Отрок. Перелом - читать онлайн книгу. Автор: Юрий Гамаюн, Евгений Красницкий cтр.№ 68

Лука оглядел понуро слушавших его отроков и сочувственно покивал им.

– Вы, гляжу, застоялись, меня слушая? Чего невеселы? Вот сейчас пару кругов вокруг тына пробежитесь для бодрости, а потом и занятия продолжим. Ерема! Коник! Вперед! Бегом!

Отроки пробежали меньше полкруга, когда Захарка не выдержал, спохватился и рванул следом за всеми, не надев сапог, боясь, что наставники удержат, покуда он их станет натягивать.

Занятия после пробежки пошли своим чередом, вроде как ничего и не случилось, только за спиной у Захара отныне и надолго были приторочены те самые тулуп и подушка. И имя он теперь свое крещеное мог смело забыть до самого принятия в ратники, да и тогда только славой воинской смог бы избавиться от обидного прозвища Хвост Кобылий или, для краткости среди отроков, просто Хвост.

Таким образом, легкая утренняя пробежка вокруг Ратного, что устроили им наставники в первый день, стараниями Захара возросла до четырех кругов и, наконец, на четвертой неделе по «прихоти» все тех же наставников обратилась в пять. Никто из отроков и не подозревал раньше, что бегать на самом деле так тяжело. Вначале-то казалось: чего там – пробежаться. Мало, что ли, приходилось им раньше носиться друг за другом наперегонки, порой и на большие расстояния. Но одно дело – пробежаться в охотку, как душа позволяет, и другое – как положено. Не останавливаясь, не замедляя движение, чтобы передохнуть, и столько, сколько отмерено.

Да еще наставники, в издевательство, наверное, заставили их поначалу бегать, закусив зубами обструганную палку – дабы дышать приучались сразу носом, а не всей пастью, как пояснили новики. После первых же дней такого учения многие мальчишки, ходившие до этого зимой к отцу Михаилу постигать книжную науку, вдруг вспомнили про семь кругов ада. Теперь они не сомневались, что и тот, кто писал Святое Писание, наверняка тоже постиг в юности вот такое же обучение ратному делу. Они только тихо надеялись, чтобы об этом же не вспомнил дядька Лука и не добавил еще два круга к пяти. «Чтобы, значит, как в Святом Писании было».

Но утренняя пробежка, хоть и казалась поначалу воплощением ада Господня, не осталась единственным подобным «удовольствием». Наставники заставляли и прыгать через ямы, и лазать через стену в рост взрослого ратника, которую сами же отроки и сложили из жердей. Учили ползать по земле, быстро и незаметно, да так, чтобы голова, а главное, задница, не торчали, словно кочки на болоте. А на оттаявшей весенней земле кишмя кишели и мураши, и другие козявки кусачие, и под одежду залезть так и норовили. И даже обычная сосновая шишка, когда она под брюхом, оказывается, тот еще подарок. Учили пробираться сквозь кусты, не делая различия между тальником, шиповником или боярышником.

А учение мечному бою чего стоило? Это в первый день отроки с неудовольствием косились на деревянную замену боевых клинков, стыдились их, дескать, как детишек малых вооружили потешным оружием. Всем не терпелось настоящий клинок в руку взять, вот и краснели от досады, когда наставники приказали крепить эти деревяшки к поясу, как боевое оружие. Но первые же отбитые, несмотря на толстые рукавицы, пальцы привели в разум даже самых отпетых гордецов. Если бы не почти материнская доброта деревянных клинков, то из учения, пожалуй, выходили бы не воины, а сплошь увечные калеки.

В Ратном, где стезя воина считалась единственно почетной и достойной для мужей, даже девчоночьи драки велись умело, без визга и дури, особенно когда отроков поблизости не оказывалось, а уж у мальчишек, с детства отстаивавших свое право на первенство среди сверстников, и подавно приветствовались старшими. Но обучение настоящей рукопашной схватке только вначале казалось привычным к потасовкам отрокам легче и проще, чем мечный бой.

Столько нового они узнали про то, куда и как надо бить и как стоять или двигаться! Раньше им и в голову не приходило, насколько это не простое дело – кулаками махать. И что умение падать, не покалечившись и не ушибившись, спасло немало воинов. Но сколько шишек и ссадин надо заработать, пока этому научишься!

И учили их жестко, не жалея. Именно в этом отличились новики. Еще совсем недавно они сами так же бегали с плетенками на голове и деревянными мечами и прекрасно знали, когда ученик не ждет подвоха и где его легче всего подловить. И изгалялись при этом что Коник, что Ерема, как могли, ставя хитрые подножки и сбивая зазевавшихся отроков с ног без предупреждения. Ожидать подобной «подлости» приходилось в любой момент, пока шло обучение, в том числе и на утренней пробежке. И сбитый таким подлым приемом отрок, коли уж не смог увернуться, должен был не просто упасть правильно, а мгновенно откатиться, не мешкая и не путаясь в снаряжении, чтобы не получить сильного пинка, вскочить на ноги и продолжить бег. А это тоже, оказалось, целая наука.

Иной раз отрокам казалось, что вся учеба только и состоит из разного рода пакостей, нарочно измысленных, чтобы если и не прикончить или покалечить их, то довести до полного изнеможения. Или бешенства.

Конечно, каждый из них признавал, что без труда и преодоления боли и усталости воином не станешь – это в воинском поселении трудно не усвоить. И каждый готов был отстаивать с кулаками свое право и дальше получать синяки и набивать шишки. Но нет-нет да мелькали предательские мысли: вот здесь можно бы и не надрываться так, а здесь бежать помедленнее. От учебы-то не убудет, а все полегче. И кому какая польза, если ученик покалечится или упадет в изнеможении?

И хоть воинский пояс и ратная слава были заветной мечтой любого из отроков, но коли выпадал случай полодырничать, не упускал его никто, дескать, учеба не убежит, столько всего еще впереди: только в учениках ходить не меньше двух лет, да новиком три, а то и больше. Уверены были, что успеют и мечом намахаться, и в седле задницу намять.

Веденю, своего нового десятника, такого же отрока, как все, неожиданно выбившегося в «начальные люди» (некоторые и не поняли, с какого перепуга), и послать подальше могли: они-то не хуже его, тому же учены, что и как делать, сами знали.

И над новиками, что к ним приставлены, нет-нет, да и посмеивались между собой: чего они-то из кожи лезли? Перед младшими красовались или перед старшими выслуживались? Ведь уже новики и многому учены, а с мальчишками на занятиях всерьез упирались – и бегали, выкладываясь, и ползали, не за страх, а за совесть вжимаясь в землю, и получая свою долю всех прилагающихся к учебе прелестей жизни вроде мошек и шишек. И учебными палками махали старательно, огребая друг от друга тумаки и ссадины полной мерой. Так чего им-то надо? Ведь через год-два пояса воинские получать.

А наставникам неужто так уж нравилось изгаляться над учениками? Иначе с чего они гоняли мальчишек до изнеможения? Неужели за столько-то лет отроки и без этого издевательства не выучились бы всему потребному? Не они ведь первые.

Но все это было вчера, да что там – еще сегодня утром. До этого Рубежа, переступив который, Ефим Одинец и оказался в странном отуплении, пытаясь понять и осознать нового себя…

Много позже они все вспомнят и переоценят то, что привело их к этому первому рубежу и помогло преодолеть его. Вспомнят, чтобы взглянуть на себя самих тогдашних по-новому.