Русские распутья или Что быть могло, но стать не возмогло - читать онлайн книгу. Автор: Сергей Кремлев cтр.№ 136

Эти письма Карла – удивительный человеческий документ. В них виден стратегически невежественный человек, который мог выиграть ряд кампаний против нестойкого противника, но никак не мог выиграть войну в целом. да ещё у такого противника, как Пётр и Россия Петра!

Полтава стала мощным фактором формирования нового русского самосознания… Она и сегодня показывает нам, как велика роль лидера нации, лидера России, готового сражаться и работать вместе с народом для великого будущего России.

Полтава стала и символом нового единения Великороссии и широких народных масс Украины, которому противились отщепенцы типа гетмана-ренегата Мазепы, запорожского кошевого атамана «Кости» Гордиенко и «значной» украинской «старшины». «Старшина» тянулась не к строгой Москве, а к стоящей на «шляхетских» вольностях Варшаве. Ну, элита – она и в Африке элита, а не только на Украине…И «элиты» двух сортов не бывает – смердят оба.

Современный американский историк Роберт Мэсси, автор монографии «Пётр Великий» сказал о Полтаве так: «Новый баланс сил, установленный… пехотой Шереметева, конницей Меншикова и артиллерией Брюса, руководимых их двухметровым властелином, сохранится и разовьётся в XVIII, XIX и XX веках».

А сам «двухметровый властелин», вернувшись после Полтавской победы в любимый Петербург, сразу же заложил новый линейный корабль и назвал его «Полтава».

Осенью 1709 года Пётр вернулся в Москву. Жил он в своей резиденции в подмосковном селе Коломенском, ожидая окончания приготовлений к грандиозному празднику по случаю Полтавской победы. 21 декабря – по старому стилю, торжества начались. Открывали шествие трубачи и литаврщики. За ними на конях двигался Семёновский полк с распущенными знамёнами и обнажёнными шпагами во главе со своим полковником князем Михаилом Голицыным. За ними везли трофеи Лесной. Потом следовала гренадёрская рота Преображенского полка и трофеи Полтавы.

В ходе торжеств по Москве провели более 20 тысяч пленных шведов. Во главе шли шесть пленных шведских генералов, в том числе фельдмаршал Реншильд, генералы Шлиппенбах и Левенгаупт. Тогда в Москве – в отличие от ХХ века – не было широких улиц и проспектов, поэтому двадцатитысячная колонна шведов шла по русской столице даже дольше, чем по ней же шли 55 тысяч немецких пленных в 1944 году.

В отличие от ХХ века, во времена Петра не было и кинохроники. Но вряд ли выражение лиц шведов, разбитых в 1709 году под Полтавой, сильно отличалось от выражения на лицах генералов и солдат вермахта, пленённых в 1944 году под Витебском.

Почти два с половиной века разделяют эти два парада позора врага и триумфа русского оружия. Но связь этих двух событий – несомненна. Пока жива Россия, враг может попасть в Москву лишь в одном качестве – пленного. Не исключено, что Сталин, хорошо знавший историю, пришёл к мысли о немецком московском «параде» 1944 года, зная о шведском московском «параде» 1709 года.

Однако Северная война с Полтавской победой не закончилась – король Карл был упрям ещё более, чем стратегически глуп. С начала войны между петровской Россией и Швецией прошло почти двадцать лет. России было тяжело, но Швеции – из-за глупого упрямства Карла, было ещё тяжелее. Россия и во время войны развивалась, а шведы довоевались до того, что страна наполовину обезлюдела, пришли в упадок торговля и промышленность, торговый флот уменьшился втрое, в казне не было денег. Однако Карл XII на мир не шёл, и его упрямство подогревали англичане.

30 ноября 1718 года король погиб в Норвегии, при осаде крепости Фридрихсгаль то ли от осколка, то ли – от пули заговорщиков. Но и королева Ульрика Элеонора, сестра Карла, мириться с Россией не хотела, хотя Петр предлагал выгодные «мирные кондиции».

И тогда в июле 1719 года к шведским берегам для высадки десантов под прикрытием линейных кораблей двинулся галерный флот России. Командовал им генерал-адмирал граф Фёдор Матвеевич Апраксин. Вскоре десантный отряд генерал-майора Ласси высадился в шхерах, в десяти милях к северу от Стокгольма, а сам Апраксин – в трёх милях южнее шведской столицы.

Шведы были в панике… Апраксину никто не сопротивлялся, а Ласси с двумя тысячами десантников при двух пушках принял бой с крупным шведским отрядом о семи пушках и быстро его разогнал.

Десанты сожгли и разорили восемь городов и много деревень, лучшие в Швеции железоделательные заводы, медеплавильные, кожевенные и кирпичные заводы числом до двадцати… Санкт-Петербургские «Ведомости» печатали победные реляции, а в пригородах Стокгольма появились казачьи разъезды.

Швеция всё еще надеялась на Англию и Ганновер, однако всё оказалось тщетным. Пришлось идти на переговоры, и в 1721 году был подписан Ништадский мир, завершивший Северную войну.

Но русских «казаков» Швеция помнила долго, да собственно, помнит и сегодня… Жаль, что и этот эпизод русской военной истории ныне забыт в самóй России.

Да и очень ли помнится в путинской России суть и смысл вообще всей Северной войны России? Сознаётся ли преемственность её целей с целями Ливонской войны Грозного и неизбежность этих глубоко национальных войн?

Академик Тарле в своей «Северной войне» писал:

«Разрушение Русского государства, возвращение русского народа к временам не только удельных княжеств, но к временам полного политического подчинения этих удельных княжеств чужеземному игу (в данном случае не татарскому а шведскому) – всё это было несбыточной мечтой, обусловленной безграничным невежеством Карла и его соратников и единомышленников. Вычеркнуть из русской истории почти полтысячелетия…не только игнорировать историю русского народа, но и закрыть перед ним всё его будущее, отбросить Россию навеки в моральную и умственную тьму безысходного политического порабощения – всё это ни при каких условиях не было осуществимо, если бы даже в России уже тогда не было гораздо больше жителей, чем у Карла XII, даже если бы у России не было тех природных богатств, которые у неё были, даже если бы она не догнала так быстро шведскую военную выучку и технику, как она догнала её в действительности, даже если бы Пётр не оказался гением такой величины, каким он оказался».

Хорошо сказано, чёрт возьми!

О Петре – как и о Грозном, о Сталине – существует много подлых мифов, рисующих умницу Петра чуть ли не неврастеником и алкоголиком, то и дело руководствующимся порывом, а не государственным расчётом…

Однако петровская эпоха – в отличие от летописных времён, оставила после себя уже немалый массив аутентичных документов. Издано многотомное академическое издание «Писем и бумаг императора Петра Великого», и о Петре можно судить не только по пасквилям, но и по многочисленным документам.

Вот передо мной лишь один том этих «Писем и бумаг…» – том 12-й (выпуск 2-й). Он издан в 1977 году мизерным – по советским масштабам – тиражом в 6300 экземпляров, и в нём содержатся бумаги Петра и его деловая переписка всего лишь за период с июля по декабрь 1712 года! Документы за номерами с 5329 по 5794-й. Итого – 465 документов всего за полгода. А ведь и фиксировалось из ежедневного потока дел лишь самое важное!