреть на мир через очки господина Познера (я имею в виду не конкретный персонаж, а, скорее, собирательный образ)? Свою психику и нервную систему надо беречь.

Если же вы боитесь упустить какую-то «важную» новость, то мне опять вспоминаются замечательные слова одной известной телеведущей, с милым простодушием заявившей, что если о новости не сказано на ТВ, то ее в природе и не существует. То есть нам с вами демонстрируют тщательно препарированный взгляд на события…

«Свою» информацию о событиях в стране и мире я получал от друга Скептика по телефону, естественно, в его интерпретации и с его комментариями, но с поправкой на собственный жизненный опыт, на личные наблюдения о происходящих в нашей жизни изменениях и на умение думать и делать выводы самостоятельно. Естественно, краткосрочные прогнозы при таком раскладе невозможны, да и не нужны, но прогноз долгосрочный (как говорят, перспективный) на будущее нашей пока еще относительно суверенной территории под названием Российская Федерация у меня имелся.

Криминальные сводки, правда, только о том, что произошло в пределах Калмыкии, я получал по роду службы не из сомнительных для меня газет, а что называется «из первых рук». Каждое утро начиналось звонком из морга, и заведующая подробно сообщала обо всем, что случилось и «что» поступило за ночь. Поэтому достовернейшие сведения об убитых, погибших в результате дорожно-транспортных происшествий, утонувших, отравившихся, замерзших, самоубийцах и прочих у меня имелись в полном объеме.

Чуть позже секретаршей водружалась на мой рабочий стол папка, толщина которой могла варьировать от пузатого тома Брокгауза до нескольких листов, в которой находились постановления о назначении судебно-медицинских экспертиз по различным поводам. Этим людям повезло, они остались живыми, хотя и увечными. Здесь были постановления на потерпевших, получивших различные травмы: от огнестрельных и ножевых ранений, переломов костей, включая череп, разрывов внутренних органов до «банальных» побоев. Все это надо было расписать соответственно профилю каждого отделения Бюро. Некоторые экспертизы, что позволяло законодательство, я брал для личного исполнения.

Но это была профессиональная работа, не имеющая никакого отношения к моей аллергии на вышеупомянутые средства массовой информации, которые по навязанной дурной традиции заменять любое русское слово иностранным стали называться не иначе как mass-media.

Устоявшийся режим работы был грубейшим образом нарушен незапланированной аварией, надолго выбившей меня из привычной жизненной и рабочей колеи.

Представьте себе раннее октябрьское утро. Под колесами медицинской «Волги» плавно текла ровная лента асфальтового шоссе. Позади и справа остались белые стрелы трех ветряных электростанций-«мельниц», высвеченных скуповатым, осенним солнцем — памятник несостоявшейся электрификации всей Калмыкии за счет дармового ветра. Наш путь лежал в поселок Яшалту, где должна была состояться очередная эксгумация трупа.

Благостное состояние полудремы внезапно оборвалось странным тихим хлопком, раздавшимся справа (позже сотрудники Приютненского РОВД установили, что лопнул правый задний скат автомашины, и вообще удивлялись, что при такой деформации кузова кто-то из находившихся в салоне остался жив).

Машину стремительно понесло на противоположную сторону дороги; благо, что не оказалось встречного транспорта. Водитель Очир отчаянно крутил руль, но противоположная обочина за считанные доли секунды выросла перед глазами до размеров Джомолунгмы. Мозг автоматически отметил неотвратимость (именно — неотвратимость) того, что должно случиться через мгновенье. Страх не успел даже возникнуть; так молниеносно все происходило. Смог только, скорее всего, инстинктивно (я сидел на переднем пассажирском сиденье) кое-как сгруппироваться — вцепиться руками в панель, — как яркий мир исчез. Мелькнуло только: «Это п…ц!» Машина, улетев в кювет, пошла по целине кувырком.

Все погрузилось в кромешный мрак при полном загадочном отсутствии звука, как в немом кино; видимо, отключились какие-то рецепторы, поскольку скрежет и грохот, по моему разумению, должны при таких кульбитах автомашины стоять страшные. Темнота объяснялась массой поднятой пыли, в свободном пространстве летали какие-то предметы, ударявшие в различные части тела.

Мозг, словно хронометр, четко фиксировал отдельные фазы: первый кувырок — «жив!»; второй кувырок — «пока еще жив!»; третий кувырок, когда машина остановилась лежа на крыше, — «вроде жив!». По лицу, посеченному осколками разбитого лобового стекла, обильно струилась кровь, заливая глаза. Но открытым оставался вопрос, а насколько пострадали череп, позвоночник и внутренние органы? Движения рук и ног в пределах ограниченного пространства искореженного салона позволили заключить, что с позвоночником и спинным мозгом, по крайней мере, все должно обстоять благополучно. Это уже было утешением: хоть не придется провести остаток жизни парализованным, прикованным к больничной койке.

Устная перекличка установила, что все трое (я, водитель и санитар Ирина) живы. В салоне почувствовался явственный запах бензина; Очир по чертовой шоферской привычке погрузил в багажник 10-литровую канистру с бензином, хотя в наше время через каждые 20–30 километров торчит АЗС — хоть залейся под завязку. Как не сдетонировал бензин в канистре или в самом бензобаке — загадка — иначе наши обугленные головешки пришлось бы отдирать от обгоревшего металла. Видно, сегодня на Небесах был не приемный день!

Надо было срочно выбираться из этого взрывоопасного «могильника». Мою правую дверь заклинило, поэтому каким-то непонятным образом я выполз на свет Божий через водительскую дверь. После пыльной темноты салона слепящее солнце буквально резануло по глазам. В горячке я вскочил на ноги, но прострельная боль в левой голени, от колена до стопы, заставила сразу сесть на землю. Отерев рукавом куртки кровь с лица, я увидел через носок, как левая лодыжка, наливаясь свинцовой болью, раздувается на глазах, словно воздушный шарик; понятное дело — «полетели» кости и связки. Тут же появились слабость, усиливающаяся с каждой минутой, дурнота и нервная неуемная дрожь — стрессовая трясучка.