Кровавая осень - читать онлайн книгу. Автор: Брайан Макклеллан cтр.№ 64

Один из полицейских подошел к Адамату:

– Извините, сэр, но комиссар Хюви приказала никого не пускать внутрь.

– Я инспектор Адамат. С Рикардом все в порядке?

Другой полицейский на мгновение прервал разговор с бедно одетой девушкой, работавшей у Рикарда официанткой.

– Эй, Пикадал. Можешь пропустить Адамата. Комиссар наверняка захочет повидаться с ним.

– Значит, комиссар здесь?

– Да, она говорит, что это чрезвычайное происшествие, ведь Рикард – кандидат на пост премьер-министра.

Адамат лишь махнул рукой в ответ и обернулся к приотставшему Соу-Смизу:

– Идем.

– Я подожду здесь.

– Почему? Ладно, как хочешь.

Адамат вошел внутрь и остановился на мгновение, фиксируя своей превосходной памятью каждую деталь, чтобы потом обдумать увиденное.

Когда-то в этом здании действительно находился склад, но Рикард выпотрошил и отремонтировал его, украсив алыми портьерами, золочеными канделябрами, хрустальными люстрами и бюстами древних философов. Отделка штаб-квартиры «Благородных Воинов» заставила бы покраснеть от зависти любого герцога. Бо́льшую часть здания занимал огромный зал, а в глубине располагались служебные комнаты.

Не требовалось огромного полицейского опыта, чтобы определить, что взрыв произошел в задней части склада. Все кабинеты вдоль дальней стены были разрушены. От них остались только почерневшие обломки, как и от самой стены. Что не уничтожил взрыв, то выгорело при пожаре. Уцелела только передняя часть зала.

Масштабы разрушения ошеломили Адамата. Такой ущерб мог нанести разве что целый бочонок пороха, спрятанный в кабинете. Не такая уж и простая задача – устроить это, поскольку в здании круглые сутки находилось множество народу.

Полицейские вместе со служащими союза разгребали обломки, пытаясь спасти хоть какие-нибудь документы и предметы меблировки. Рикарда нигде не было видно. Адамат справился с растущей паникой и подошел к одному из полицейских:

– Вы не видели Рикарда Тумблара?

– Он где-то снаружи.

Боковая дверь, совершенно не поврежденная среди всеобщего хаоса, вывела Адамата в переулок, где инспектор, к своему облегчению, быстро отыскал Рикарда. Глава ремесленного союза сидел, прислонившись спиной к стене соседнего дома и обхватив голову руками. Чуть дальше Фель спокойно беседовала с комиссаром полиции. Переулок освещали только два фонаря, висевшие над дверью.

– Рикард! – тихо позвал Адамат и опустился на корточки рядом с другом.

Тумблар поднял голову и посмотрел на инспектора отсутствующим взглядом.

– Что? – спросил он громче, чем требовалось. – Ах, Адамат, ты здесь. Благодарение Адому.

– С тобой все в порядке?

– Что? Проклятье, я ничего не слышу этим ухом. Подойди с другой стороны.

Адамат передвинулся:

– С тобой все в порядке?

– Да, да. Просто немного потрясен всем этим. – Он неопределенно махнул рукой в сторону склада. – Я потерял… да практически все. Тысячи важных документов, миллионы кран. И еще беднягу Дарло.

– Пожалуйста, скажи мне, что ты был застрахован.

– Был. Но частично.

– Документы союза?

– Да.

– У тебя есть копии? Пожалуйста, скажи мне, что у тебя есть копии.

– Да, да.

– Тогда еще не все потеряно. Кто такой Дарло?

– Мой бармен. Бедняга. Я послал его в кабинет, чтобы он принес плащ Черис, и тут… – Рикард невидящими глазами смотрел на стену склада. – Он работал у меня больше десяти лет. Я был у него на свадьбе. Надо как-то сообщить его жене. Я сам завтра зайду к ней. – Он наконец взглянул на Адамата. – Это просто чудо, что убитых всего двенадцать человек. На собрании присутствовало больше двух сотен. Погиб руководитель союза ювелиров. Союза мельников – тоже. Главе союза уличных уборщиков оторвало ногу. Я наполовину оглох. Черис обломком стены ушибло плечо. Это просто…

Он замолчал, не находя слов.

– Главное, что ты жив.

– Но моя кампания…

– Ты все исправишь.

Адамат перехватил взгляд Рикарда и понял, что тот все еще находится в шоке.

– Мои друзья. Связи. Деньги. Время. Ресурсы. Все пропало из-за этой проклятой бомбы. Кровавая бездна, кто это сделал?

Разумеется, самой вероятной кандидатурой казался Кларемонте. Соперник Рикарда по предвыборной кампании был не из тех людей, с которыми можно шутить. Ради достижения своей цели он без колебаний убил бы сотни и даже тысячи людей. Адамат прекрасно понимал это, потому что сам имел дело с его приспешником, лордом Ветасом.

– Полиция все выяснит.

Внезапно Рикард ухватил Адамата за воротник:

– Я хочу, чтобы ты это выяснил. Проклятая полиция ничего не станет делать.

– Ш-ш.

Адамат многозначительно покосился на комиссара Хюви, стоявшую всего в пяти шагах. Рикард говорил слишком громко.

– Не шикай на меня! Адамат, я заплачу́. Только узнай, кто это сделал!

– Рикард, успокойся. Я помогу тебе. Конечно, я все узнаю.

У Адамата не было выбора. Все эти годы Рикард помогал и Фей, и ему самому. И теперь инспектора, против его воли, снова втягивали в схватку.

Следующим вечером, уже под покровом темноты, Таниэль с отрядом штуцерников и пороховых магов въехал в Смоляной лес. Опасаясь засады, они жались к дороге и выслали вперед двух разведчиков.

Таниэля постоянно подгоняла тяжесть на сердце. Они пока не наткнулись на крохотное искалеченное тело веснушчатой девушки, брошенное гнить возле дороги. Ка-Поэль могла еще быть жива. Должна быть жива. Иначе ее убили бы еще во время атаки на адроанский лагерь, и делу конец. Нет, она нужна им живая, и думать об этом было почти так же страшно, как и о смерти Ка-Поэль.

Когда он доберется до этих кезанских псов, то сам прострелит череп каждому Избранному, задушит каждого гренадера его же собственными шнурками. Ярость толкала его вперед, но чей-то мудрый голос в голове предупреждал, что он слишком торопится.

Таниэль не желал ничего слушать. Что, если Избранные просто не смогли убить Ка-Поэль? Может быть, она защитила себя такими же заклинаниями, какие раньше охраняли его самого. И только поэтому кезанцы вынуждены везти ее с собой, до тех пор пока не распутают чары.

Но она не могла сделать себя нечувствительной к боли. Что, если они начнут пытать ее?

Он должен спасти Ка-Поэль во что бы то ни стало.

– Таниэль!

Голос Влоры ворвался в его мысли, словно осиное жало.