Глубокое бурение - читать онлайн книгу. Автор: Алексей Лукьянов cтр.№ 75

«Жуйские», как называют майских жуков мальчишки, делятся на самцов и самок (считается, что у самцов усы крупнее и длиннее), а также на «пожарников» и «разведчиков». «Пожарников» всегда больше, их определяют по красно-коричневому загривку. У «разведчиков» загривок черный, они встречаются гораздо реже и, соответственно, больше ценятся. Некоторые охотники вообще не признают «пожарников» и всегда отпускают, если такие попадаются.

Охота начинается с наступлением сумерек. Вдоль федеральной трассы выстраиваются ребята от семи до двенадцати лет и пристально вглядываются в небо. Сначала один, потом другой, третий — и вот уже несколько человек одновременно выкрикивают: «Вот он!» — и пытаются сбить кишащих в воздухе насекомых. Для этого используется ракетка от бадминтона, на которую натягивается кусок марли, кто-то делает сачок из проволоки, некоторые снимают футболки и прицельно метают в жуков.

Майские жуки не отличаются умом и сообразительностью: любое препятствие в воздухе воспринимают как поверхность, за которую можно ухватиться. Вот и попадаются. Тогда их садят в набитые травой спичечные коробки, в банки и бутылки. Попавшись, шансов на то, чтобы выжить, у жука маловато, но все-таки есть. Если, конечно, охотник не полагает, что крылышки жука можно сдать в аптеку (за килограмм, говорят, дают тысячу рублей!), или не услышит от друзей, что толченые крылышки пробуждают в девчонках половое влечение к тому, кто эти крылышки подмешает в еду. А так, вполне возможно, человеческие детеныши посмотрят, как «жуйские» борются меж собой (только лапками их сцепи), да и посадят на ладонь, чтобы увидеть, как раздвигаются усики, поднимаются надкрылья и жук взмывает в небо.

Сегодня ночью насекомым не повезло. На их пути встала компания, не особенно увлеченная животным миром. И в руках у ребят были не тряпки, а штакетник…

Уже к часу ночи вся дорога была усеяна трупами. Жуки, которых только оглушило ударом вскользь, вскоре гибли под колесами машин, то и дело проезжавших вдоль Большой Ольховки. Побоище меж тем продолжалось, и бог весть, чем бы закончилось, но тут с неба спустился огромный усатый мужик.

Подростки оторопели. Мужик приземлился как раз посреди дороги, крылья за спиной аккуратно сложились под пиджак, и он равнодушно посмотрел на молодежь.

— Развлекаемся, да?..

Он не договорил, потому что здешний рельеф не самым лучшим образом сказывался на дорожной безопасности. В этом месте трасса была похожа на гигантскую стиральную доску, и приближающийся транспорт оставался невидимым и практически неслышным до тех пор, пока не вылетал на ближайший гребень.

Фура с прицепом без видимых усилий выпорхнула на этот гребень, всех на мгновение оглушил рев двигателя и ослепил свет галогеновых фар, коротко вякнул клаксон, а в следующую секунду что-то легонько хрустнуло, и все тинэйджеры оказались забрызганы липкой и вонючей субстанцией.

Какое-то время все стояли не шевелясь, пытаясь прийти в себя. Слегка очухавшись, чуть ли не хором обматерили беспечного водилу и только потом обратили внимание на раздавленное изуродованное тело, что валялось на дороге. В сумерках не очень хорошо видно, какого там все цвета, но и так было понятно, что всех забрызгало внутренностями странного летуна.

Через минуту вокруг стало абсолютно пусто.

До трех ночи Галка смотрела фильмы, пытаясь отвлечься от Куликов. Но вчерашнее интервью никак не шло из ума.

…На сто двадцать восьмом терпение Галины Юрьевны лопнуло.

— Вы издеваетесь?

Ребята переглянулись:

— Но вы же сами сказали…

— Глупости! Ну я бы поверила еще, что вас десять человек. Даже пятнадцать. Но сто двадцать восемь детей быть не может.

— Почему?

— Потому что мама помрет. И вы хотите сказать, что все живете с Мариной Васильевной? А папа где?

Вот на этом вопросе Кулики застряли.

Идея с самого начала была действительно богатая и многообещающая: родственники непременно должны назвать поименно всех братьев и сестер, а также знать, кому сколько лет. И Галка предложила это сделать, начиная с самого младшего. Те и затянули хором: «Олегу пять лет, Кириллу шесть, Саше семь…», и безостановочно тарабанили, пока Геращенко не надоело считать.

Стоило признать, что и здесь подкидыши утерли нос здравому смыслу.

Но вот с вопросом об отце они сели в галошу.

— Вообще-то это неприлично, — заметил мулат Миша.

— Разве?

— А если мы не знаем, кто наш отец?

— Что, у всех ста двадцати восьми разные папы?

— А личная жизнь нашей мамы вообще никого не касается.

— Какой ты подкованный мальчик.

— Уж такой удался.

Галина плюнула и покинула изолятор, так и не добившись ответа.

Каким образом установить подлинность детей, не прибегая к высоким технологиям? Внешнее сходство между ребятами имелось, причем весьма заметное. Насколько они похожи на Марину Васильевну — сказать трудно, но наверняка что-то есть. Да что там сходство! — Галка была уверена, что даже анализ ДНК подтвердит: вся эта братия — родные дети Кулик.

И ведь наверняка появятся следующие. А мест в изоляторе уже нет.

Дубняковских вчера увезли, но это полумера. Требуется как можно быстрее прекратить куликовскую демографическую революцию.

Короче, голова от них кругом. И не спится ни капельки, как назло, настолько взведена. А вот был бы муж…

В это время в окно кто-то несильно стукнулся, будто камушек бросили.

— Свет жжете, — донеслось из форточки.

Красивый низкий голос… но в двенадцать ночи и на пятом этаже?

— Кто здесь? — испуганно вскрикнула Галка.

— Хрущ…

— Кто?

— Хрущ…

Галка вскочила с кресла и подбежала к окну. Чуть не оторвав гардину, раздвинула шторы и почти лицом к лицу столкнулась с усатой теткой, чья голова торчала из форточки. Усы у тетки топорщились, как у пьяного грузина.

— Ждете кого-нибудь? — спросила тетка.

— Никого не жду, — пролепетала Геращенко: она увидела у гостьи вторую пару рук.

— Помешаю?

— Д-да.

— Жаль.

Тетка оттолкнулась и улетела прочь. Галка бросилась обратно, выключила свет, потом снова выглянула в окно.

В небе летали люди. Не очень много, но, без сомнения, это были люди, а не дирижабли.

Пиворас проснулся в добром расположении духа. Вчера, кроме батона, ему удалось раздобыть пакет молока, поэтому хватило не только на ужин, но и на завтрак. Он сладко потянулся, сел — и едва не завопил от обиды: Хрущ сидел и с безразличным выражением лица жевал хлеб, молоко тонкой струйкой стекало по губе.