Панкрат - читать онлайн книгу. Автор: Андрей Воронин cтр.№ 69

Не опускаясь до последней ступеньки, Панкрат спрыгнул, на лету срывая с плеча “ингрем”. Интуиция и опыт не подвели его в очередной раз, а расчет оказался абсолютно точным. Дверь бункера охранялась еще одним охранником, и он выстрелил, не раздумывая, когда в шахте мелькнула фигура Суворина. Но не попал — тот падал слишком быстро и шлепнулся практически плашмя. Пули взвизгнули над его головой, точно две старые кумушки, не поделившие сочный кочан капусты. Очередь с пола выписала на груди боевика причудливый алый орнамент, и часовой завалился на спину. Задравшийся вверх автомат еще несколько секунд выяснял отношения с потолком, а затем затих, исчерпав запас красноречия и, соответственно, патронов…

Суворин выпрямился, не отрывая взгляда от неподвижного тела охранника, и замер, пораженный установившейся наверху, снаружи, тишиной. Что-то здесь было не так. Но на раздумья и предположения Панкрат не имел времени, поэтому он бросился в противоположный конец коридора, где в свечении гаснущего светоэлемента поблескивала внушительных размеров, полусферической формы дверь.

Он присел у двери, сбросил с плеч вещмешок и вытащил из него брусок размером с человеческую голову, завернутый в металлическую фольгу. Развернув упаковку, достал четыре одинаковых продолговатых стержня пластиковой взрывчатки. Панкрат уже установил их по краю уплотненного специальной огнеупорной резиной шва, когда его внимание привлек какой-то странный звук, похожий на шипение десятка змей, взбреди им в голову вдруг зашипеть всем сразу.

Откуда-то из замаскированных в стенах коридора отверстий вырывался белый дым, сворачивавшийся в тяжелые белые клубы, которые стлались над самым полом, медленно обесцвечиваясь — по мере того, как газ растворялся в воздухе.

Панкрат рефлекторно задержал дыхание.

Отравляющий? Слезоточивый? Усыпляющий?

К чему, однако, понапрасну терзать себя догадками — вскоре он все узнает наверняка.

Этот сюрприз стал последним гвоздем в крышку гроба, в котором отдавала концы надежда Суворина на успешное завершение операции. Ничего другого, кроме прорываться с боем обратно и, наконец, успокоиться, получив свою дозу свинца, ему не оставалось.

Ну ничего, он еще утащит за собой пару-тройку чернозадых!

Панкрат сменил магазин “ингрема” (от нехватки кислорода уже начало сдавливать грудь) и бросился к лестнице, ведущей наверх. Взобравшись на высоту около трех метров, он осторожно вдохнул, думая, что тяжелый газ еще не успел подняться так высоко. Напрасно — железистый привкус во рту тут же убедил его в обратном.

Суворин буквально взлетел по оставшимся перекладинам ступеней и бросился к тяжелой железной двери, собираясь приоткрыть ее и бросить гранату, а затем, под прикрытием взрыва, попробовать вырваться из оцепления, в которое — он был в этом уверен — взяли это строение боевики.

Дверь не поддавалась. Решив, что нужно не толкать, а потянуть на себя, Панкрат еще раз повторил свою попытку.

Тщетно.

Поняв, что его заперли, Суворин повернулся спиной к двери и съехал по ней вниз. Он был в ловушке. Все. Окончательно и бесповоротно. Стылое железо двери ощутимо холодило тело даже сквозь плотную ткань камуфляжа. Или его вдруг охватил озноб?

Положив перед собой автомат, Суворин, так и продолжая сидеть на корточках, глубоко вдохнул воздух с металлическим привкусом.

* * *

Чепрагин смотрел, не отрываясь, как собираются ярко-зеленые точки рядом с небольшой будкой, в которую забрался Суворин. В одной руке лейтенант держал бинокль с громоздкой насадкой прибора ночного видения, а другая до белых костяшек сжимала цевье “калаша”. Спецназовец скрипел зубами и время от времени размыкал плотно сжатые, вытянувшиеся в тонкую злую линию губы, чтобы выругаться каким-нибудь из чернейших ругательств. Он видел, как боевики нахлынули сплошной зеленой волной, буквально затопив спуск в бункер, и почти сразу же откатились, выжидая.

Потом он увидел, как открылась тяжелая бронированная дверь, и наружу вытащили обмякшее человеческое тело, странно знакомое. Хоть и сложно было определить на таком расстоянии, но Чепрагин мгновенно понял, что это Седой.

— Дерьмо! — хрипло констатировал он, прячась за камень.

И вовремя — прожектора на вышках развернулись в сторону леса и принялись методично, пядь за пядью обшаривать прилегающее к базе пространство. Их лучи, напоровшись на голые кусты и деревья, распались на тысячи тонких лучиков и желтых пучков, словно вода, обтекающая опоры моста, и потерялись в хитросплетении ветвей; Чепрагин, избегая предательского света, попятился ползком, медленно, выбирая в качестве укрытий стоявшие по диагонали друг к другу деревья.

Оказавшись вне досягаемости прожекторов, он поднялся на ноги и побежал прочь, глотая текущие по лицу злые слезы.

Холодно…

Где-то слышится редкий стук капель. Не радостный перезвон наподобие весенней капели, а именно стук — тяжелый, какой-то глухой и удручающий.

Холодно… Озноб сотрясает тело, липкие объятья сна постепенно уступают его настойчивости, растворяются в сером сумраке, окутывающем мир вокруг. Холодная земля откровенно недружелюбна. Она пропитана влагой, холодной влагой, и тепло тела выпаривает из нее эту влагу, и она впитывается и в без того промокший почти насквозь камуфляж.

Тело — сосуд боли. Боль прячется в каждой его клетке. Она похожа на соцветия блестящих хромированных скальпелей, поворачивающихся, как цветы за солнцем, следом за лампой над операционным столом, и скребущих, режущих, полосующих тело изнутри. Ноги и руки словно налиты свинцом, и этот свинец до сих пор не остыл после плавки. Глаза не открываются, век не поднять. Одна попытка… Вторая… Безуспешно — век не поднять.

Из черноты, из неизвестности, заполнившей черепную коробку, выплывает, словно со дна поросшей ряской старицы, имя — Панкрат.

Его имя.

Как спасательный круг из прошлого, оно падает в его раскаленный от боли мозг. Круг тут же превращается в магнит, к которому начинают быстро прилипать, словно частички металлической пыли, прочие детали и воспоминания, до этого бывшие сами по себе. Он осознает себя. Но веки по-прежнему тяжелы.

* * *

— Четверо убитых. Турлан, Шанхор… — произносит густой бас по-чеченски. — Его работа. Ублюдок…

Голос дрожит от сдерживаемой ярости. С не меньшей яростью в тон ему клацает секундой позже затвор, звук касается ушей почти нежно, увязнув в густой вате, в которую, как кажется Панкрату, завернута его голова.

Другой голос взволнованно выкрикивает:

— Стой! Ты что? Рашид приказал — живой нужен. Первый напряженно вздыхает, сдерживая клокотание в горле, распираемом злобой.

— Вах! Если бы не Рашид…

И еще что-то вдогонку… Слов не разобрать, но по интонации — явно матерное, явно в адрес Панкрата.