Сестры Лилит. В 3 частях. Часть 1. Алая завеса - читать онлайн книгу. Автор: Александр Студницын cтр.№ 14

Коли призрак выбрал жертву — ей не уйти. Уберечься одиночеством от демона так же невозможно, как и наличием компании. Не следует думать, что герой городской легенды является только в толпе, хотя подобное убеждение и известно как наиболее каноничное. Дух часто имеет стойкий для определённого подопытного повторяющийся в пространстве образ. Не всегда его и путают с кем-то. Часто он олицетворяет кого-то из прошлого, а субъект воздействия не узнаёт сходства. Если прикинуть, даже мы с вами, Павел, могли хоть раз, но общаться с чёртом в личине человека. Согласно одним ответвляющимся поверьям от основной легенды, мировая душа, воплотившись в городского призрака, для особых личностей способна являться не только в скоплении народа. Тем, кто хочет её видеть, кому судьба попасть к ней на свидание или есть другой резон, она приходит в качестве полтергейста: необъяснимо поменявших места повседневных предметах, запахе дыма, эффекте чьего-то невидимого присутствия. Запугивая избранных людей, нечисть гонит их туда, где присутствует хоть кто-то посторонний, а потом материализуется в конкретного незнакомца. Ещё увидеть то, как встречник исчезает, нельзя. Поймав его взглядом среди толпы, можно, не теряя тень из виду, гнаться за ним до ближайшего поворота, где дух, скорее всего, оторвётся от преследователя, хотя в качестве оружия у него и без того есть возможность насылать морок, в рамках коего демон с лёгкостью явится как хочет и где хочет, запросто карая соглядатая.

Пока мы с Максимом шли, пространства пьянили своими ветрами и пустотой. А мне приходило на ум, что мировая душа — это то, что я ненавижу — эдакая усреднённая живая единица земли, во главе с толпой людей как венцов мироздания. После моей выписки зависимость от общества и страх оставаться одному могли только усиливать тайную враждебность к данной идее, о которой мозг тогда и не думал. Однако теперь Максим нарисовал отличный образ врага. Правда, в момент описываемых событий гнева я не испытывал, лишь в будущем мысль о мировой душе не раз горячила кровь.

Глаза милого вампира — Анны плыли воспоминанием перед глазами. Хотелось сделать что-нибудь ради неё. Она даровала мне покой и силу, тёмную и всеотрицающую. Наверное, любовь — это смущение. Ты не понимаешь, кто тобой манипулирует, не видишь, кем управляешь сам, но в итоге ощущаешь давление незримого, невоплощённого. Теперь площадь властью усталости заклинала поздних прохожих на что-то. Или только меня?

— Паш, о чём ты думаешь?

— Да так…

— У тебя неприятное лицо стало, ухмылка злая… легенда не нравится?

— Пока не началось про убийства, история напоминала прекрасные образцы фольклора, но потом скатилась на уровень примитивных страхов перед неизвестным. Твой встречник, эдакий призрак, шатающийся по городу, внося сумятицу, — великолепен, а вот связь с преступлениями явна излишня.

Эх… корни твоей легенды, полагаю, кроются в сказках о двойнике. Существует поверье, будто по старым кварталам крупных столиц путешествует один и тот же господин в давно вышедшей из моды одежде. Всегда по сходным и центральным маршрутам и в поздний час. Если случайный полуночник осмелится заглянуть под его нависшую широкополую шляпу, то увидит лицо самого себя.

Обычно частые явления вечного господина предвещают катастрофы и войны. Такое мнение сложилось потому, что издавна такое странствующее зеркало называлось в оккультных кругах символом мировой души. Иными словами, единого естества всего человечества. Той матрицы характеристик вида, коя сокрыта в любом. Духа, который есть в каждом из нас и составляет макет, схему, на которую индивидуальная биография наносит свои рубцы, формирую индивидуальную личность.

Согласно доктрине мистиков, от сотворения вселенной мировая душа претерпела множество изменений, пройдя через опьяняющие бездны эволюции. Даже человеком в привычном понимании вещей она являлась не всегда, а только с относительно недавних пор. Когда-то попав на землю из царств другого мироустройства, она забыла, кто она и где её дом. Безуспешно пытаясь вернуться назад, зеркало выпустило искры самосознания в надежде, что поодиночке в разных углах планеты они найдут то, что не удалось ей.

Перед войнами и революциями томления внутреннего двойника в каждом усиливаются. Вернее, войны и революции — это и есть побочные эффекты от медленного беспокойства нашей общей управительницы, переросшего в тревогу.

Индивидуальности стираются, океаны подсознания выходят из берегов. Уровни насилия в городах растут.

Еженощно с новым актом насилия мировая душа готовится к очередному эволюционному скачку. Кто станет её жертвой, неизвестно, но совершенно очевидно, что во всех, даже в ребёнке, это зеркало, эта табула раса, в подлинном и не опровергнутом своём естестве, загорается пламенем тысячи свечей, призывая жениха-призрака будто на гадании. Мы говорим чужими словами, встречаемся под чужими именами, творим немыслимое, а потом не помним, какой огонь зажёг адскую страсть?

Максим преградил мне дорогу. От беспорядочного кружения по площади кирпичики под ногами смешивались в сеть из чёрных нитей. Остановишься — мир снова прежний, но стоит двинуться в путь — понимаешь: невидимый ловец устроил западню. Но скоро ли он проявит себя?

Мой спутник держал меня за руку, а я тем временем надел очки. Никто не смеет попадать в сеть, не оказав ни малейшего сопротивления.

— Паш, — глаза мальчика смотрели испуганно и остекленело, — ты говоришь как Андрей. Только он никогда так красноречиво не выражался, он просто любил говорить, что встречник — это все мы и каждый в отдельности. А вместе, в одном человеке, незнакомец примеряет нас как маски на карнавале, но ни в ком не может понять естества, истинной сущности, искры Божьей. От того и странствует который год.

— Правильно, ведь борозды на схеме подобно царапинам на стекле — не способны обладать ценностью и бессмертием. То есть, в сущности, отличий нет.

— Но Андрей также говорил, что раз существует то, почему мы так тоскуем хотя бы в качестве абстрактного понятия, следует считать его реальным, пусть и не здесь. Окружающих следует видеть как символы. Любое лицо, дела индивида, события в его судьбе, все чувства и мысли — образуют знак, эквивалентный той внутренней сущности или той мечте о внутренней сущности, которую лелеет встречник. Да и вообще той мечте, что есть в каждом из простых горожан, только им думается от страха, будто она уже воплотилась. Недаром повсеместный культ личности и ценности индивидуальности кружит головы. Отними у прохожих их души, и начнётся война. Они кинутся и тебя же первого растерзают.

Максим закашлялся и, недоверчиво косясь по сторонам, продолжил. Откуда-то стали скапливаться какие-то неприятные сомнительные типы.

— Из тех пустот, откуда приходит твой жених-демон, миллиардами свечей в своё время было вызвано подобие наших душ. Мечты затаились в большинстве живущих. Гибель хоть одной из них уже превращает человека во встречника, а если умрут разом множества — стремительный и априори бесплодный поиск естества приведёт к волне самоубийств и жестокости. Пусть неясна земля, с которой к нам явились мечты, нужно собой как символами приближать её в качестве Царствия Небесного.