Отрок. Перелом - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Гамаюн, Евгений Красницкий cтр.№ 94

Вот вам еще один индикатор – разделение в массовом сознании восприятия Армии-победительницы и армии современной.

Еще одно обстоятельство.

Была в те времена такая штука, как поддержка освободительной борьбы народов Азии, Африки и Латинской Америки. А еще была «Борьба за мир во всем мире». Нет, в самом этом направлении государственной политики я не вижу ничего плохого, разве что и в этом наши деятели умудрились натворить всякой дури, но каким боком она нам вышла впоследствии!

Весь достаточно мощный (хотя, временами, и совершенно дурацкий) агитпроп СССР клеймил всяких Стресснеров-Батист-Пиночетов, латиноамериканские хунты, алжирских ОАСовцев, родезийских расистов, греческих «черных полковников», замешивая до кучи и европейских Франко с Салазаром. А ведь почти все они были военными! Чан-Кай-Ши так и вовсе генералиссимусом. Термины: «преступная военщина» и «сидеть на штыках» выстреливались в массовое сознание, как картечь.

И вдруг (а для обывателя подобные вещи почти всегда случаются «вдруг») ввод наших войск в Чехословакию! Ах, как взвились самиздатовские «властители дум»! Тем более, что и делать-то почти ничего не требовалось: берем статью из «Правды», заменяем какую-нибудь Гренаду на Прагу, а американскую армию на советскую, и готово!

И даже если ты не читаешь запрещенные издания, то телевизор-то смотришь! А что там? А там вопиющий контраст! Прага 1945-го встречает наши танки цветами, а Прага 1968-го – камнями и руганью. С разницей в 23 года в Прагу входят две РАЗНЫЕ армии.

Но если ТА армия – не то, что сейчас, то какая она сейчас? А ответ-то уже давно готов: «Тупая военщина, по приказу политиков давящая свободу и порабощающая народы». Вот так!

И ведь сами создали этот образ, начиная с престарелых маршалов, одевающих подчиненных в соответствии с эстетическими воззрениями своей молодости, и заканчивая «бойцами идеологического фронта», воспринимающими окружающую реальность не так, как есть, а так, «как надо». Сами! Зарубежные «друзья» подключились уже потом, поскольку никто и никогда не может нам нагадить так, как мы сами.

Вот вам еще один индикатор – мощнейшая пропагандистская машина Державы не только не уберегла положительный образ армии в массовом сознании, но, объективно, еще и ухудшила его.

Только не посчитайте меня ненароком дерьмократом-либерастом, сладостно расковыривающим раны Христовы. Я и сейчас остаюсь членом ЦК КПСС, ибо лишить меня этого звания может только съезд, но в меру отпущенных мне возможностей пытаюсь отделить мух от котлет, чтобы сыпать дуст прицельно, а не во все стороны сразу.

* * *

Итак, к середине 1970-х в массовом сознании образовался разрыв в восприятии армии, спасшей страну в 1940-х, и армии современной, а неуклюжие действия агитпропа не только не улучшали отношение населения к армии, но и ухудшали его. И противопоставить этому было нечего – на протяжении жизни целого поколения наша армия не воевала (во всяком случае, официально), то есть не подтверждала в массовом сознании свой статус защитника Отечества.

Есть такое правило: если статус субъекта периодически не подтверждается, при его сторонней оценке на передний план выступают иные, нежели присущие этому статусу качества. Проще говоря, в нашем случае произошло следующее: об армии среднестатистический обыватель начал судить не с точки зрения ее способности защитить страну и народ, а «со своей колокольни» – для кого что является главным. Для одних внешний вид, для других благосостояние, для третьих… сколько людей, столько и мнений. Чтобы было понятнее, поясню примером.

Еще в советские времена социологи провели следующий эксперимент. Заранее подготовленные покупатели просили продавщиц взвесить им курочку не покрупнее или помельче, не пожирнее или попостнее, а… с голубыми глазами. То есть они предлагали оценить объект не по основному критерию – кулинарному – а по нестандартному и непривычному. Только около четверти продавщиц отреагировали на такую просьбу, как на шутку, а остальные три четверти реагировали негативно, от равнодушия до агрессии.

Так и с армией, которую массовое сознание оценивало не по основному критерию (способность защитить страну и народ), а по каким-то другим, им самим выдуманным, в трех четвертях случаев оценивая негативно, с разной степенью остроты (помните? – «от равнодушия до агрессии»). Агитпроп же эту ситуацию не исправлял, а зачастую усугублял.

Вот вам еще один индикатор – оценка армии в массовом сознании стала необъективной, с уклоном в негатив.

Казалось бы, хуже некуда, надо предпринимать срочные меры, но… Оказалось, что «есть куда», а предпринимаемые меры не улучшают, а усугубляют положение. Именно в это время в чьей-то мудрой голове возникла мысль о компенсации недостатка призывников за счет тех, кого вовремя не призвали из-за того, что они сидели за решеткой. Эти призывники принесли в казарму тюремные «понятия». Дедовщина была во всех армиях и всегда, но после появления в нашей армии уголовников она начала приобретать совершенно дикие формы.

В очередной раз напомню: разговор у нас не о проблемах самой армии (здесь я некомпетентен), а о процессе изменения отношения к армии в массовом сознании. Будем называть вещи своими именами: беспредел старослужащих и мелких начальников сдерживается не только твердой воинской дисциплиной и правильной организацией службы, но и перспективой получить в первом же бою от своих пулю в спину. Но наша армия не воевала уже на протяжении жизни целого поколения и не собиралась воевать!

Да, да, не удивляйтесь! Идеология – страшная штука, в ней каждая запятая «стреляет». В солдатские головы на политзанятиях вдалбливали следующий постулат: «Социализм в СССР победил окончательно и навсегда!

Окончательно он победил, когда советскую власть стало невозможно ликвидировать путем внутреннего переворота, а навсегда, когда то же самое стало невозможно сделать путем внешней агрессии». А если победить нас путем внешней агрессии невозможно, и это подтверждается тем, что у нас сейчас самый длинный в истории страны период без войн… Выводы – сами понимаете.

И молодые ребята, потеряв, по их мнению, без толку два года жизни и претерпев массу издевательств и других неприятностей, возвращались на гражданку и, сами того не сознавая, принимали участие в формировании в массовом сознании мнения об армии, в большинстве случаев, отнюдь не комплиментарного.

Вот еще один индикатор – в формировании негативного мнения об армии принимают участие военнослужащие, прошедшие через «ненастоящую» воинскую службу в давно не воевавшей армии мирного времени.

И вот в таком состоянии мы подошли к вводу в Афганистан ограниченного контингента. Это – рубежный момент, а потому подведем предварительные итоги. Вот чем характеризовался процесс изменения мнения об армии в период между Великой Отечественной и Афганской войнами:

1. Сначала появилось напряжение в отношениях между управляющей подсистемой (элитой) и «молчаливым большинством», прошедшим через настоящую воинскую службу.

2. «Элита» и народ, прошедший через войну, через настоящую воинскую службу, постепенно становятся чужими друг другу.